деле особенная, замечательная, чудесная… женщины любят комплементы.
«Женщины любят деньги», – заявляла Верочка. Хотя сама почему-то вышла замуж за Выхляева, у которого ни денег, ни квартиры отдельной, всего-то богатства, что комп да самомнение. Интересно, а Ксане Выхляев понравился бы?
Почему-то сразу припомнился красавчик-Шерев, живущий с Ксаной под одной крышей. Про Шерева говорят, будто он алкоголик и бабник, ни одной юбки мимо не пропустит, к тому же женат на какой-то там актрисе, но жена ушла, хотя на развод не подавала… Кстати, а вот с Шеревым он не разговаривал. Эгинеев попытался понять, как так вышло. С Ароновым разговор был, с Лехиным тоже, с Ксаной, с моделями, с дизайнерами, художниками и прочей братией тоже, но не с Шеревым… Странно.
Хотя, почему странно, просто прямой связи между Кузнецовой и Шеревым нет. А косвенная? Спросить бы Ксану, но неудобно, еще решит, что Эгинеев – мелочный и хочет, пользуясь служебным положением, создать сопернику проблемы. Нет, Ксану спрашивать он не станет, пусть это и непрофессионально, но в данном случае Эгинееву меньше всего хотелось оставаться профессионалом.
Лунная дорожка добралась до рук, в призрачном свете собственные ладони казались мертвенно-бледными, как у трупа.
Десять трупов. И одиннадцатой, если Эгинеев не найдет ублюдка, станет Ксана. Но кто? Кто? Рафинированный, изысканный Аронов? Унылый, погрязший в бухгалтерии Лехин? Или кто-то третий, кто бродит рядом, близко, но не настолько близко, чтобы попасть в сферу интереса.
Во время последней встречи, когда Эгинеев попросил показать зеркало, Николай Петрович Аронов волновался. Вернее, не совсем, чтобы волновался, скорее это походило на тень волнения: суетливые, немного неловкие жесты, излишняя разговорчивость и демонстративное веселье. Аронов рассмеялся, услышав историю о Черной леди.
– О да, слышал, слышал… В этой сказке есть доля истины, Зеркало Химеры действительно когда-то обитало в Париже, принадлежало одной даме, по слухам, очень красивой даме, хотя дело не в красоте, совсем не в красоте… – Аронов задумчиво рассматривал зеркало, словно увидел его впервые. – Бедняжка покончила с собой… Ванна, шампанское, яд… Весьма романтично, хотя и глупо. Вроде бы как она предпочла смерть нищете, а ее брат потом продал имущество с аукциона. Зеркало уехало в Германию, а уже оттуда в качестве трофея, попало в Россию. Подобные вещи любят путешествовать. Но Черная леди… глупости.
Может, и глупости, но капитана Эгинеева в этой истории кое-что зацепило. Как там выразился Аронов? Ванна, шампанское, яд? Романтично, но глупо? Совпадение? Или кто-то сознательно добивался сходства? Тогда все началось с Сумочкина?
Или гораздо раньше, с Августы Подберезинской?
Или еще раньше, с несчастной француженки и зеркала? Но до француженки вряд ли удастся добраться. Эгинеев представил выражение лица начальника, услышавшего просьбу о командировке в Париж… Точно решат, что Якут с ума сошел.
Лунная дорожка переползла на грудь. Быстро она, почти так же быстро, как убийца. Нужно найти его раньше, чем он доберется до Ксаны. С этой мыслью капитан Эгинеев Кэнчээри Ивакович уснул.
Дневник одного безумца.
Знаешь, Августа, а у меня появился союзник, вернее союзница. Это так странно, я уже свыкся с мыслью о своем одиночестве, я принимал его и как награду, и как наказание. Она сама пришла ко мне и предложила помощь. Стерва, она всегда была стервой, ты ведь помнишь Машку? Естественно, помнишь. Машка отобрала у тебя Арамиса, Машка испытывала наслаждение, унижая тебя, Машка все это время была рядом. Это не случайно. Судьба тугим узлом связала нас троих, и только теперь становится понятно: зачем.
У Машки свои резоны: она хочет денег и красивой жизни и ради этого готова на все. Я же просто использую подвернувшуюся возможность. Она получит деньги, но вряд ли сумеет ими воспользоваться, ее смерть станет последним штрихом, последней жертвой во искупление.
На твоих похоронах Машка шла сразу за гробом и рыдала, прижимая к груди белые гвоздики. В этих слезах не было искренности – она просто привлекала внимание к себе, заставляя всех бегать вокруг ее драгоценной особы. Как же, Машеньке плохо, она такая эмоциональная, чувствительная, дайте воздуха, дайте нашатыря, дайте валерианки, дайте присесть… Она и теперь такая же. У нее холодная, тщательно выверенная красота и глаза стервы. Знаешь, что она сказала?
– Понятия не имею, чем эти дуры тебе не угодили, но сейчас или ты действуешь так, как я скажу, или отправляешься за решетку.
Как тебе подобный ультиматум? Я согласился, пока наши планы совпадают, но только пока. Пусть она думает, что я испугался, пусть помогает, а дальше увидим, кто кого.
Знаешь, Августа, ее визит оставил странное впечатление: я ненавижу эту женщину и в то же время восхищаюсь ею. Машка всегда умела быть царицей, причем ни у кого никогда не возникало даже тени сомнения в ее правах на этот титул. Она жила с уверенностью, что весь мир создан специально для нее, и до сих пор так думает, что ж, тем приятнее будет убивать ее. Самонадеянность должна быть наказана. А еще, я знаю, что именно она убила тебя.
Машина мама работала в лаборатории бухгалтером, и сама Машка почти все детство провела там, ей не представляло труда вынести из лаборатории что угодно. А возможно, она и не выносила. Машка вполне сумела бы получить нужный настой и вне лаборатории, она ведь умная, и хладнокровная, она точно знает, чего хочет, и во исполнение своих желаний готова на все. Замечательные черты характера для убийцы.
Что она тебе сказала? Наверное, утешала, уговаривала не расстраиваться, и возможно даже пообещала порвать с Арамисом. Машка умела казаться доброй и понимающей, а ты всегда готова была поверить в лучшее. Потом она напоила тебя чаем… В термосе принесла или в гости пригласила? Ставлю на термос – Машка уже тогда была достаточно осторожна, чтобы не показываться с тобой на людях. Ты выпила и пошла домой, а когда почувствовала себя плохо, догадалась обо всем и попыталась дозвониться до меня. Ты хотела рассказать правду, хотела, чтобы я помог, пришел, спас. Ты надеялась на меня, а я подвел.
После твоей смерти лабораторию прикрыли – комиссия обнаружила огромное количество нарушений в работе, но Машка, истинная виновница произошедшего, осталась ненаказанной. Она боялась. Теперь я четко вспоминаю, что сразу после похорон Машка поспешно уехала в деревню к тетке. В деревню. Машка. Более несопоставимых понятий не существует. Мне бы уже тогда задуматься, но я был слишком занят собственным горем, чтобы обращать внимание на подобные странности. Знаешь, что я думаю? Ее мать что-то заподозрила, поэтому поспешила спрятать любимую девочку, а тебя обозвали