Читать интересную книгу Том 5. Дар земли - Антонина Коптяева

Рабочие, свободные от вахты, сидели вокруг главного геолога и мастера: их очень волновала судьба новой скважины. Удастся добурить ее на воде — великое дело для всего бурового треста. Срыв — позорная неудача, а бригада дорожила своей рабочей славой больше, чем иная невестка добрым именем.

— Придется, старик, сыну поклониться, позвал бы ты сюда Ахмадшу, — дружески посоветовал Илья Климов, заглянувший мимоходом в бригаду узнать, как идут дела. — Вчера мы с ним разговаривали… Не зря ты учил его: свою работу тянет и о твоей думает.

— Мы с ним уже толковали. Родительская амбиция, понимаешь, ни при чем, когда общее дело решается.

— Что Ахмадша?.. — поинтересовалась Дина Ивановна и покраснела. Нет, не могла она спокойно говорить о человеке, из-за которого в семье чуть не произошло самое страшное несчастье!

— Он предлагает делать порционный цементаж нижних обвалистых слоев. Цемента пойдет немного, не канительно, а риску в проходке не будет.

— Это, пожалуй, верно! — одобрила Дронова.

— Хорошо, давайте возьмем Ахмадшу в консультанты, — сказал Ярулла, обращаясь к рабочим бригады, — пусть молодой инженер покажет, на что он способен.

— Ведь это опять целый переворот в бурении совершится! — сказал Климов Дине Ивановне, садясь в ее машину.

Дронова промолчала: ей самой не пришла мысль о порционном цементаже ствола скважины потому, что у нее других забот было предостаточно. Пусть уж здесь геологи бурового треста шевелят мозгами. Сейчас она думала: «Почему Надя — наша гордая, чистая девочка — не может поделиться со мной своими переживаниями? Значит, стыдится их! Значит, еще страдает, тоскует по нем!»

И такая обида и ревнивая досада охватила Дину Ивановну, что даже ненависть к Ахмадше зашевелилась в ее сердце.

Мощные железобетонные корпуса водозаборной станции серели на берегу речки среди тополей и поломанных дубов.

— Почти закончили… Но от «почти» до освоения ох как далеко! — Дина Ивановна высунулась из окна машины, влюбленным взглядом окинула строительство.

Зимой, когда вода подо льдом чистая, часть ее для закачки в нефтяное месторождение берут прямо из реки, а вот придет весенний паводок, зашумят талые воды, качая в мутных потоках голубое небо с белыми облаками, и главному геологу одни заботы. Только новые водозаборы помогут справиться с тревожным отставанием работы нагнетательных скважин.

Климов тоже смотрел на постройки с восхищением.

— Мы, работники цеха капитального ремонта скважин, знаем, что значит закачка грязной воды! Как только нет приемистости, сразу меня в оборот берут: гони бригаду для гидроразрыва! Спасибо геологам да геофизикам: следят за жизнью пласта. Законно вас на премию выдвинули.

— Будет вам — может, еще и не дадут, а разговоров!..

Дина Ивановна, конечно, была бы рада такой чести, но боялась поверить этому.

Вместе с Климовым они прошли в колоссальное здание, где уже был выведен ряд отсеков-фильтров с днищами, закрытыми сплошными настилами из труб.

— На эти водозаборы люди будут из-за границы ездить: смотреть, учиться, — сказал Климов.

А Дина добавила мысленно с горечью:

«Уж если к нам приезжают позаимствовать технический опыт, то в семейных отношениях мы подавно обязаны быть образцом».

40

Надя со старшим оператором установки загружала аппарат жидким катализатором. Трудная и опасная работа! Стоит чуточку зазеваться, и из трубки, которой соединяются контейнеры с аппаратом, вырвется огонь, а ожоги от этого взрывчатого вещества не заживают долго. Можно натворить и большие беды… Привычно сосредоточась, Надя осторожно и ловко соединяла схему контейнеров и баллона с инертным газом, с помощью которого передавливался катализатор.

В катализаторной душно — особенно на верхней площадке, где происходила загрузка, — а спецовка и фартук асбестовые, маска глухая, но, только закончив процедуру, девушка стащила все это и вытерла пот с разгоряченного лица, вышла на улицу. Прохладный ветер, дохнув на нее и распушив примятую прическу, напомнил, что лето уже миновало.

«И радость моей жизни исчезла безвозвратно», — подумала Надя. Она все еще не могла войти в нормальную колею, потрясенная пережитым… Вначале было стыдно, давила гнетущая печаль, а сейчас на душе пустота: то, что мучило раньше, и то, что будет завтра, стало безразлично, на все девушка смотрела с чувством полной отрешенности.

Дронов после происшествия на реке сразу хотел перебраться в городскую квартиру, но Надя запротестовала.

— Я буду очень осторожна теперь, — сказала она, не сумев сочинить правдоподобную историю о том, как очутилась на стрежне возле устья Вилюги.

Отец не настаивал на объяснениях, хотя тоже не мог понять, что произошло между его дочерью и Ахмадшой (поговорить с Низамовым она ему категорически запретила и только позволила увезти себя дней на десять в Москву, когда Дина Ивановна ездила в командировку). Но эта поездка совсем не рассеяла горя девушки.

Юрий работал в другой смене, и у Нади, дежурного инженера по установке, хлопот было предостаточно. В грануляторной, половина которой занята пятью этажами антресолей, не ладилась работа на быстроходном смесителе. Девушка поднялась на третьи антресоли, где уже возились слесари и механик. Общими усилиями неполадку устранили, и в это время раздался хриплый вой сирены: в соседнем цехе загорелась одна из печей новой конструкции.

Тут исход дела решали секунды, и люди бежали не от пожара, который мог превратить весь завод в бушующее море огня, а бросались в самое пекло: в этом была единственная возможность спасения. Рабочие останавливали насосы, отключали аппараты, стремясь изолировать аварийную печь. Среди других Надя увидела Груздева: он тоже крутил задвижки и тушил паром горящую нефть, успевая следить за тем, что творилось вокруг, и командовать людьми. Когда включили пар — продуть трубы, из печей в местах прогаров и там, где из стен вывалились керамические панели, с ураганным ревом выбросилась пылающая нефть. Казалось, пожар усиливался, но нефтяники не отступали: они знали, что паника страшнее огня.

Они открывали паропроводы, окутывая влажным облаком пара находившуюся под угрозой ближнюю установку, окатывали водой из шлангов колонны и аппараты цеха, чтобы не допустить взрывов, а печь пылала и рушилась, извергая шумные огневые вихри.

То, что загоралось на таких заводах, считалось неоспоримой добычей огня; спасали соседние объекты. Поэтому и на полипропиленовой установке тоже подготовились на тот случай, если пожар усилится. Голохватовой, как на грех, не было, но Надя уже не раз участвовала в борьбе с авариями и отдавала распоряжения, не теряясь.

Однако люди, работавшие на пожаре, вдруг удивили ее своим потрясающим самообладанием. Потом ее внимание привлекла мощная фигура Груздева, к которому она относилась теперь не только с симпатией, но и со стыдливой благодарностью. Он был похож на бога огня со своими сильными и стремительными движениями.

Что-то еще рухнуло внутри печи, длинные языки пламени метнулись в стороны; один из рабочих во вспыхнувшей одежде побежал, но его сразу сбили с ног. Надя сорвала со стены аптечку и бросилась к выходу: как все нефтепереработчики, она умела оказывать первую помощь при ожогах.

41

До сих пор девушка избегала подчеркивать свое знакомство с директором завода, а сейчас ей захотелось пройтись рядом с ним, поговорить дружески. На душе ее потеплело. Все обошлось сравнительно благополучно. Груздев отделался легкими ожогами, был внимателен и прост.

После работы они впервые уехали вместе на строительство химкомбината и вместе с Дроновым отправились на дачу.

Уборщица, как обычно, принесла обед. Накрывая стол, Надя внимательно слушала разговор обоих директоров.

Груздев вслух прикидывал, что нужно сделать, чтобы не повторилась авария на печах беспламенного горения.

— Прогар получился оттого, что в топливном газе оказался бензин.

Дронов одобрительно кивнул. Он тоже был заинтересован такой новинкой, как эти печи. А прогары? Они случались и на прежних печах.

Еще не остыв после пережитой на заводе нервной встряски, Надя подумала, что после родителей Груздев самый близкий для нее человек.

Алексей, будто проникнув в ее мысли, обернулся.

В простом домашнем платье и маленьком передничке она ходила по веранде, в открытую дверь и окна которой тянуло прохладой сентябрьского дня, приносила тарелки, стаканы, звякала вилками. Что может быть будничнее? Но ведь это ходила, хлопотала Надя, овевая все прелестью своей молодости. Дронов, поглядывая на дочь, тоже светлел; улыбалась, хотя и не без грустинки, Дина Ивановна, приехавшая переночевать на даче.

Теперь, считая, что с Ахмадшой покончено, и опять подумывая о браке Нади с Юрием, она будто забыла собственные слова о том, что любовь приходит к человеку только однажды.