Дальше — больше: молодая дама, провожая нас до кабинета Профессора, довольно небрежно упоминает о Гее, рассказывает нам байку о том, что Гея — в гиперпространстве, да так, чтобы мы запомнили это. Мы спрашиваем об этом Квинтесетца, он пугается, не хочет говорить об этом, но нас за дверь не выставляет, несмотря на то что я был грубоват с ним. Наоборот, он приглашает нас к себе домой и по пути не забывает показать нам Пять Сестер. Не забывает даже спросить, заметили ли мы тусклую звёздочку в центре пятиугольника. Зачем? Не слишком ли закономерно для случайного стечения обстоятельств?
— Ну, когда ты так перечисляешь…
— Перечисляй, как хочешь. Но я не верю, что это — случайное стечение обстоятельств.
— Что же это всё значит? Что нас ведут на Гею?
— Да.
— Кто?
— А вот в этом у меня сомнений нет. Те, кто способен управлять сознанием, тонко манипулировать течением событий, направляя их в ту или иную сторону по своей воле.
— Сейчас ты скажешь, что это Вторая Академия.
— Ну а что нам известно о Гее? Она неприкасаема. К ней отправляется целый Флот, и Флот погибает. Люди летят туда с мирными намерениями и не возвращаются. Даже Мул не осмелился выступить против неё, и очень может быть — там родился. Естественно, мне кажется, что Гея — это Вторая Академия, а ведь отыскать её — вот моя главная задача.
Пелорат покачал головой:
— Судя по тому, что пишут некоторые историки, Вторая Академия остановила Мула. Разве он мог быть оттуда?
— Ренегат, наверное.
— Но почему же тогда Вторая Академия так упорно ведёт нас к себе?
Тревайз нахмурился, уставился в одну точку.
— Давай попробуем понять. Для Второй Академии всегда, во все времена было важно, чтобы в Галактике о ней знали как можно меньше. Это нам известно точно. Вот уже сто двадцать лет Вторая Академия думает, что о ней никто не знает, и это устраивает её как нельзя лучше. Когда у меня возникли догадки о том, что она до сих пор существует, она не делала ничего. О моих воззрениях узнал Компор. Она могла использовать его для того, чтобы заткнуть меня тем или иным способом, может быть, даже убить. Но и тут она пальцем о палец не ударила.
— Да, — возразил Пелорат, — но тебя арестовали, если тебе угодно возложить ответственность за это на Вторую Академию. В итоге народ Терминуса о твоих воззрениях не узнал. Люди из Второй Академии добились этого, не прибегая к насилию. Очень может быть, что им известен знаменитый лозунг Гардина: «Насилие — последний козырь дилетантов».
— Ну и что с того, что об этом не узнал народ Терминуса? Мэру Бранно мои взгляды известны, и хотя бы она может пораскинуть мозгами — а вдруг я прав? Теперь Второй Академии уже поздно как-то помешать нам, навредить. Ведь если бы они избавились от меня сразу, они были бы ни при чем. Оставь они меня в покое, они тоже были бы ни при чем, поскольку нашли бы возможность убедить народ на Терминусе в том, что я — вот такой эксцентричный человек, может быть, даже чокнутый. Моя политическая карьера покатилась бы под откос, и одно это могло заставить меня замолчать — я бы понял, чем мне грозит открытое высказывание моих взглядов.
Теперь им поздно предпринимать что-либо. Мэр Бранно легковерием не отличается, поэтому послала Компора следить за мной, но, не доверяя и ему, отдала приказ установить на его корабле гиперреле. Вследствие этого ей, безусловно, известно, что мы — в Сейшельском Секторе. А ночью, когда ты спал, я через компьютер отправил сообщение нашему послу в Сейшелле, где доложил, что мы взяли курс на Гею. Я даже координаты не поленился сообщить. Даже если теперь Вторая Академия попытается сделать нам что-нибудь нехорошее, уверен: Бранно этого так не оставит, а пристальное внимание нашей Академии — это как раз то самое, чего Вторая Академия хочет меньше всего на свете.
— Но если они столь могущественны, — возразил Пелорат, — чего им бояться?
— Чего бояться? А почему они прячутся? Им не устоять в открытой схватке, понимаешь? Технический прогресс, достигнутый нашей Академией, превзошел ожидания самого Селдона. Вели они нас к своему миру тихо, почти незаметно, тайком — это, видимо, свидетельствует об их крайнем нежелании делать что-либо, способное привлечь к ним внимание. Но они всё равно проиграли — не на того напали. Сомневаюсь, что теперь они сумеют изменить ситуацию.
— Но зачем им всё это? Если ты прав, зачем им вести нас к себе через всю Галактику — ведь получается, что это грозит им гибелью?
Лицо Тревайза покрылось лихорадочным румянцем.
— Джен, — сказал он, — у меня странное предчувствие. Ты сам сказал: у меня редкий дар делать верные выводы, располагая… да почти ничем не располагая. Кто-то внутри меня подсказывает мне, что я прав. И сейчас подсказывает. Есть во мне что-то, чего они хотят, зачем-то я им нужен, — нужен настолько, что они готовы рискнуть самим своим существованием. Я сам не знаю, что это такое, и должен понять — раз у меня что-то такое есть и если это — мощное оружие, я обязан научиться им пользоваться ради того, что сам считаю верным. — Тревайз смущенно пожал плечами. — Ну вот. Ты всё ещё хочешь лететь со мной, старина, — теперь, когда видишь, какой я чокнутый?
Пелорат убеждённо ответил:
— Я же сказал, что верю в тебя. Верю и сейчас.
— Восхитительно! — облегченно, радостно рассмеялся Тревайз. — Скажу тебе по секрету, у меня есть ещё одно предчувствие: и у тебя тоже есть своя роль в этой истории. Ну, Джен, летим на Гею на полной скорости. Вперёд!
56
Мэр Бранно явно постарела за последние дни. Она настолько глубоко задумалась, что совершенно машинально взглянула в зеркало по дороге в галактографический зал. Лучше бы она этого не делала.
Бранно горько вздохнула. Жизнь уходила из неё по каплям. Целых пять лет на посту Мэра, а до этого — ещё двенадцать — разве они были легче? Тогда она фактически занималась тем же самым, стоя за спиной двух марионеток. Спокойно, уверенно вершила она своё дело, но всегда на износ. «А как же иначе», — думала она порой. По другой схеме всё выглядело бы так: «напряжение — неудача — срыв». Но как ужасно было сознавать, что именно спокойное плавание, дрейф по течению событий так измотали её.
Залогом её успеха был План Селдона, а Вторая Академия — залогом его успешного выполнения. Твёрдая рука Бранно лежала на пульсе Первой Академии, но никто, ни одна душа на Терминусе не догадывалась, как трудно Бранно устоять на гребне волны.
История скажет о ней мало или совсем ничего. Всю свою жизнь она просидела за пультом управления кораблем, которым на самом деле управляли извне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});