Траурный плач возник и исчез на его конце линии, словно искаженный допплеровским эффектом сигнал от корабля, набирающего скорость света.
– Обычная, – ответила она. – Пневмокордиальная реанимация, помощь при ранениях. В моем «оракуле» столько материалов по военно-медицинской подготовке, сколько можно было загрузить. А что случилось?
– На «Анаконде» снова взрыв.
Внезапно Ли разобрала, что завывало в линии фоном к голосу Шарпа: это был гудок шахты.
– Насколько это серьезно?
– Третья шахта полностью. Четвертая – горит. Наземный штейгер доложил, что у него в журнале четыреста двадцать шахтеров, и все, за исключением семидесяти, еще под землей. Ближайший врач, помимо меня, в Хелене, в трех часах отсюда. А если погода не наладится, то и того больше. Если вы можете вскрыть ожоговый волдырь и найти вену, то вы мне нужны.
Ли встала, увидела, что не зашнуровала один ботинок, и снова села.
– Когда будет свободное место на челноке?
– Выход восемнадцать. Поспешите. Они держат его для вас.
Как только челнок устремился к планете, второй пилот просмотрел планетные каналы в поисках новостей о пожаре. Ни у кого из тех, до кого они смогли добраться, не было времени разговаривать с ними, но постепенно вырисовывалась полная картина: это была катастрофа.
Сначала сломался лифт для транспортировки породы на четвертой. Лифт площадью десять квадратных метров занимал половину главного ствола и был единственным средством для спуска и подъема всех шахтеров этой шахты, работавших в более чем двухстах забоях. Когда этот лифт вышел из строя, шахта перешла на двухбарабанный подъемник – рабочий лифт, предназначавшийся для подъема отходов, руды и пустой скальной породы, но не шахтеров. Но заинтересованное в продолжении работ руководство шахты прекратило гонять впустую двухбарабанный подъемник и пустило восьмиместную резервную эвакуационную подъемную клеть.
Это было первое звено в цепи: четыреста шахтеров под землей и лифт, способный одновременно поднять только восемь человек вместо сорока восьми.
Затем штейгер первой смены принял решение, которое всего лишь неделю назад можно было бы посчитать правильным. Он посмотрел схемы вентиляционных струй и перенаправил эвакуационный маршрут четвертой шахты через главный ствол пятой в трех с половиной километрах к юго-востоку от надшахтного копера четвертой. Но он не знал и не мог знать, что эти схемы уже четыре дня как устарели и не соответствовали действительности из-за неполадок в базе данных АМК. А два дня назад рабочая команда закрыла шестьсот сорок второй квершлаг к пятой шахте при попытке наладить систему вентиляции, проблемы в которой явились одной из причин последнего пожара.
Конечно, Хаас знал об этом. И, возможно, о том, что схемы устарели. Если бы он был на месте, то, оценив ситуацию, он принял бы меры. Но Хаас находился на заседании Комиссии по безопасности горных работ в Хелене. А без Хааса никто не мог предвидеть последствия. Вторым звеном в цепи было то, что целая смена отправилась вниз с инструкциями по эвакуации, маршрут которой заканчивался под землей через три километра и двести метров перед двумя задраенными стальными вентиляционными заглушками.
Между тем двухбарабанный подъемник в четвертой все еще использовался для подъема и спуска шахтеров, а весь уголь, пустую породу и конденсаты, вырубленные там шахтерами, надо было как-то транспортировать. Шахтеры начали направлять свои вагонетки через пятьсот тридцать первый квершлаг на работавший двухбарабанный подъемник третьей шахты. Вагонетки с углем и пустой породой стали скапливаться в центральном штреке третьей, прямо под главным воздухозаборником, вентилятор которого закачивал четыре тысячи двести кубических метров воздуха в минуту во все рабочие штреки третьей и четвертой шахт.
Подземная транспортная пробка явилась третьим звеном цепи. Вдобавок к этому сыграл свою роль простой факт: уголь – это горючая порода.
В три часа дня произошло возгорание на уровне 4100 на «Тринидаде», почти в шести километрах от наземного копра третьей шахты. Пожарная команда оделась и спустилась вниз, но они не нашли источник возгорания, и, несмотря на то что ближайшие перемычки были ими закрыты, воздух по-прежнему откуда-то поступал. Они связались с вентиляторной третьей шахты и сообщили о пожаре. Оператор вентиляторной сверился со своими схемами, обнаружил, что пожар был в основном вентиляторном контуре третьей, зафиксировал время и включил аварийное выключение на своем вентиляторе, прекратив принудительный поток воздуха в третью и четвертую шахты.
В любой другой день произвести такое отключение было бы правильно. Это могло бы дать пожарной команде дополнительное время на поиск источника возгорания и остановить накачку удушливого дыма большими вентиляторами в остальную часть шахты, пока кристаллы не оказались бы под контролем.
Но сегодня было по-другому. Сегодня в штреке 3100 прямо под заборным стволом образовалась транспортная пробка из вагонеток с углем и отходами длиной с товарный поезд.
Пока работали вентиляторы, свежий воздух поступал в штрек с достаточно большой скоростью и выдувал легко воспламеняемую угольную пыль, поднимавшуюся с вагонеток через выходной вентиляционный ствол, не давая ей застаиваться в воздухе во взвешенном состоянии. Когда вентиляторы отключились, пыль начала скапливаться в невентилируемом штреке и нагреваться до температуры воспламенения. Теперь не хватало только искры. Искры и свежего воздуха, чтобы дать разгореться пламени.
Когда часы в вентиляторной третьей шахты показывали 3:42 ночи, пожарная команда доложила наверх, что пожар на «Тринидаде» ликвидирован.
В 3:47 наземный штейгер приказал включить вентиляторы снова.
В 3:49 «Анаконда» переступила черту, которую переступает рано или поздно каждая шахта: черту, за которой только мертвые знают, что в действительности произошло.
Живым было известно только, что без десяти четыре взрывная волна, докатившаяся с угольного месторождения до Шэнтитауна, разбила окна домов и сбила с ног прохожих на улицах. Люди выбежали из баров и ночлежек, все еще наполовину сонные, и увидели зарево над шахтами и черные клубы дыма. Это могло значить только одно: какая-то шахта горела.
Как только спасатели, достав карты, начали восстанавливать картину, стало понятно, что ситуация – критическая. В начале первой смены на третью и четвертую шахты спустилось более шестисот шахтеров. Более семидесяти шахтеров, среди которых было много тяжелораненых, скопилось у погрузочной площадки 3400, дожидаясь, когда распространявшийся по шахте дым доползет до них. Сотни остальных были разбросаны по долгим километрам невентилировавшихся штреков и штолен, быстро наполнявшихся дымом. И единственным входом и выходом с шахты был чрезвычайно медленный резервный подъемник четвертой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});