— Сестренка… — тихо сказал я. — Может быть, тебе все же кого-нибудь принять? Вот хоть Фрейя… Ничего себе богинька…
Рая ничего не ответила. Я и так знал, что она не ответит.
— А к тебе боги не приходили? — тихо спросила она. — Если не приходили, то скоро придут. Берегись.
— Приходили, — ответил я, баюкая ее в объятьях. — Воху-Мана, собственной персоной…
— И ты?…
— Шаркал ножкой и со всем соглашался. Ты не представляешь, что мне поручили. Найти того парня, видишь ли, чей отец на пару с приятелем двадцать лет назад Кевгестармеля завалил, не больше не меньше!
Рая хмыкнула.
— Это тот, который только что с руганью спускался вниз и лодыжку чуть не свихнул?
— Значит, все-таки не свихнул?… Молодец! Я вот первый раз…
Рая потерлась лбом о мое плечо.
— Ты в курсе, что в нем живет бог?
— Нет, у меня тяжелое расслабление ума.
— А… Слушай, он ведь думает, что бог побеждает.
— А ты?
— А я думаю, что пока идут голова к голове… как на скачках. Боги — они, в сущности, слабые, особенно теперь… Помнишь скачки в Толкове, Райн?
— Когда тетя Ванесса поймала за руку воришку?… Конечно, помню!
Рая тихонько рассмеялась.
— А здесь скачек никогда не бывает[42]… Только в Шляхте… — она помолчала, потом сказала совсем другим тоном. — А ты сам, Райн?… Как, не сильно болит?…
Я скривился, радуясь, что Рая не видит выражения моего лица.
— Сама ведь знаешь… Участились приступы.
— Ну знаю… я теперь много что знаю, — Рая вздохнула. — А толку… все равно ничего сделать не могу. Но все будет хорошо, Райни, ты верь… Только… ты ведь знаешь, тебе надо поторопиться.
— Сколько? — только и спросил я.
— Три года, не больше. Может быть, меньше. Прости… — она сильнее прижалась ко мне.
— Еще не хватало тебе передо мной извиняться!
Вот так мы и говорили — не глядя друг другу в глаза.
— Рая… — наконец сказал я, — я о многом хочу расспросить тебя. О твоем боге. О недобогах. О…
— О многом, — повторила за мной она, причем я разобрал иронию в ее голосе, несмотря на то, что ткань моего гармаша хорошо глушила звук. — Давай, спрашивай, братец. Отвечу на что смогу.
Записки Аристократа
Наверное, можно было бы просто подойти к ней и заговорить. Сказать: «Вот и я, мама. Здравствуйте. Помните меня?» Или еще что-то в том же духе. Можно было бы поклониться и добавить: «Я все еще жив. Удивительно, правда? Наверное, вы сожалеете об этом…» Можно было бы поговорить о Симоне, о сестрах… Если бы она стала со мной разговаривать, конечно.
Я не стал даже пытаться. Может быть, зря. Я решил дождаться, пока мама уедет, и расспросить паломников. Райн говорил: многие остаются тут надолго, живут в шалашах… Бог его знает, зачем: не то молятся, не то чего-то ждут. Не понимаю. Если ты хочешь, чтобы у тебя что-то получилось, надо не молить ложных богов об удаче, а браться за дело самостоятельно. Тогда получится. А иначе жизнь твоя ничего стоит не будет, ибо много ли стоит выпрошенное?…
Так или иначе, когда Святая — много там в ней святости! карга какая-то старая, старушонка — божий одуванчик, дунь — полетит, — выставила меня с площадки, я не пошел сразу искать этих таинственных паломников. Я почистил Иллирику, напоил ее — пониже, из ручья, не из источника, разумеется, — попытался поговорить с Вией (не получилось), и уж только потом отправился в лес.
Разыскать паломников труда не составила — прямо от источника брала начало натоптанная тропинка, которая привела меня к скоплению шалашей и землянок на небольшой полянке. Кроме шуток, к скоплению: их там было штук восемь. Шалаши были добротные: стояли уже, небось, не один год, и время от времени их кто-то подновлял. Землянки тоже были сделаны на совесть, если о землянке можно такое сказать.
Насколько я знал от Гаева — а он, видно, хорошо был осведомлен об этом месте — паломников вблизи источника нечисть по ночам не трогала. Чудо приписывали святой. Я же, услышав, был склонен отнести это к какому-нибудь природному явлению. Ну мало ли… трава здесь для единорогов невкусная.
Сейчас — видно, по случаю начала сбора урожая — в шалашах почти никто не жил. Всего народу было — старик со старухой, которые меня до жути перепугались и встретили, истово кланяясь. Они, скорее всего, пребывали в страхе еще с момента прибытия свиты баронессы и до самого ее отъезда. Кое-что у них я узнать смог. Оказывается, баронесса приехала сюда вчера ближе к вечеру — посоветоваться со Святой по поводу свадьбы ее старшего сына. О чем-то долго говорила с ней с утра, потом почти сразу уехала. Больше ничего конкретного мне старики рассказать не смогли.
Так значит, Симон женится?… На ком, интересно?…
Если бы у меня была нормальная жизнь, я тоже мог бы жениться. Может быть, мама уже бы даже подыскивала мне невесту, а я бы, разумеется, отбивался руками и ногами — покажите мне нормального парня, который рвется вступать в брак!
А вот Симон, наверное, подошел к делу серьезно. Выбрал, небось, подходящую партию — и наследницу, и богатую, и достаточно умную, чтобы в его отсутствие могла управляться с хозяйством, а то и границы защищать. Я попытался прикинуть, какая из наших ближайших соседок могла бы всему этому соответствовать, но быстро бросил. Семь лет назад меня такие вещи не слишком интересовали, а с тех пор успело многое измениться. Нечисть распоясалась, у баронов и шевалье дочки подросли…
Райн все разговаривал со святой, и я понял, что сегодня мы в путь уже не тронемся, ибо до следующего села к ночи доехать не успеем. Пусть даже нам в лесу ничто не угрожает — утренний инцидент со стражниками живо доказал, что малонаселенные места мы покинули, и излишнего внимания привлекать к себе не стоит.
Так что я подыскал землянку покрепче, чтобы не обвалилась ночью нам на головы, а заодно и место для коновязи. Ну и порасспросил стариков, как тут насчет волков — надо ли лошадей ночью постеречь. Оказалось — не надо. Что бы ни действовало тут на нечисть, на волков оно действовало не меньше: оказалось, зверей тут видели во множестве, но они еще ни разу ни на кого не напали. Подозрительно, по-моему.
Гаев общался со Святой долго — несколько часов. Потом вернулся, как всегда спокойный, как всегда с улыбочкой. Разумеется, рассказать, о чем они с ней говорили, и ради чего он нас сюда потащил, и не подумал. Я решил, что непременно поговорю со старушенцией завтра утром — раз уж она тут кому попало советы дает у источника, стало быть, и мне не откажет. Хоть пойму, что за птица.
А с Райном мне вечером поговорить не удалось — все отмалчивался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});