Читать интересную книгу Том 5. Дар земли - Антонина Коптяева

— Энже — хорошая девушка, — твердила она. — Скромная. Умница. Работящая и очень красивая. Чего еще требовать от будущей жены?

— Того, чтобы она была мне нужна, — резко сказал Ахмадша, выведенный из терпения.

Разговор о поспешной женитьбе Михая Воинова, совсем еще мальчика, вызвал в нем болезненные переживания.

«Михай поступил, как настоящий мужчина, — подумал он. — А я позволил себя скрутить. Довольно с меня этого позорного испытания! Для себя я уже выяснил окончательно: без Нади как будто инвалидом стал».

После возвращения из Акташа он с неделю пробыл на Исмагилове, но до того извелся, что стал заговариваться и в один прекрасный день сбежал в Камск. Никого из Дроновых он там не застал и, уже возвращаясь обратно, узнал от знакомого шофера, что Надя уехала с матерью в Москву.

Работая снова на Исмагиловской площади, Ахмадша целыми сутками пропадал на своей вышке, где проводилось испытание турбобура с деталями из полипропилена (такие турбобуры испытывались одновременно и в других районах страны). Кроме того, приходилось ездить на буровую отца: вместе с участковым геологом осваивали порционную заливку цемента при бурении на воде. Работа съедала все время, а трудности даже радовали, отвлекая от тяжелых мыслей.

В Светлогорск он наведывался редко, избегая нудных домашних разговоров о женитьбе, поэтому смутный слух о попытке дочери Дронова на самоубийство до него не дошел. Но когда заговорили о пуске первой очереди синтез-спирта, Ахмадша, к великой тревоге родителей, опять уехал на Каму.

И вот он ходил по асфальту среди колонн и стальных «этажерок», над которыми плыли низкие осенние тучи, шагал по изрытой земле, где монтировались рыжие от ржавчины новые «этажерки» и аппараты, все высматривал, искал, ждал встречи с Надей.

«Почему она не пришла на митинг? — тревожно гадал он. — Ведь это же завод ее отца. — Он знал, как Надя любила своих родителей, и вдруг остро позавидовал ее непорушенному чувству к ним. — Каким богатым я был весной, а сейчас!..»

Потом он подумал, что Надя, наверно, придет на концерт, и пошел в недавно отстроенный городской клуб.

Стоя у входа, он рассматривал нарядных, празднично настроенных камцев. Сколько тут было молодежи, сколько девушек, похожих на яркие цветы в легких, несмотря на прохладную погоду, платьях. На клубной террасе Ахмадша заметил Юрия Тризну: видно, тоже кого-то ждет… Неужели Надю? Вполне естественно: не обязана же она обрекать себя на одиночество из-за человека, который позволил другим распорядиться своей и ее судьбой!

Юрий выглядел парадно в светлом пиджаке и узких серых брюках, длинноногий, вихрастый. Он, конечно, заметил Ахмадшу, кивнул отчужденно и снова стал кружить на своем посту.

Но к нему подошла не Надя, а сухощавый седоусый старик в строгом, далеко не модном костюме.

— Красоток-то сколько, и все разоделись! А? — сказал Федченко, взяв под локоть юного приятеля. — Синтетика вошла в моду: капроны, нейлоны, лавсаны. Словно в облака заревые разнарядились девчата! Кто подумает, глядя на эти платья и чулочки, что они из газа выработаны?! И меха и костюмы… Совсем по-другому стал одеваться народ. Вот тебе и провинция!

Юрий слушал рассеянно, водя по сторонам погрустневшим взглядом. Присутствие Ахмадши нервировало и связывало его. Теперь уж нельзя уйти. Придет, не придет? Подойдет, не подойдет? А тут еще Федченко… Но, пожалуй, это даже к лучшему: стоят двое и разговаривают, прежде чем войти в клуб. Пусть бестолковый Низамов топчется один.

Ахмадша тоже смотрел на текущий мимо людской поток и ждал, но Нади не было.

Поехать к Дроновым? Они, наверно, все еще живут на своей дачке. Юноша вспомнил, как сурово посмотрел на него отец Нади, как презрительно отвернулась мать. Что ж, он и сам презирает себя за слабоволие. Но если они при Наде так же примут его, будет невыносимо тяжело.

И все равно он должен поговорить с нею, объясниться. Он не уедет, не повидав ее!

Мимо, весело переговариваясь, прошли молодожены. Отец нес толстощекого бутуза лет двух; видно, не с кем оставить дома. Детские комнаты теперь при клубах стали устраивать, чтобы всем было хорошо. Иначе что же делать молодым родителям, у которых нет бабушек и тетушек?

47

— Кого ты ждешь, красавчик?

Ахмадша обернулся. Перед ним стояла рослая девушка, пылающая румянцем, с зовущей затаенной улыбкой в серых глазах. Он забыл ее имя, но сразу припомнил, как она хаживала мимо избы в Скворцах со своей скуластенькой и черноволосой смешливой подружкой. Это была Ленка с сейсмической разведки.

— А Дуня умерла, — неловко от волнения сообщила она, в упор глядя на него.

— Отчего же она умерла? — рассеянно спросил он, отстраняясь.

— От смерти, — сказала Ленка уже с вызовом, задетая холодным равнодушием милого ей парня. — Рано по ней боженька соскучился и наслал двустороннюю крупозку. Стала выздоравливать, да возьми и выкупайся. Ну и снова! Исхудала — в гроб положить нечего.

Но даже это трагическое сообщение не привлекло как будто внимания Ахмадши, и тогда Ленка зло спросила:

— Почему же твоя-то краля топилась?

— Топилась?!

На лице его отразился такой ужас, что Ленка сразу присмирела, сказала почти печально:

— Разве ты не знаешь? Бросилась Надежда Дронова в Каму. Если бы не увидел мальчишка какой-то, унесло бы ее в Куйбышевское море.

Ахмадша продолжал глядеть на Ленку остановившимся взглядом. Было мгновение, когда ей показалось, что он падает, и она схватила его за локти, он машинально высвободился и, ничего не сказав, побежал прочь.

Говорят, что девушкам не нравятся тихони, что над верными влюбленными они смеются. «Знатоки» женского сердца приводят для подтверждения этих истин знаменитые пушкинские слова: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей…» Но ведь тоже можно сказать и о мужчинах: чем легкомысленнее, чем безжалостнее играют женщины их чувствами, тем крепче иногда привязывают к себе. Однако эта игра длится недолго, хотя успевает порой разрушить лучшее в душе человека: униженная любовь умирает, становясь позорным воспоминанием.

В Наде все теперь восстало против Ахмадши. Но образ его дробился в ее сознании, и то хитрым и жестоким он ей представлялся, достойным только презрения, то жалким слюнтяем, неспособным постоять за себя. Лишь изредка он являлся в воображении девушки таким, каким она полюбила его: смелым, нежным, чистым, и в эти минуты отчаянная тоска охватывала ее.

Сегодня, едва увидев издали гостей из Светлогорска, она поспешно сбежала с завода; знала: отец обидится, но возможность встретиться с Ахмадшой лицом к лицу привела ее в смятение.

— Ты все еще любишь его? — напрямик спросила Полина Пучкова, которая заметила исчезновение Нади и сразу после митинга заехала к ней.

— Нет, нет! Что вы! — воскликнула Надя и в страшном волнении стала ходить по веранде. — Все, что между нами возникло, смылось, утонуло там. — И она порывисто махнула рукой в сторону устья Вилюги, где широко разлились воды Камы.

— «Нет», а встречи боишься! Такая неуверенность опасна.

— Просто не хочу унижать себя — показаться смущенной или растерянной. Когда-то я считала его самым хорошим. Все мы так думаем, когда влюблены! — Надя горестно рассмеялась. Как угли, тлеющие под пеплом, обжигали разворошенные прежние чувства — о чем она не могла сказать даже близкому другу Полине Пучковой и оттого добавила с ненавистью: — Ахмадша Низамов для меня сейчас точно мохнатый червяк, который вдруг пополз по коже.

— Ох, Надюша! Смотри, девочка! — воскликнула Полина, пораженная ее горячностью.

Надя отвернулась, кутаясь в шерстяную кофту, подошла к столу.

— Лучше взгляни на чертеж нового проекта для твоих парников.

Пучкова продолжала пытливо вглядываться в ее лицо, все розовое, возможно от гарусной кофты. Вот так кружит дикая уточка на привязи, мечется, а взлететь не может, крепко держит бечевка за смятое крыло…

Полина вздохнула, молча стала читать чертеж. Она полюбила Надю и радовалась ее живому интересу к теплицам — зеленому цеху завода. «Мать-кормилица» действовала отлично. Приезжали экскурсии из Казани, потом из-за границы. Секретари обкома наведывались.

Теперь усовершенствуется отопление: автомат, получив от датчика нужные сведения, сам будет регулировать подачу горячей воды, поддерживая заданную температуру.

— Хорошо, — похвалила Полина. — Смотрю и думаю: ведь просто! А трудность в том и состоит, чтобы добиться простоты.

Надя не ответила, продолжая ходить по веранде. Глаза ее лихорадочно блестели. Даже похвала Пучковой не дошла до ее сознания. Вот розы цветут в теплице… Розы и любовь — они всегда вместе.

«А у меня ничего не будет. Работать для других?.. Что ж, это тоже радость, но радость неполная».