Когда Элли сообразила, что он собирается делать, она в страхе попятилась, но он ухватил ее за талию и натянул ей на голову мешок. Она извивалась и пинала его ногами, но он закинул ее на плечо, словно мешок с мукой, и завернулся в плед, чтобы прикрыть ее ноги.
Плакали ее великолепный наряд и прическа. Да как он…
Элли кипела от ярости, возмущенная его бесцеремонным обращением. Но при этом ее не оставляла мысль: зачем он все это делает?
Напрашивался только один ответ, однако Элли не собиралась снова угодить в ловушку, вообразив, будто она ему небезразлична.
Она пыталась вырваться все время, пока он спускался по темному коридору и длинной винтовой лестнице главной башни замка Данлус. Но в суматохе и волнениях предсвадебных приготовлений никто, судя по всему, не обратил внимания на крупного мужчину с мешком на плече.
Элли боролась изо всех сил, несмотря на плачевные обстоятельства, и пару раз чувствительно пнула его ногой. Но тут он положил ладонь на ее ягодицы, и ее пронзила сладостная дрожь, отчего тело ее сразу же обмякло, сделавшись податливым. Когда она снова заерзала, это было уже совсем по другой причине, и этот нахал — чтоб ему провалиться! — понял это, потому что довольно рассмеялся.
Она поняла, что они вышли из башни, ощутив порывы холодного ветра. Спустя несколько мгновений дорога пошла под уклон, и Элли догадалась, что они пересекли мост и спускаются по склону горы к пещере. Она перестала дергаться опасаясь, что они могут сорваться вниз со скалы. Но Эрик, решительный и непоколебимый, как всегда, уверенно двигался по крутому склону.
Внезапно ветер пропал, воздух стал влажным, и Элли поняла, что они проникли в Русалочью пещеру. Где все это и началось. Затем она услышала плеск воды под его ногами, а потом почувствовала, как ее поднимают на судно. Другой мужчина принял ее и усадил на деревянную скамью.
— На этот раз я прослежу за твоими локтями и зубами, девонька.
Доналл. Ей следовало догадаться, что без него тут не обошлось. Хорошо же он отблагодарил ее за то, что помогла ему бежать. Элли попыталась сказать моряку пару теплых слов, но он только рассмеялся, без сомнения, уловив смысл ее сдавленного мычания.
Короткое время спустя судно набрало скорость, и с головы Элли стянули мешок. Она часто заморгала, ослепленная солнцем, и увидела Эрика, стоявшего рядом с невинным видом. Остальные моряки благоразумно держались подальше — насколько позволяли небольшие размеры ладьи.
Эрик поморщился, безошибочно угадав гнев в ее глазах.
— Наверное, стоит чуть-чуть подождать развязывать ее, пока она немного не успокоится, — обратился он к Доналлу, стоявшему поодаль.
Пожилой моряк пожал плечами:
— Боюсь, тебе в любом случае придется несладко, парень.
Эрик, должно быть, все же решил рискнуть и принялся разматывать повязки, стягивающие ее запястья и рот.
Как только он освободил ее, Элли повернулась к нему, намереваясь обрушить на него всю душившую ее ярость, но при виде оставшегося позади замка застыла. У нее сердце заледенело от ужаса, когда она увидела огромную скалу. Наверное, Эрик сошел с ума, когда решился взобраться на высоченную башню. Он мог бы разбиться насмерть.
Она впервые посмотрела на него внимательно, и ее глупое сердце дрогнуло. Он сбрил большую часть щетины с лица, оставив только дьявольски тонкую полоску коротких волос под подбородком. Это была самая странная борода, которую ей довелось видеть, но, кажется, она ему шла. Он подстриг волосы, хотя они оставались достаточно длинными, чтобы бросать тень на его проницательные голубые глаза. И эти глаза смотрели на нее со странной нежностью, приводившей в смятение ее чувства. На нем был военный камзол из мягкой кожи, но больше никаких доспехов и оружия (наверное, из-за безумного подъема на башню). С белозубой улыбкой, сверкавшей на фоне обветренной загорелой кожи, он выглядел невероятно прекрасным. Даже смотреть на него было больно.
Элли, наконец, обрела дар речи:
— Что, во имя Господа, ты вытворяешь?! Сейчас же отвези меня домой!
— Я хотел извиниться.
Извиниться? После того как он разбил ее сердце, а затем к тому же растоптал его каблуком?
— Ты не подумал, что уже слишком поздно для этого? — спросила она, прищурив глаза.
Эрик смущенно поморщился, заметив ее помятый наряд. Мальчишеское выражение раскаяния на его лице напомнило Элли ее брата Эдмонда. Но он не просто столкнул цветочный горшок с окна или уронил стеклянную вазу. Он разбил нечто гораздо более ценное.
— Я услышал о твоем венчании и сразу же поспешил сюда. — Он сердито нахмурил брови. — Как ты могла на такое решиться? Как могла согласиться выйти за него замуж? Лучше бы тебе поторопиться с объяснениями, потому что в данный момент я не уверен, что способен простить тебя.
Простить ее? Да он явно не в себе. Это он отверг ее и отослал прочь.
— Я не…
Элли осеклась, прищурив глаза. Она не обязана перед ним оправдываться. Он сам сделал свой выбор. Пусть думает что хочет.
Она насмешливо изогнула бровь и надменно вздернула подбородок, что всегда его раздражало.
— Почему бы мне за него не выйти?
Губы Эрика вытянулись в жесткую линию, и Элли поняла, что ему с трудом удается сохранять спокойствие.
— Потому что ты любишь меня.
Элли почувствовала, как вспыхнули ее щеки, когда бешеная ярость вновь охватила ее от его наглой самоуверенности. Она возмущенно посмотрела на Эрика:
— Значит, по-твоему, я должна была чахнуть по тебе до конца своих дней? Я так не думаю. — Элли раскинула руки, показывая свой пышный наряд. — Как видишь, я решила устроить свою жизнь. Я принимаю твои извинения. Теперь отвези меня назад. Я должна успеть на венчание.
Эрик нахмурился. Очевидно, все пошло не так, как он рассчитывал.
— Боюсь, я не смогу этого сделать. Я не могу позволить тебе выйти за Монтермера. Иначе мне придется его убить, а я не думаю, что твой отец или король Эдуард простят мне это.
Сердце Элли бешено колотилось в груди. То ли от гнева, то ли от его слов. Вернее, от того, что, как она заподозрила, за ними скрывалось. Она точно не знала.
— Конечно, ты его не убьешь. Мое замужество тебя не касается.
— Но я люблю тебя.
Ее сердце остановилось, а затем пустилось вскачь с удвоенной скоростью. Она так долго мечтала услышать эти простые слова, но теперь не могла им поверить. Он слишком глубоко ее ранил.
— И что мне теперь полагается делать? Упасть на колени и благодарить тебя? Уже слишком поздно. Я дважды давала тебе шанс, и оба раза ты отказался.
Ветер растрепал ее волосы, вырвав из прически несколько прядей, и они упали ей на лицо. Эрик осторожно взял одну пальцами и заправил ей за ухо. Он смотрел на нее с такой нежностью, что ее глупое сердце сжалось.