Эмиль был облачен в плащ, очки и шляпу, и его приходилось вести за руку, потому что видел он плоховато.
Когда они приблизились к воротам на сотню ярдов, с другой стороны подскочили два громадных пса и отчаянно залаяли, бросаясь на деревянные планки.
— Подержи сумку! — приказал Голеску и сунул саквояж Эмилю.
— Тяжело, — пожаловался тот.
— Заткнись! Доброе утро, любезный господин! — крикнул Голеску, обращаясь к хозяину усадьбы, который вышел посмотреть, в чем дело.
— Мне жарко.
— Я сказал — заткнись. Можете ли вы уделить мне минуточку внимания, любезный господин?
— Кто вы, черт побери, такой? — спросил хозяин, придерживая псов за ошейники.
Голеску приподнял цилиндр и поклонился:
— Доктор Милон Кретулеску, помощник министра сельского хозяйства при правительстве князя Александру, да даруют ему многая лета все святые и ангелы. С кем имею честь?
— Буздуган Юлиу, — буркнул хозяин.
— Безмерно рад. Вы, разумеется, слышали о новом указе…
— Конечно, слышал, — ответил Буздуган, явно озадаченный. — Это который?
Голеску улыбнулся ему:
— Ну как же, указ об увеличении поголовья домашней птицы в хозяйствах этого региона. Его высочество весьма озабочен тем, чтобы наша нация стала одним из мировых центров по выращиванию кур! Может быть, уберете собак, любезный господин?
Когда собаки были привязаны и ворота распахнуты, Голеску решительно направился во двор, исподтишка дав Эмилю хорошего пинка, чтобы шел следом. Бедняга пробирался вслепую, крошечными осторожными шажками, волоча за собой саквояж. Голеску не обращал на него внимания, дружески положив руку на плечо Буздугану.
— Прежде всего мне нужно будет осмотреть ваш птичий двор. Не сомневаюсь, милейший, что последняя инспекция не обнаружила у вас ни малейших нарушений, однако, знаете ли, сейчас требования возросли…
— Конечно, — кивнул Буздуган, слегка вспотев.
Говоря по правде, до сих пор он не замечал в своей усадьбе никаких инспекций. Тем не менее хозяин повел Голеску на птичий двор — акр бесплодной земли, огороженной высоким частоколом. Заглянуть туда можно было сквозь ворота из проволочной сетки.
Задерживаться в этом месте не хотелось. И вообще задерживаться на птичьих дворах хочется редко. Солнце немилосердно жарило потрескавшуюся землю, так что Голеску жгло ноги сквозь тонкие подметки туфель. Кругом апатично переминались с ноги на ногу около сотни кур, которых не беспокоили ни аромат собственных испражнений, ни запах хищников, насаженных по углам частокола — двух лисиц и чего-то такого сморщенного и иссохшего, что определить его породу было невозможно.
— Хм-м-м-м-м, — протянул Голеску и извлек из кармана записную книжечку и огрызок карандаша. Он сделал вид, будто что-то записывает, покачивая головой.
— В чем дело? — занервничал Буздуган.
— Не хотелось бы вас огорчать, — ответил Голеску, поднимая голову и заговорщически подмигивая. — Должен вам сказать, превосходная защита от хищников. Впредь будет неповадно, да? Иначе лисиц не проучить. Но, друг мой! Как вялы и безжизненны ваши птицы! Вот уж кого не назовешь бойцовыми петухами! Почему они не расхаживают и не квохчут? Очевидно, они ослаблены, эти жертвы неправильного питания!
— Они у меня получают только лучшие корма! — запротестовал Буздуган.
Голеску с улыбкой поводил указательным пальцем у него перед носом.
— Не сомневаюсь, но достаточно ли им этого? Птица, недополучающая необходимых веществ, производит второсортные яйца, из которых вылупляется хилое потомство. Мало того, безвкусные, мелкие яйца способны погубить вашу репутацию первоклассного поставщика. Нет-нет, невнимание к рациону птицы может явиться причиной вашего падения!
— Но ведь…
— К счастью, я могу вам помочь! — заявил Голеску, убирая записную книжку и карандашный огрызок.
— Сколько? — поник Буздуган.
— Как?! Неужели вы полагаете, любезный господин, будто представитель его высочества князя берет взятки? Да, конечно, в прошлом подобное еще могло иметь место, но ведь мы, в конце концов, живем в новой эпохе! Я говорил о науке! — упрекнул его Голеску.
— О науке?
— Эй, мальчик! — властно крикнул Голеску Эмилю, который только-только успел их нагнать. — Этому законопослушному гражданину нужна бутылочка «Золотой Игрек-Формулы».
Эмиль никак не отреагировал, поэтому Голеску выхватил у него саквояж и, открыв его, извлек оттуда пузырек с желтой краской.
— Это, любезный господин, диетическая добавка, которую производит Министерство сельского хозяйства, — пояснил Голеску, любовно держа бутылочку в ладонях. — Его высочество князь собрал лучших ученых и повелел им направить свои способности на Решение проблемы улучшения здоровья домашней птицы. Опираясь на новейшие открытия, ученые создали стимулирующее средство поистине поразительной эффективности! «Золотая Игрек-Формула»! При регулярном употреблении приводит к потрясающим результатам!
Буздуган уставился на пузырек:
— А что оно делает?
— Делает? Она предоставляет питательные вещества, в которых так отчаянно нуждаются ваши птицы! — заявил Голеску. — Что ж, давайте продемонстрирую. У вас найдется блюдо или тарелка?
Когда хозяин принес жестяную миску, Голеску проворно устремился на птичий двор. Буздуган следовал за ним по пятам. В самом дворе было, казалось, даже жарче, чем за оградой.
— А теперь, любезный господин, прошу понаблюдать за поведением ваших птиц, — сказал Голеску, откупоривая пузырек и выливая содержимое в миску. — Бедняжки сразу чувствуют целительную силу «Золотой Игрек-Формулы». Они ее жаждут! Взгляните!
Он поставил миску на потрескавшуюся землю. Ближайшая курица повернула голову. В ее крошечном мозгу промелькнула мысль: «вода». Птица тут же засеменила к миске и принялась жадно пить. Это же озарение постигло и прочих кур, и они, одна за другой, набросились на тепловатую желтую краску, словно на охлажденное шампанское.
— Видите? — спросил Голеску, переступая с ноги на ногу. — Несчастные оголодавшие создания. Теперь конец бледным желткам, лишенным питательных свойств! Они станут крупными и золотистыми! Исключительно благодаря «Золотой Игрек-Формуле». Всего две марки за бутылочку.
— А ведь и правда пьют, — не без удивления протянул Буздуган. — А что, пожалуй, куплю пару бутылочек.
— Ах! Друг мой, с сожалением вынужден сообщить, что поставки «Золотой Игрек-Формулы» весьма скудны, а спрос на нее так велик, что мне придется ограничить вас одной бутылочкой.
— Что?! Их же там у вас полная сумка! — воскликнул Буздуган. — Я видел, когда вы ее открывали.
— Это правда, но ведь мы должны предоставить равные возможности и вашим конкурентам, — отозвался Голеску. — Будет не очень справедливо, если во всем регионе призовые куры окажутся только у вас, не так ли?
Хозяин, прищурившись, взглянул на него.
— Две марки за бутылочку, значит? Даю двадцать пять марок за весь саквояж. Что скажете?
— Двадцать пять марок? — Голеску с потрясенным видом отшатнулся. — Но что же будут делать остальные птицеводы?
Буздуган объяснил ему, чем могут заняться остальные птицеводы, и вытащил из-за пояса засаленный кошель.
Тем вечером они не спеша возвращались домой, распределив по птицеводческим хозяйствам долины несколько саквояжей «Золотой Игрек-Формулы». Голеску был невероятно доволен собой и тяжестью разнообразной валюты, которой были битком набиты его карманы.
— Понимаешь, мой дорогой дружок, — говорил он Эмилю, — так начинаешь чувствовать себя личностью. Природа людская — что река, течет себе и не меняется; а мудрый человек построит на берегу этой реки мельницу, чтобы слабости и суетные заботы крутили ему жернова. Страх, жадность и зависть еще никогда меня не подводили.
Эмиль, постанывая от усталости, издал нечто похожее на согласное хрюканье.
— А ты? Разве не был для тебя этот денек настоящим праздником? Ты наконец-то отважился взглянуть на солнечный свет, и, оказалось, это не так уж плохо, правда? Смотри под ноги, — добавил Голеску, когда Эмиль едва не налетел на дерево. Взяв несчастного за шиворот, Голеску вернул его на тропу. — Уже близко. Да, Эмиль. Как тебе, однако, повезло, что ты повстречал меня на жизненном пути. Завтра пойдем дальше дорогой открытий, правда?
* * *
Так они и сделали, на этот раз отправившись в дальнюю часть долины, откуда сильно тянуло аммиаком, что свидетельствовало о наличии множества птицеводческих усадеб. Они только-только свернули на подъездную дорожку и яростный лай мастифа за решетчатыми воротами привлек внимание хмурого хозяина, когда Эмиль прошептал:
— Лошадь.
— Да нет, это просто большая собака, — отозвался Голеску, снимая перед хозяином шляпу. — Доброе утро, любезный господин! Позвольте…