чувствуя, как срывается голос. – Телу… во время секса. Ничтожные пять минут, пока все это продолжалось. А потом накатывала такая боль и опустошение, что мне не найти слов это выразить. Мы оба понимали, всегда, что однажды наступит конец тому, что происходит. Я не знаю, представлял ли он на моем месте Алину, но я… Я пыталась. Между ним и тобой нет ничего общего, но я старалась найти хоть какое-то сходство. Иначе бы просто не выжила. Ты хочешь обречь меня на такую судьбу? На жизнь с нелюбимым? С тем, кто не любит меня, грезя о другой женщине?
– Нет! – он прохрипел, впиваясь в ее плечи. Саша даже через одежду почувствовала холод его рук. – Родная, я всего лишь думал…
– А ты не думай! – женщина вырвалась, почти с остервенением расстегивая застежку на куртке и отбрасывая одежду в сторону. – Не думай, просто делай то, что давно пора! Поцелуй меня, обними! Неужели ты совсем не рад тому, что я здесь?
Вместо ответа он глухо застонал, склоняясь к ее рту и приникая к нему острым, почти жалящим поцелуем.
Несколько минут спустя, не отрываясь от губ, Саша тихонько прошептала:
– Так давно не видела тебя раздетым… Хочу посмотреть…
И, прежде чем закончила фразу, почувствовала, как напряглось его тело. Знала слишком хорошо, о чем Дмитрий думает сейчас, и чего боится. Ее сильный, решительный, самый лучший мужчина снова тонул в своих бесконечных страхах. Но то, что чувствовали ее руки в ту ночь, когда он решился раздеться, сейчас Саша желала увидеть воочию.
Это не было любопытством, и дарить свою жалость она тоже не собиралась. Но как когда-то знала каждую клеточку совершенного тела, знала, как и когда доставить ему желаемое удовольствие, так сейчас хотела постичь этого нового человека, в которого он превратился. Со всеми его пороками и неприглядными шрамами. Это превосходило физическую потребность снова ощутить рядом его тепло. Впитать в себя, проникнуться той болью, что оставила на нем свои следы.
Руки соскользнули на талию, чтобы потянуть вверх край одежды и ощутить живую прохладу кожи. Ответом стал судорожный выдох: Дмитрий дернулся, будто пытаясь отшатнуться, но остался на месте, не в силах противостать сумасшедшему желанию подчиниться ей.
– Саша…
Почувствовал, как в кончиках пальцев, касающихся его тела, отдаются удары пульса, когда Саша пробралась до горла и легонько погладила ключицы.
– Хочу…
Ее голос зазвенел капризными нотками, теми, что она не позволяла себе уже очень давно. Теплые, мягкие губы опустились на грудь, и мужчина охнул, неспособный произнести больше ни слова.
– У тебя так бьется сердце… – Саша погладила то место, где только что был ее рот, и прижалась щекой, чтобы мгновенье спустя спуститься ниже, прочерчивая языком линии на напряженном животе.
А мужчине казалось, что сознание двоится. Он ощущал прикосновения ее губ, рук, в отдельности каждого пальца, и, закрыв глаза, сумел лишь выгнуться, подставляясь под поцелуи.
Прохлада комнаты коснулась разгоряченного тела, когда Саша стянула свитер, беззвучно отправляя его на пол. Руки женщины обжигали, спускаясь еще ниже и приближаясь к той части тела, что предназначалась для высшего наслаждения. Такая смелая… А у него не хватало духа даже взглянуть ей в глаза, хотя он и понимал, что ни осуждения, ни упрека там не увидит. Но все равно боялся – и хотел до безумия.
Позволил себе коснуться ее, притягивая ближе, но не мог насытиться. Было недостаточно только ладоней и пальцев, он жаждал погрузиться в нее, познать всеми чувствами и захлебнуться в этом сладком омуте. Губы припали к ее груди, обнаженной нетерпеливыми, беспорядочными рывками, и он задохнулся от наслаждения, когда легкие наполнились чувственным ароматом ее плоти, а язык ощутил солоноватый привкус кожи.
Неразобранная постель – и такая мягкая, податливая женщина под ним, готовая абсолютно на все. Казалось, что в этот раз все будет иначе, но стоило Саше шевельнуться, притягивая его ближе к себе, как страх навалился с новой силой. Мертвящие, злобные голоса восстали из самых затаенных уголков памяти, готовые вновь терзать и разрывать душу на части. Он чувствовал, как Сашины губы страстно ласкают его рот, ощущал под собой натянутость ее мышц, жаждущих облегчения. И поверил на единственный короткий миг, что любимой женщине его страхи окажутся подвластными, что все удастся преодолеть, становясь с ней единым целым.
Но прозрение пришло быстро и неизбежно, когда он с болезненной остротой осознал, что победы не случится. Не перестал желать – напротив, еще никогда жажда плоти не была такой сильной. Тело вибрировало, будто крича от отчаянья, требовало освобождения, одновременно не позволяя его достичь. Краткие секунды превратили его из мужчины в получеловека, не давая возможности закончить начатое, и ласки любимой, только что приносящие удовольствие, стали казаться почти насмешкой.
Саша опять упустила момент, когда тело перестало отзываться, но не позволила отстраниться, цепляясь за мужчину с такой силой, будто хотела вдавить его в себя. Впилась в спину ставшими непослушными пальцами, оплела ногами бедра, не позволяя отстраниться, а затем начала поглаживать, засыпать поцелуями глаза, лоб, щеки и все, куда только могла дотянуться.
– Милый…
– Не надо! – его и без того хриплый голос почти свистел в напряженной тишине комнаты. – Не говори ничего… Все и так понятно…
– Вот как? – Саша проигнорировала его желание избежать объяснений. – И что же тебе понятно?
Он отстранился, опускаясь рядом на постель и закрывая ладонью глаза.
– Саш, я не хочу лгать тебе. Не хочу обещать того, что никогда не смогу выполнить. Не хочу, чтобы ты ждала новой бессмысленной попытки, когда я постараюсь любить тебя – и не смогу. Тебе нужен тот, кто способен держать слово и может достойно воздать твоей чувственности.
– В самом деле? – в ее выдохе слились слезы и злость. – Ты так хорошо знаешь, кто мне нужен? Только почему мне кажется, словно речь идет не о любви, а какой-то сделке, в которой ты отказываешься участвовать? Хочешь снова бросить меня?!
Мужчина захрипел, снова впиваясь в ее рот.
– Нет! Я больше всего на свете хочу быть рядом с тобой… Но…
Саша горько хмыкнула.
– Но не достоин этого, да?
Подтверждение было не нужно: она и так прекрасно осознавала, что с ним происходит.
– Только я ведь не покупаю тебя… И не оцениваю. Ты мне нужен. Ты… Понимаешь? Больной, слабый, разуверившийся во всем… Но все равно МОЙ. Тот самый единственный, который мне нужен. Я не лгала раньше и не собираюсь лгать впредь, говоря, что не желаю никого другого. Да, мне больно из-за того, что случилось, нестерпимо видеть тебя