произошедшему, смотрел на распухшее лицо лучшего друга, погибшего так внезапно и так мучительно.
– Это ты во всем виновата, – прошипела Алесса, когда ей удалось подавить рыдание. – Это ты загнала нас в эту ловушку.
Алевтина вздрогнула и обернулась.
– Алесса!
– Это произошло из-за тебя..
– Нет! – Алевтина вытянула вперед руки. – Не говори так! Я, как и ты не знала, что нас здесь ждет!
– Мы могли бы спокойно отключить колонну и улететь, – Алесса попыталась встать, но боль снова вернулась в истерзанную руку и, она упала.
– Алесса…
Сестра подбежала к ней, но девушка лишь оттолкнула ее от себя.
– Не трогай ее, – Андрей подхватил бывшую представительницу Тени.
– Но я, правда, не знала…
– Не трогай, – он отвел ее на другую сторону зала. – Не сейчас, потом!
*************
Много времени они пробыли в том зале, оплакивая смерть друга и приходя в себя после произошедшего. В полном молчании они сидели вокруг обезображенного тела: поникшие, обессиленные. На Игоря было страшно смотреть. Он сам выглядел так, как будто из него вырвали кусок тела и заставили умирать. Он не плакал, а только покачивался слегка взад – вперед, осунувшийся и постаревший на десятки лет. Рядом сидел Грег. С таким же тяжелым молчанием, он взял руки Олега, сложил крест-накрест на груди и прикрыл его единственный уцелевший глаз. В этот раз Грег молчал. Раздалось тихое пение. Это Си’ар чуть слышно, чтобы никому не мешать, напевал молитвы своим богам, прося их забрать душу погибшего и увести его за Пределы жестокого и беспощадного мира. Алессе было очень тяжело слышать заунывную мелодию, казалось, в ней не было никакой надежды. Но, вдруг, ее подхватил Арон, и девушка ясно почувствовала, как его голос дрожит от еле сдерживаемых слез. С удивлением она слушала, как ее друг поет, и еще сильнее удивилась от его чистого, необыкновенно светлого голоса, который как раз и вселял эту надежду.
«Он не усомнился», – подумала Алесса, слушая его пение. –« Он -единственный, кто не усомнился в этом походе. И, несмотря на его необыкновенную простоту и наивность, он сильнее меня во много раз».
Сколько времени прошло, сказать было сложно; никто не думал о часах, пока Андрей, не поднялся и не стал всех призывать:
– Нам надо идти.
По началу, его, казалось, никто не услышал, и тогда командиру пришлось повторить свою просьбу.
– Работа еще не закончена! Вставайте, нам нужно найти этот чертов кристалл и вернуться в Арканей, пока еще кто-нибудь не погиб! Ну же! Арон, Вернанд.. Игорь, прошу тебя вставай.
Пение умолкло, и Си’ар первый поднялся с пола.
– Давайте отключим эту штуковину и поскорее, нужно выбираться из пещеры, – продолжал Андрей, а потом потрепал по плечу Игоря и Грега. – Ребят, крепитесь! Оплачем потом, сначала завершим начатое.
Алесса тяжело поднялась на ноги.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Наяд.
– Отвратительно! – Призналась Алесса. Она действительно чувствовала себя так, будто на нее нацепили мешки с камнями и заставили так ходить. Через мгновение она встретилась глазами с сестрой. Та, теперь держалась от нее в стороне, поближе к Айдаре и Андрею, и боялась произнести хоть один звук. Так и было. Злость к ней вновь сменилась сочувствием. Алесса вдруг явственно почувствовала, что сестра винит саму себя в том, что привела сюда отряд и что погиб Олег, а Алесса, как не пыталась, так и не смогла его спасти. Но виновата ли она на самом деле? Откуда ей было знать про ловушку Древних?
– Наяд, – попросила она шепотом. – Прошу тебя, побудь рядом с Алевтиной, ей сейчас нужна поддержка, а меня, боюсь, надолго не хватит.
Шей’а сначала не понял, а потом как до него дошло, его черты смягчились, и он с теплой благодарностью и заботой, поцеловал ее в висок и отошел.
– Ну и как теперь нам быть? – мрачно поинтересовался Грег. – Здесь нет входа!
– А мне кажется, что есть, – ответил вдруг Арон и обошел кругом опасный столб. – Смотрите, это тоже система безопасности Древних. Он поглощает импульсы, но отражает с невероятным увеличением лучи света. Грозный щит. И скорее всего он не только является капканом для таких, как мы, но и скрывает что-то внутри!
– Ты сможешь его отключить?
– Без понятия! Я, мягко говоря, не совсем разбираюсь в этом механизме.
– Ты отключишь его! – Грег одобрительно хлопнул по спине, так что терианец присел.
Арон с сомнением покачал головой и принялся изучать конструкцию. И только когда он уже приготовился с самым большим разочарованием в своей жизни произнести, что понимает в ней чуть больше, чем ничего, Вернанд вдруг изумленно охнул и подозвал Алевтину с Айдарой.
– Смотрите, – произнес испанец. Он указывал ей на подножие «конуса». – Ничего не напоминает?
– Точно, – Айдара присела на корточки и вдруг воскликнула – Ну, конечно! Точно такой же экран, который открыл плиту с кристаллом в руинах!
Она на что-то нажала, и «конус» с мягким гулом вдруг раскрылся, и опустился в низ, под каменные плиты. То, что они увидели, поразило всех. И не просто, это открытие выбило из памяти даже гибель Олега. Внутри конуса находилась высокая статуя. Статуя женщины. Статуя человека! С суровым величием и немым укором смотрела она на путников застывшим и безжизненным взглядом.
– Что? – Алевтина попятилась назад и с недоумением оглядывалась на остальных.
– О боги!– Си’ар подошел к скульптуре и провел по холодной поверхности неизвестного камня, который светился изнутри мягким белым светом с изумрудными переливами. – Это что, Древние?
– Не может быть, – Алевтина запнулась и ошарашено протерла глаза. – Невозможно. Здесь какая-то ерунда.
Наяд подошел к другому «конусу» и так же нажал у ее подножия. Звук повторился, конус, разъехавшись, опустился, и их глазам предстала статуя глубокого могучего старца. Камень передал и его, полный мудрости и сочувствия, взгляд.
Алессе хотелось скрыться от властного могущества его лица, но не могла. Другая сторона призывала смотреть на него, не отходить ни на шаг, пока старец и женщина не прочтут все ее мысли, не заглянут с укором во все потаенные уголки ее души.
Они вторгались в пространство каждого, стоящего в зале, заставляли испытать чувство непонятного стыда, боли, призывали остановиться и склонить головы. Не говоря не слова Айдара раскрыла третий конус. Там опять была женщина, не столь молодая, как первая, но такая же невыразимо прекрасная. Как божество, возвышалась она над всеми, но вместо укора и осуждения в ее лице была печать скорби и невыносимой печали, как у Игоря, все еще склонившегося над грудью своего друга детства. Четвертый «конус» раскрыл мужчину, – молодого, статного воителя с длинными прямыми волосами.