Читать интересную книгу Кола - Борис Поляков

– Браво! Браво! Императору лучше, в Санкт-Петербург! А губернатор сам меня провожал. – Капитан подался на стуле, пьяно тыкал в сторону ружей. – Негодных ровно пятнадцать. Я осматривал их и считал, господин городничий. Они все в одной куче стоят.

Кровь отхлынула от лица, и гулко забилось сердце. Мало что капитан дерзко вел себя, он, выходит, в Архангельске еще знал.

– Вы хотите сказать, что в Архангельске... Губернатор?

– Да! – капитан поднялся, плеснул из бутылки водки в стакан. – Я хочу сказать. И сказал уже! Да, черт их всех задери! Десять раз да! – Он выпил махом и поглядывал косо на Шешелова, хрустел, закусывая капустой. – Вы тоже ведь видите, господин городничий, меня подыхать прислали сюда! И я, как и вы, понимаю: либо плен, либо смерть. Третьего пока нет.

Шешелов оставил ружье и подошел к капитану. Душил гнев.

– Знаете, я терпел. Однако с такими мыслями... Я завтра же отошлю вас обратно.

Но капитана это только развеселило.

– Хе-хе! Господин городничий! Я не под вашим началом. Вы не власть мне. Я по велению губернатора к горожанам послан.

– Здесь нет сейчас горожан. Они на мурманском промысле и будут лишь к осени. В губернии это знают. А я пока еще городничий.

– Проку что? – перебил капитан. – Городничий в ратуше ни при чем. Вы писарем моим будете. Списки составить должны мне, подыскать квартиру. Почитайте письмо губернатора, там все ласково вам написано.

Капитан смеялся открыто. Показалось, не настолько уж он и пьян.

– Стыдитесь! Я и чином и годами постарше.

– Это все ни при чем. Защищать город я послан. Я! Один! И я его защищу. Вот этими вот негодными для стрельбы ружьями. Вы, может, думаете, вам еще пришлют? Дудки! Я и восемьдесят пять ружей. Это все. А порох дали ружейный мне, не охотничий. Почти как пушечный. Не порох – просо! На триста шагов бьет пуля, не дальше. А нас с вами на тысячу всех положат. У тех, кто придет воевать нас, винтовки будут, не ружья.

– Не скоморошничайте! – Шешелов закричал, дернул руками, побагровел. – Здесь русские люди живут. И земля эта русская. И я прошу почтительности в словах. Слышите? В словах и мыслях.

– Я тоже не из татар. – Капитан сник однако, отошел к окну и оттуда проговорил: – Неужели вам непонятно? Все так просто с моим посланием и по-английски умно. Зачем вам сердиться?

Капитан явно недоговаривал. Но и того, что он сказал, хватило: прислан с негодными ружьями, без солдат, без пушек. Неужели заранее обрекают город? Неприятно мелко задергалось веко. Шешелов зажал глаз рукой и пошел за свой стол. Наверное, жалко со стороны выглядел. Восемьдесят пять ружей, два пуда пороху. На двадцать выстрелов. А потом? Конец? Прав капитан: подыхать послан. Обреченность! Не убрала губерния Шешелова, коротки руки. Но тут зато обошли. Да как обошли! Господи, не его ведь обошли, обрекли город.

Капитан тоже пришел к столу, налил себе водки. На Шешелова он не глядел. Говорил, вспоминая будто, только себе:

— Проводины мне сюда пышные устроили: начальство, оркестр, благословения. Речи во здравие императора. Молебен! Я говорю попу: «Откажись, христа ради, не служи ты молебен: я негодные ружья туда везу...» Так нет, дьявол его дери, он, видите ли, благословить должен. А я офицер, под присягой хожу, война: как мне приказа ослушаться?! Но он-то! Мне его молебен до сих пор в глазах стоит. Это ведь панихида! По мне, по нам, по городу этому. Панихида! – Капитан выпил залпом, пожевал капусты. – А в Колу только вошли с обозом – поп навстречу. Тьфу! – Он сел на диван, потер руками лицо и спрятал его в ладонях. – Пьян, сильно пьян. Ох, завтра я буду каяться. Я всегда каюсь после...

Шешелов достал из конверта сложенные листы. Капитан лег на диване, вытянул ноги, закрыл глаза и обмяк. Он и вправду пьян сильно. Командир без войска. Знает он больше, чем говорит. Намного больше. Дерзит, и страх внутри гложет: подыхать прислан. Панихида! Что же он трезвый завтра скажет? Господи, что тут можно сказать? Два пуда пороху. Час стрельбы. А ружья? Какое злодейство! Послать их сюда негодные... Но кому на это пожаловаться?.. Может, князю написать: столбы на границе, как и велено быть, теперь поставлены. Капитан в Колу без солдат прислан, без пушек, с негодными для стрельбы ружьями. Панихида!

Капитан закашлялся, повернулся к стене, посопел, укладываясь удобнее, и затих. Командир без войска...

Шешелов встал, зажег свечи, поискал очки, нацепил их, развернул бумагу, читал. По мере того, как доходило до сознания написанное, его охватывала растерянность. Будто попал в трясину: уходит из-под ног почва, и нет спасения, не за что ухватиться. Гнев, обида и страх захлестнули. Письмо еле прочел, свернул, отбросил на стол.

Прав капитан: его подыхать прислали. А как ласково все написано! Отеческая журьба. Все хорошо, гладко. А защита города из рук вырвана...

...Теперь, у Герасимова, Шешелов вновь почувствовал, как задергалось мелко веко. Прижал рукою его, потер.

– Я рассказывать вам пока ничего не стану. – И вынул письмо, подал Герасимову: – Почитайте, Игнат Васильич. Лучше вслух. Я тоже послушаю.

– Капитан привез? – спросил благочинный.

– Капитан.

– Интересно. – Герасимов посмотрел на Шешелова, на благочинного, как бы стараясь угадать, что в письме, взял очки и сказал опять: – Интересно...

А Шешелов твердо решил молчать. Пусть читают и первыми что-то скажут. И сунул руку в карман за трубкой.

«Архангельского военного губернатора, управляющего и гражданскою частью 17 марта 1854 года, № 697. Архангельск.

К руководству г-ну кольскому городничему, – читал Герасимов. – Кольская городская ратуша от 11 марта № 70 с эстафетою донесла мне, что по объявлении приморского края Архангельской губернии на военном положении жители города Колы в общем собрании составили приговор о принятии мер к обороне города и в сем приговоре между прочим объяснили: в городе Коле находится только инвалидная команда, состоящая около семидесяти человек нижних чинов, из коих некоторые отправлять должны свои посты при весьма ограниченном числе ружей, кроме же того ни ружей, ни боевых снарядов, коими бы при случае нападения неприятеля могли действовать, не находится...»

Герасимов прервал чтение на миг, и благочинный успел спросить:

– О какой эстафете речь? Что купцы десятого собирались?

Шешелов молча кивнул.

– А то, что вы второго марта писали в губернию? Про ружья, солдат, про то, где и как пушки ставить?

– Об этом в губернии позабыли, – сказал Герасимов.

И продолжил:

«Предписываю вам объявить жителям города Колы.

1. Через Архангельское губернское правление объявлено всем вообще жителям приморского края, в том числе кольским обывателям, чтобы все они нисколько не унывали, занимались своими промыслами и с тем вместе, как верные и добрые сыны Отечества, всегда были готовы защитить родной край свой».

– А что, – сказал благочинный. – Неплохо. Идите на Мурман, промыслом занимайтесь, не унывайте. Все всем объявлено...

Герасимов недовольно на него глянул.

– Свербит у вас, отец Иоанн?

– Свербит, – с вызовом сказал благочинный.

– Все же потерпите...

«2. Для вооружения и руководства жителей города Колы при неприятельском нападении я посылаю к ним храброго, умного и распорядительного капитана Пушкарева, который в случае надобности поведет солдат и кольских обывателей в бой с неприятелем».

Но благочинному не терпелось.

– К ним? – спросил он Герасимова. – К кому это?

– К обывателям и солдатам, – терпеливо сказал Герасимов.

– В Коле ратуши уже нет? А куда городничий...

– Обожди ты, ради бога.

Но благочинный не унимался:

– И как он их поведет, если они на Мурмане? Ты ведь только что сам читал.

– Читал, – раздраженно сказал Герасимов. – Но писал не я. – И спросил у Шешелова спокойнее: – Капитан, выходит, для руководства прислан?

– Выходит.

– Ловко.

«3. Вместе с ним я отправляю сто ружей с принадлежностями, два пуда пороха, шесть пудов свинца и двадцать две дести бумаги на патроны, собственно для жителей города Колы: ружья эти и порох Пушкарев раздаст при посредстве вашем кольским горожанам, а вы обязываетесь доставить Пушкареву список, кому ружья будут выданы».

Благочинный встал. Ему не терпелось что-то сказать. Он отодвинул стул, шумно скрестил на груди руки, прошел по горнице. «Теперь хоть что говори, – думал Шешелов. – Власть по защите от нападения у капитана. Мне лишь списки доставить ему на ружья. Да и что капитан?

Ни пушек ему, ни солдат не дали. Пятнадцать непригодных ружей...»

«4. После этого надеюсь, что при сих средствах удалые кольские обыватели защитят свой город, к которому неприятелю подойти не так легко, потому что ему надобно плыть на гребных судах под крутым берегом, где можно перестрелять их с легкостью и удобностью, лишь только нужно самим жителям города Колы быть осторожными и не потерять присутствия духа».