Желающих поучаствовать в реформировании органов безопасности нашлось предостаточно. Оказавшиеся у власти и получившие возможность прикоснуться к рулю государственного управления вчерашние заведующие лабораториями, журналисты и преподаватели, военные и политработники, испытывали нестерпимый зуд реформаторства, особенно если это касалось силовых структур. Заметно преуспел в этом Вице-президент Руцкой.
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Руцкой раза два меня дернул: мол, будешь реформировать органы как я скажу. Я ему ответил: «Не буду я, Александр Владимирович, реформировать. Я подчиняюсь президенту!» «Возьми, — говорит, к себе замом Генку, начальника особого отдела в Липецке». А Генка — его дружок, майор. Я говорю: «Не возьму!»
А что предлагал Руцкой? Надо, мол, создать десять округов КГБ. Туда собрать все силы, а районные и городские аппараты закрыть. Вот его концепция реформирования органов! Он даже собственноручно схему построения органов нарисовал. Я ему сказал, что такую форму реформирования не приемлю, а он в ответ: «Тоща мы тебя снимем! Поставим во главе Генку». На этом разговор с Руцким о реформировании органов госбезопасности закончился»
(В.В. Иваненко, Председатель КГБ России).
Осенью Орлов получил досрочное звание подполковника — Иваненко, хотя и был скуп на похвалу, но умел ценить людей, умеющих с головой погружаться в работу и без излишних словопрений преодолевать препятствия. Андрей был именно таким человеком — работоспособным, принципиальным, самостоятельным и, что оказалось, не из робкого десятка. Правда, за своей спиной Орлову не раз доводилось слышать завистливый шепот или презрительное шипенье — так уж устроены люди: успех другого человека, даже если он обусловлен его личными качествами, которыми сами они не обладают, не дает им покоя, вызывая злобу и негодование.
Все дни у подполковника Орлова были с утра до вечера заняты до предела. Суббота стала заурядным рабочим днем. Даже иногда приходилось прихватывать воскресенье. Он приезжал на службу в начале девятого, просматривал поступившую за ночь почту: шифровки, докладные записки, донесения, письма, знакомился с прессой и материалами информационных агентств, уточнял график работы на день. Потом, как правило сразу после того, как от Иваненко выходил начальник Секретариата Андрей Стрельников, докладывавший ему утреннюю почту, Орлов обсуждал с Генеральным директором АФБ вопросы, которые следовало решить в первую очередь. Это были встречи с какими-то людьми, беседы с журналистами, обсуждение с сотрудниками подразделений вопросов структуры и штатов, подготовка тезисов выступлений Иваненко в Верховном Совете, на заседании Совета Министров или Госсовета. Именно в эти дни формировались новые приоритеты в организации работы спецслужбы, нащупывались наиболее острые проблемы, которыми АФБ должно озаботиться в первую очередь. При этом важно было краем глаза затянуть в завтрашний день и предупредить возможные катастрофы и катаклизмы.
ИНТЕРВЬЮ: «На сегодня у нас две важнейшие задачи. Первое — это предупреждение, а если они произойдут, то и локализация чрезвычайных ситуаций. Такие чрезвычайные ситуации у всех на слуху: возможность социального взрыва, массовые беспорядки, межнациональные столкновения. Надо делать все, чтобы не пролилась большая кровь, чтобы не потребовалось вводить во всей стране или в отдельных регионах чрезвычайное положение…»
(В. В. Иваненко, Председатель КГБ России. «Московский комсомолец», декабрь 1991 года).
Орлов уже съездил не в одну командировку, пообщался со многими заметными фигурами типа Елены Боннэр и Владимира Жириновского, Евгения Савостьянова[141] и Галины Старовойтовой,[142] привык к журналистскому прессингу, постоянному цейтноту, состоянию «загнанности» и ощущению непредсказуемости развития событий. Чем только не приходилось ему заниматься в эти первые послеавгустовские месяцы: работать над новой структурой российской госбезопасности, разрабатывать концепцию деятельности КГБ-АФБ России, обсуждать с десятками и сотнями людей самые различные вещи — события, назревающие в Приднестровье, невиданную активность иностранных спецслужб на территории СССР, «дело Валленберга»,[143] «дело Сахарова», посягательства на архивы и административные здания госбезопасности, беспрецедентные домогательства журналистов получить доступ к секретным материалам…
ДОКУМЕНТ: «Вместо цивилизованных форм социально-экономического переустройства России, на авансцену общественной жизни могут выйти неконтролируемое противоборство политических группировок, межнациональная конфронтация, необузданный рост преступности и засилье мафиозных структур.
Переход к новым формам собственности, происходящий на фоне социальной поляризации… чреват ростом политических антагонизмов, которые могут поставить Россию на грань новой гражданской войны. В этих условиях наряду с мерами социально-экономического характера чрезвычайно важное значение приобретает способность государства и общества обеспечить устойчивость нарождающихся институтов власти, оградить страну от внешних и внутренних угроз ее безопасности, гарантировать гражданам РСФСР защищенность от посягательств на их права и свободы.
Одним из элементов целостной системы обеспечения безопасности республики должны стать органы безопасности Российской Федерации…
…В целях обеспечения соответствия деятельности органов безопасности законодательным нормам, определяющим сферу их компетенции, правомерность используемых сил и средств, а также предотвращения возможных нарушений прав и свобод граждан осуществляются следующие виды контроля:
— президентский (Государственным Советом РСФСР); парламентский (комитетами и комиссиями Верховного Совета РСФСР);
— прокурорский (органами прокуратуры РСФСР); инспекторский
(Инспекторским управлением АФБ)» («Проект Концепции деятельности органов безопасности РСФСР на переходный период». Ноябрь 1991 года).
Орлов постоянно стал бывать в Белом доме и на Старой площади, познакомившись там со множеством разных людей, воочию увидев «хаос преобразований» и то, как великое государство, оказавшись без руля и ветрил, понеслось по бушующему морю «демократических преобразований».
Мысль разыскать «Библию» Гутенберга посетила подполковника Орлова, можно сказать, неожиданно. Возвращаясь как-то раз домой в одиннадцатом часу вечера на служебной «Волге», он услышал по радиоприемнику какую-то передачу, посвященную истории техники. Смертельно устав за день, он сначала не прислушивался к тому, что рассказывал журналист, воспринимая доносившийся из приемника рассказ как звуковой фон к мелькающим за окном вечерним фасадам Кутузовского проспекта. Но потом неожиданно что-то привлекло внимание Орлова — то ли фраза, сказанная журналистом, то ли упомянутое им имя. Андрей прислушался:
«…первым применил печатание с использованием подвижных металлических литер, закрепленных в раме, немецкий изобретатель Иоганн Генсфлейш, известный как Гутенберг. Это изобретение сыграло огромную роль в развитии просвещения…»
Стоп! Орлова будто ударили. Усталость и безразличие, накопившиеся к концу дня, вдруг куда-то улетучились. «Гутенберг! Иоганн Гутенберг!» — застучало в голове.
Конечно, кто не знает этого выдающегося изобретателя средневековья, положившего начало книгопечатанию! Еще со школьной скамьи все мы знаем, что первую печатную книгу в мире изготовил Гутенберг, а первое печатное издание на Руси вышло спустя столетие из печатного станка Ивана Федорова. Андрей до сих пор помнил виденную где-то средневековую гравюру, на которой были изображены странные бородатые люди в шапочках, суетящиеся перед каким-то громадным диковинным прессом. Но не эти воспоминания так повлияли на состояние Орлова, а совсем другие, подернутые уже тонкой дымкой времени. Дело в том, что четырнадцать лет назад Орлову довелось соприкоснуться с удивительной тайной, хранить которую он обещал одному человеку. Уже несколько лет человека этого не было в живых…
Это было летом тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, задолго до того, как Орлов поступил на службу в органы госбезопасности. Начальник отдела ректората МГУ, в котором работал тогда Орлов, должен был уйти в отпуск, а Андрей, как его заместитель, принять некоторые дела, которые должен был продолжить в отсутствие начальника. Собственно говоря, дел было не так то уж и много: провести какие-то проверки соблюдения требований приказов на факультетах, организационно обеспечить несколько плановых мероприятий, следить за тем, чтобы сотрудники вовремя исполняли порученную им работу, ну и, конечно, самому быть на высоте положения — грамотно решать возникающие вопросы и уметь урегулировать появляющиеся проблемы. Орлову было двадцать шесть, но он уже был достаточно опытным работником, пользовавшимся авторитетом у подчиненных и окружающих.