— Тамара Александровна, а если я вам покажу книги, похожие на «Библию» Гутенберга, вы узнаете их? Сможете определить, Гутенберг это или нет?
Женщина первый раз улыбнулась.
— Да что вы, Андрей Петрович! Все экземпляры на учете. Это же громадная ценность. Они не могут просто так где-то лежать!
— Ну, а все-таки, — не унимался Орлов, — вы могли бы определить подлинность такого издания?
Тамара Александровна укоризненно посмотрела на Андрея. В ее глазах теперь читался не вопрос, а едва заметное раздражение: «Ну что этот чекист пристал ко мне: «можете определить, можете определить?» Невежество и некомпетентность — вот что это такое!»
— Андрей Петрович, повторяю вам еще раз: все экземпляры «Библии» известны, они учтены в национальных и международных каталогах, хранятся в особых условиях. Кроме того, они тщательно охраняются. Ведь это не только большая историческая и культурная ценность! Это же громадная материальная ценность!
— Тамара Александровна, а сколько может стоить «Библия» Гутенберга?
Сотрудница Отдела редких книг даже несколько осуждающе посмотрела на Андрея и, чуть помедлив, строго сказала:
— Как и все уникальные произведения, она не имеет цены. Она бесценна!
— Да я понимаю это! Но вы скажите, может быть, какие-то страховые суммы… или продажа…
Тамара Александровна задумалась на мгновенье, как бы вспоминая что-то, затем проговорила:
— Вообще, я слышала, что несколько лет назад один экземпляр «Библии» продавался на каком-то зарубежном аукционе.
— За какую цену?
— Кажется, называлась цена в три миллиона долларов. Это самая высокая сумма, когда-либо объявлявшаяся на рукописные и печатные книги. Но к чему это? Андрей Петрович, извините меня, но я отлучилась с работы… Там меня ждут… Если вам что-то нужно конкретное…
— Да, Тамара Александровна. Нам нужно именно конкретное — определить подлинность «Библии» Гутенберга.
— Я уже сказала вам… — В голосе женщины появились недовольные нотки. Она хотела еще что-то сказать, но увидев, что Орлов направляется к сейфу, замолчала.
Андрей повернул ключ и открыл дверцу. Затем поочередно вытащил каждый том и положил перед Тамарой Александровной на журнальный столик, предварительно сдвинув чашки и вазочку с печеньем в сторону.
— Вот, пожалуйста, прошу посмотреть! Нам кажется, что это Гутенберг!
— Вам кажется! — с нескрываемым сарказмом проговорила Тамара Александровна и приподняла крышку переплета верхней книги. Перед ней запестрели уже знакомые Андрею готические тексты с цветными узорчатыми виньетками. Она медленно переворачивала страницу за страницей, с расширенными от удивления глазами рассматривая их. Лицо Тамары Александровны вдруг побледнело. У нее непроизвольно приоткрылся рот. Казалось, что ей стало трудно дышать.
— Ну что, Тамара Александровна, как вам… — начал было Орлов, но заметил, что выступившая на лице женщины бледность стала усиливаться. В таких случаях говорят: «Ее лицо стало как мел». Вдруг руки женщины оторвались от книги и медленно стали соскальзывать на колени. Глаза ее прикрылись, она издала слабый вздох и стала склоняться в сторону. Во вздохе Андрею почудилось лишь одно слово: «Гутенберг». И тут он понял, что с Тамарой Александровной случился обморок. Да, да, самый настоящий обморок! Обморок от того, что она увидела эти книги! От того, что она, специалист по Гутенбергу, может быть, впервые в жизни держала в руках его первую книгу! Книгу, которой, по ее устойчивому убеждению, на самом деле быть не могло потому, что она уже давно пропала, исчезла, сгорела в пламени войны!
Орлов даже растерялся. Он не был готов к такой неожиданной реакции своей посетительницы. Еще пару минут назад она недоверчиво и даже несколько раздраженно реагировала на настойчивые вопросы Андрея, а теперь полулежала без движения в кресле, закрыв глаза и уронив руки.
— Лариса, срочно нужно лекарство! С женщиной плохо! прокричал Орлов в трубку, набрав номер секретаря Иваненко[146].
— С какой женщиной? — с недоумением спросила она.
— Ну с какой, с какой! Не важно, с какой! Посмотри лекарство скорее!
Через пару минут Тамара Александровна все-таки стала приходить в себя. Бледность с ее лица спала, щеки порозовели. Она сначала приоткрыла глаза, видно не понимая, что произошло, сделала движение, будто собирается подняться с кресла. Затем, окончательно очнувшись, смутилась, стала поправлять волосы.
— Ой, извините меня! Мне стало что-то нехорошо.
Лариса, сразу примчавшаяся с какими-то таблетками и валокордином, протянула ей стакан воды. Тамара Александровна сделала несколько глотков и виновато посмотрела на людей, встревоженно стоящих рядом.
— Простите, пожалуйста, Андрей Петрович, я сама не знаю… — Взгляд ее упал на раскрытую книгу, лежащую на журнальном столике. — Я сама не знаю, как это получилось. Это, наверное, из-за Гутенберга…
— Так это все-таки Гутенберг? — осторожно спросил Орлов.
— Да, это Гутенберг. Это самая настоящая «Библия» Гутенберга. Не могу понять, как она оказалась у вас… Я своим глазам не верю! Это подлинный лейпцигский экземпляр. Он пропал во время войны. Это знают все специалисты! Нет! Я не могу поверить! Где же вы ее нашли?
ИНФОРМАЦИЯ: «…Прошло почти пятьдесят лет со дня окончания Великой Отечественной войны, но только теперь стало возможно говорить о судьбе коллекции первопечатных книг, древних рукописей, а также беспрецедентном собрании художественных переплетов из Немецкого музея книги и шрифта в Лейпциге, вывезенных из Германии в Советский Союз после войны. Практически полвека достоверной информации о ней ни российская, ни мировая общественность не имела. Первое за сорок восемь лет (1945–93) сообщение о том, что часть коллекции первопечатных книг и древних рукописей этого музея еще существует, появилась в газете «Известия» в декабре 1993 года. Оказалось, что уникальная в мировой культуре коллекция, в которой среди многих раритетов находится величайший — «Библия» Гутенберга, скрываемая от читателей, научных работников, сотрудников и даже от директора Российской государственной библиотеки (бывшей «Ленинки»), хранилась все эти годы в спецхране библиотеки…
Тайна была так велика, что многие научные и библиотечные работники, особенно молодые, стали вообще сомневаться — находятся ли в действительности эти материалы в России или бесследно исчезли…»
(А. Рудомино «Полвека в плену». «Наше наследие», № 32, 1994 год).
Было видно, что Тамара Александровна стала снова волноваться, и Андрей, опасаясь, как бы снова не повторился обморок, поспешил ее успокоить:
— Не волнуйтесь так, пожалуйста, Тамара Александровна! Все хорошо! Мы же нашли, а не потеряли.
Лариса, поддерживая Орлова, тоже стала успокаивать гостью:
— Ой, да что вы! Не надо так переживать из-за книжек этих!
Тамара Александровна с укоризной посмотрела на Ларису, но ничего не сказала. Потом, повернувшись к Орлову, неожиданно твердым и даже несколько торжественным голосом проговорила:
— Андрей Петрович, это большое научное открытие! Я уверена: то, что вы мне показали, действительно является «Библией» Иоганна Гутенберга!
— А вы можете это подтвердить письменно? Ну… написать заключение?
— Письменное заключение? — Тамара Александровна задумалась. — Чтобы написать письменное заключение, мне надо взять у нас в библиотеке кое-какие справочники и… Ну, в общем, мне надо съездить туда!
— Хорошо. А сколько все это займет времени?
— Если вы дадите мне машину…
— Тамара Александровна, конечно! Поезжайте, берите то, что вам нужно. Только очень прошу вас: никому не говорите о нашей встрече и о том, что здесь увидели. — Говоря это, Орлов указал рукой на книги. — Хорошо?
— Даже заведующему отделом?
— Пока никому.
— А почему, Андрей Петрович? Вы же обнаружили сокровище мирового уровня! Это событие!
— Тамара Александровна, всему свое время. Сначала давайте убедимся, что это Гутенберг, а потом…
— Хорошо, я поняла.
Через полтора часа Тамара Александровна, обложившись книгами и какими-то записями, фотографиями и ксерокопиями, осторожно листала фолианты, что-то разыскивая в тексте, сверяя какие-то данные, сопоставляя рисунки в «Библии» с изображениями в справочниках. Ей понадобилось не менее часа, чтобы окончательно заявить, что представленные ей книги действительно являются первыми печатными изданиями Иоганна Гутенберга. Она от руки написала текст заключения, а Андрей сам быстро набил его на компьютере.
ДОКУМЕНТ: «Данное издание представляет собой подлинную 42-х строчную «Библию» немецкого первопечатника И. Гутенберга, изданную в Майнце около 1454/1455 г.г. — Biblia. (Mainz, Drucker der 42 zeiligen Bibel /Johann Gutenberg/, около 1454/1455 г.г. не позднее августа 1456 г.), 2°, т. 1324 стр., т. 2319 стр., что подтверждается сличением книг со справочниками (Hain 3031 Gesamtkatalog der Wiegendrucke., B.4., 4201., ВМС 1.17. Census S.43).