И программу не какую-нибудь, а построения коммунизма! Составлялась она под руководством Куусинена.
Что же касается самого пути к коммунизму, то он выглядел для Хрущева простым и ясным. Наращивать производство, обгонять и перегонять Америку, преодолевать противоречия между городом и деревней, между умственным и физическим трудом. Вот и получится новое общество, где будет «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Правда, по Марксу, при коммунизме должно отмереть и государство. Этот аспект был скользким, как же без государства, без правительства? Но из положения вышли тонко. Разъясняли, что государство при коммунизме передаст свои функции «органам самоуправления трудящихся».
С планами за 3 года утроить показатели по мясу, маслу и молоку, тоже было не ладно. Хрущев уже видел: не получится. Но упрямо не сдавался и провозгласил новое решение проблемы. Сделать упор на свиноводство. Снова жонглировал цифрами: чтобы увеличить производство говядины, потребуется 3–4 года, а «свинья — скороспелое животное». Развивать свиноводство как раз в «неперспективном» Нечерноземье. Зерновые тут плохо родятся, вот и перейти всем на выращивание свиней. А в качестве кормов использовать сахарную свеклу, которая, как утверждал Хрущев, дает в Нечерноземье 300–400 центнеров с гектара. Всю страну мясом завалить можно!
В целом же, атмосфера на съезде была праздничной. Он впервые проходил в только что построенном Кремлевском дворце съездов. В качестве «подарков» к XXII съезду от рабочих, инженеров, ученых преподносились пуск самой крупной в Европе Волгоградской гидроэлектростанции, успешные испытания самой мощной до сегодняшнего дня водородной бомбы на Новой Земле. А волнующие планы построения коммунизма принимались на вполне обозримые сроки — на 20 лет. Первое десятилетие, до 1971 г. — построение материально-технической базы, а до 1981 г. — само вступление в коммунизм! Людей окрыляли лозунгом: «Нынешнее поколение будет жить при коммунизме!»
Но одновременно XXII съезд стал триумфом «десталинизации». Снова моря грязи изливались и на мертвого вождя, и на «антипартийную группу Молотова — Маленкова — Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова». Антисталинские настроения дошли до настоящей истерии. Старуха Лазуркина, член партии с 1902 г., успевшая посидеть в лагерях, объявила, что ей во сне привиделся Ленин и сказал: «Мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принес партии», — и съезд постановил вынести тело Иосифа Виссарионовича из мавзолея. Кстати, получилось-то символично. Ведь в результате Сталина все-таки похоронили по-христиански, в земле.
И по всей стране после съезда прокатилась кампания сноса памятников и бюстов Сталина, переименований улиц, площадей, колхозов, поселков, городов, названных в его честь. Изымались из библиотек и учреждений его книги, как и книги о нем, вырезались страницы справочников и энциклопедий, уничтожались портреты. Словом, крушилось все, что понаделали в свое время подхалимы, восхваляя Сталина. И характерно, что наибольшее рвение проявляли те же самые подхалимы. Разлетелись предписания проводить операцию в кратчайшие сроки и скрытно, не привлекая внимания. Поэтому крушили как бы тайком, по ночам. Люди выходили утром на улицу, и вместо памятника видели пустой пьедестал. Засыпали на улице Сталина, а просыпаясь, вдруг узнавали, что они живут на улице Московской или Первомайской. Это был высший пик хрущевщины.
Глава 34. В угаре богоборчества
Сугубо прагматичное использование Церкви Советским государством началось отнюдь не при Сталине, а при Хрущёве. При Иосифе Виссарионовиче РПЦ имела возможность твёрдо отстаивать духовные принципы православия. Мы уже рассказывали, как осуществилось воссоединение униатов. А в 1948 г. представители 147 протестантских конфессий учредили Всемирный совет церквей (ВСЦ). Московскую Патриархию тоже усиленно зазывали, но получили однозначный отказ.
В ответ она созвала Московское совещание глав и представителей Автокефальных Православных церквей, где было обращено внимание на «близкое сродство экуменической деятельности с другими современными нецерковными, политическими, иногда тайными международными движениями» (имеется в виду масонство). В резолюции совещания отмечалось, что «целеустремление экуменического движения, выразившееся в образовании ВСЦ, с последующей задачей организации “экуменической церкви”, не соответствует идеалу христианства и задачам Церкви Христовой».
Но при Хрущеве министерство иностранных дел указало: ВСЦ участвует в борьбе за мир, за запрещение ядерного оружия. Значит, сотрудничество Русской Церкви с этой организацией будет полезным для нашей дипломатии. На Патриархию надавили, и ей пришлось подчиниться. Из «Журнала Московской Патриархии» исчезли публикации против экуменизма. Начались встречи с представителями ВСЦ. Хотя председатель Отдела внешних сношений патриархата митрополит Николай (Ярушевич) проводил линию очень осторожную. Велись переговоры, определялись направления, где Православная Церковь и ВСЦ могли бы выступать союзниками. На совещениях ВСЦ делегаты Русской Церкви присутствовали, но только в качестве наблюдателей.
Однако начались и перестановки внутри Церкви. На пост заместителя владыки Николая и заведующего канцелярией Патриархии выдвинулся архимандрит Никодим (Ротов). Он сотрудничал с КГБ (псевдоним «Святослав»). Впоследствии этот факт был подтвержден «Частным определением Комиссии Президиума Верховного Совета России по расследованию причин и обстоятельств ГКЧП». В 1956–1957 гг. Ротов возглавлял духовную миссию в Иерусалиме. В разгар Суэцкого кризиса иметь «глаза и уши» в Израиле было для советских спецслужб вполне логично.
Но и время спокойного существования Церкви закончилось. Ведь провозглашался рывок к коммунизму, а религия признавалась препятствием на пути к нему. В данном случае Сталин тоже нарушил «ленинские принципы», прекратив гонения. Инициаторами нового удара стали Суслов и его доверенный помощник Ильичев. 4 октября 1958 г. вышло секретное постановление ЦК «О записке отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС “О недостатках научно-атеистической пропаганды”». Партийным, комсомольским и общественным организациям предписывалось развернуть широкое наступление на «религиозные пережитки».
Официально считалось, что главным орудием борьбы станут средства пропаганды. Вместо «Союза воинственных безбожников», распущенного Сталиным, эта функция перешла к обществу «Знание», начал выходить журнал «Наука и религия». Подразумевалось «перевоспитание»: верующие поймут свои заблуждения и отвратятся от «пережитков». Выискивались слабые звенья среди духовенства, как профессор Ленинградской духовной академии протоиерей Александр Осипов. Вера у него оказалась не крепкой, он вступил во второй брак, уже подавал прошения о сложении сана. А теперь его шантажировали «политическим» прошлым в буржуазной Эстонии, посулили хорошую карьеру. В 1959 г. Осипов отрекся от Православия, стал рекламной фигурой. Его отречение опубликовали «Правда» и другие газеты, ему организовывали лекционные турне, публиковали огромными тиражами его книги.
Но пропагандой дело не ограничивалось. Развернулась охота на «сектантов», к которым причисляли не только баптистов, иеговистов, пятидесятников, но и старообрядцев, катакомбную церковь. Их общины нередко были не зарегистрированы, поэтому их просто громили. А давление на Патриархию пошло через Совет по делам РПЦ. Возглавлял его все тот же генерал Карпов, поставленный Сталиным с задачей «оберегать Церковь». Он очутился в двойственном положении. С одной стороны, обязан был подчиняться решениям Совета министров и ЦК. С другой — всячески старался смягчить их.
Весной 1959 г. началась кампания по сокращению числа монастырей и скитов, стали закрывать церковные приходы — как бы по предложениям местных властей. Карпов вел переговоры с Патриархом, сошлись на том, что можно сократить 28 монастырей — постепенно, сведя до минимума