«Перед домом, который мы сняли в восточной части Лонг-Айленд, далеко простирались зеленеющие поля, и с трудом верилось, что рядом океан. Наши соседи — художница и ее муж — тщательно оберегали свой, а стало быть, и наш покой. Так что мы могли существовать в нормальном ритме. Мэрилин решилась научиться стряпать… потом мы гуляли по пустынному амагансетскому пляжу, заговаривая с встречными рыбаками, промышлявшими здесь со своими сетями, которые наматывались на поржавевшие лебедки. Эти люди (их звали Бонакерами) относились к Мэрилин очень тепло и уважительно, хотя она их немало озадачивала, носясь по берегу, подбирая и кидая в море бьющихся на берегу рыбок: для рыбаков они оказались «некондиционными» и их попросту выкинули из сетей. Внутренне она была напряжена — это и трогало, но и путало чрезмерной близостью с собственным страхом смерти. Однажды, выбросив в море одну за другой две дюжины рыбок, она вдруг почувствовала, что совершенно вымотана, так что мне пришлось отвлекать ее и уводить с берега, от этой работы до изнеможения».
Отмечу в этом рассказе три момента, в дальнейшем так или иначе повлиявших и на роль Розлин, и на фильм «Неприкаянные»: общее ощущение покоя и безмятежности пустынной природы; неожиданное, словно невесть откуда возникшее болезненное переживание за погибающих животных; нравственная глухота к происшедшему окружающих Мэрилин людей.
Склонный фиксировать на бумаге все (или почти все), что происходит с ним в жизни, Миллер и происшествие в Амагансете выразил в виде короткой новеллы «Никого не убивай, пожалуйста!», где опять-таки вывел себя в образе мужа. Правда, в новелле муж выступает эдаким доморощенным экспертом, тут же дающимистиннуюоценку случаю с рыбками, а так как человек он, судя по всему, практический (в отличие от жены), то и истина в его устах окрашивается в утилитарные тона. Оказывается, и окружающий покой на пустынном берегу, и внезапная боль в душе женщины за гибнущих рыбок — это только фон, натуральная декорация. По-настоящему важно другое: для рыбаков, занимающихся коммерческим промыслом, нужна «кондиционная» продукция, которую только и можно продать потребителю. Все остальное — отходы, и так к этому и следует относиться. Разумеется, автор не скрывает, что высшая, духовная истина не у его alter ego и не у рыбаков, в сущности глубоко равнодушных к природе, которой и среди которой они живут, а у женщины с ее болью за рыбок. Более того, глядя на жену, на ее переживания, рассказчик испытывает нечто вроде неудобства, даже стыда за это равнодушие, причем не только рыбаков, но и свое собственное. Однако для Миллера новелла — зеркало, способ взглянуть на происходящее со стороны; он не дает себе расслабиться и, прекрасно осознавая собственную бесчувственность, умышленно показывает себя непреклонным бездуховным прагматиком, только и способным на то «разнузданное самокопание», каким от начала и до конца будет пронизана пьеса «После грехопадения» и какое очевидно уже в этой миниатюре[68]. Муж из новеллы в итоге уступает просьбам жены, бросает рыбок в море (чего, кстати, не делал сам Миллер) и даже горд своей уступчивостью. По-видимому, так же горд и автор своей откровенностью, самопоказом, «самокопанием».
Новелла «Никого не убивай, пожалуйста!» была первым этапом: случай из жизни Мэрилин отразился под клавишами пишущей машинки ее супруга как в зеркале, и в этом Зазеркалье одинокая и впечатлительная Мэрилин обрела второе измерение — эту «другую» Мэрилин стали не понимать окружающие, они оказались глухи к ее острому (и болезненному) ощущению единоживого мира. На следующем этапе, в новелле «Неприкаянные», Миллер уже художественно разработал зеркальную зарисовку из жизни Мэрилин — ее зазеркальный образ зажил самостоятельной жизнью. В этой новелле уже есть все для будущего фильма, в ней рассказывается «история троих мужчин, которые не в состоянии найти на земле себе дом и, дабы чем-нибудь заняться, ловят диких лошадей на мясо для собачьих консервов, и женщины, как и они, бездомной, но воспринимающей жизнь в ее чистоте, как священный дар, и это придает смысл их существованию. Это — история равнодушия… Что ни говори, но равнодушной Мэрилин не была; ее страдания предвещали жизнь и борьбу с ангелом смерти. Она была живым укором любому равнодушию». Здесь, как видим, не только расширилось духовное пространство героини, которая уже не просто некая наивная жена некоего практичного мужа — ее уже зовут Розлин — и она сама влияет на окружающих, придавая «смысл их существованию»; изменились и представления Миллера о Мэрилин: она живет здесь уже внеличной, богоподобной жизнью, ведя «борьбу с ангелом смерти». Следующий этап — сценарий фильма, наконец сам фильм. О нем, как и обещал, — ниже.
Для супругов Миллер фильм «Неприкаянные» обозначил важный жизненный рубеж — и как для пары, которая официально распадется за неделю до окончания съемок, так и для каждого в отдельности: Мэрилин, точно в воронку, втянется, если не сказать, впутается в дела мафиозного окружения Фрэнка Синатры и в интриги с кланом Кеннеди; Миллер на съемках «Неприкаянных» познакомится со студийным фотографом Индж Морат, которая чуть позднее выйдет за него замуж. Но до того как всему этому случиться, в жизни Мэрилин произойдут и другие события. И прежде всего она снимется в двух фильмах-комедиях — «Некоторые любят погорячее» и «Займемся любовью!»
У обоих этих веселых фильмов была довольно-таки болезненная предыстория. Ею, собственно, и обозначился по-настоящему серьезный излом в отношениях Мэрилин с Миллером. Возможно, я чересчур полагаюсь на пьесу «После грехопадения» (а пьеса хоть и биографична, но не хроникальна), но мне кажется, что именно события 1958 года оказались решающими для брака Миллеров. После вышеописанного происшествия на пляже в Амагансете у Мэрилин начался явный упадок духа. Миллер попытался переломить это состояние угнетенности, уныния и общего дискомфорта, охватившее его жену летом 1957 года, но сделал это, наверное, чересчур прямолинейно. По-видимому, именно он уговорил Билли Уайлдера пригласить Мэрилин на роль в новом фильме — эксцентрической комедии «Некоторые любят погорячее», во всяком случае, ухватился за эту возможность вывести Мэрилин из ее духовного ступора. Однако во время съемок у нее случились преждевременные роды (возможно, и из-за того, что накануне родов Уайлдер не захотел пойти навстречу ей и Миллеру и прервать съемки), и она во второй раз потеряла ребенка. Легко понять глубину наступившего кризиса, ведь Мэрилин уже давно мечтала о ребенке. И вот — вновь катастрофа. С ней, по-видимому, связан и другой эпизод.
Процитирую отрывок из темпераментной биографии Мэрилин, написанной двадцать лет назад знаменитым Норманом Мэйлером: «Конечно, никогда уже не будет она так сильно зависеть от снотворного, как в годы, прожитые с Миллером, и понять, почему физически они отдалялись друг от друга, можно из слов Миллера о том, как однажды он обнаружил, что ее нёбо усыпано открытыми ранками. Он обследовал ее аптечку и сделал еще одно тягостное открытие: оказалось, что она пользовалась дюжиной самых разных транквилизаторов. Содержимое этой тщательно припрятанной аптечки он показал фармацевту, и тот сообщил, что сочетание некоторых из хранившихся лекарств в буквальном смысле давало яд. Ей еще сильно повезло, ибо дело ограничивалось только нарывами во рту. Бедняжка — она отравила себя лекарствами! Разумеется, ее аптечка была приведена в порядок, и Миллеру удалось сосредоточить ее на нескольких сочетаемых барбитуратах, но… Но что же это за несчастный брак, если ОН «вдруг» обнаруживает у НЕЕ во рту нарывы! Или они не целовались неделями? Месяцами?» Так сочувственно и беспощадно пишет о супругах Миллер автор «Нагих и мертвых» и «Белого негра».
Этот, казалось бы, мелкий и чисто семейный инцидент для Мэрилин характерен — в нем вся ее бесприютная, бессемейная жизнь, когда до подлинного воспитания, настоящего образования Нормы Джин никому и никогда не было никакого дела. Такой — бесприютной и беспризорной — она останется до конца. Отмечу еще поразительные, хотя, быть может, и не вполне тактичные догадки об отношениях между супругами. Но в этом резком, характерно мэйлеровском тексте меня интересует и другое — душевное состояние, в каком Мэрилин работала над двумя веселыми кинокомедиями. Дело в том, что съемки фильма «Некоторые любят погорячее» вошли в историю как необыкновенно нервные, полные конфликтов, ссор и скандалов, полностью подтверждавших репутацию Мэрилин как «звезды» с капризным, вздорным характером. Но мы-то теперь знаем, что скрывалось за этими капризами, требованиями бесконечных пересъемок: ее постоянная неуверенность в себе, панический страх публично осрамиться, не по-актерски слабая способность к запоминанию текста плюс систематически употребляемые транквилизаторы, отнюдь не улучшающие память. Ко всему этому, уже вроде бы и привычному, добавьте теперь очередную потерю ребенка, ощущение неполноценности, ущербности, возникшее после описанного Мэйлером инцидента с таблетками, наконец, общее состояние душевного упадка. Такова комедийная актриса, представшая перед Билли Уайлдером и Джорджем Кьюкором и их съемочными группами.