Читать интересную книгу Тяжелые звезды - Анатолий Куликов

И тогда я возражал, напоминая, что миллионная армия, проедающая тысячи тонн казенной тушенки и сжигающая в двигателях столько же тонн народного топлива, просто не может позволить себе роскошь безучастного наблюдения за тем, как сепаратисты покушаются на территориальную целостность страны, а ее безопасность напрямую зависит от того, будет ли подавлен вооруженный мятеж. Я понимаю, что самолеты — учебные, но многие из них способны поднять 250-килограммовую бомбу… Кто будет их сбивать и жечь на земле? Кто будет давить огонь батарей? Кто будет бороться с танками, в которых сидят видавшие виды тридцатилетние мужики — бывшие офицеры, сержанты, солдаты, имеющие опыт армейской службы и прошедшие войну в Афганистане? В Чечне нас ждала настоящая армия — умело отмобилизованная и отлично вооруженная.

На такие вопросы в нормальной стране отвечает не отдельный генерал-полковник, даже если он — доктор экономических наук, а военная доктрина государства.

В свое время, будучи слушателем академии, я не поленился задать вопрос преподавателю, который, собственно, тем и занимался, что разъяснял на лекции суть военной доктрины СССР, — где можно прочесть этот основополагающий документ? Выяснилось, что это невозможно, так как не существует самого текста с названием «Военная доктрина», а сама она распылена во множестве других документов, из которых самыми серьезными считались закрытые — а значит, недоступные для чтения, — постановления ЦК КПСС по отдельным военным вопросам, «Наставление по ведению операций» и т. д.

Настоящую военную доктрину своего государства (я подозреваю, что единственную в его истории) я впервые взял в руки весной 1993 года по служебной необходимости и по просьбе ее разработчика — Юрия Владимировича Скокова, секретаря Совета безопасности. Именно он проделал эту колоссальную работу, представив проект доктрины на заседании, где присутствовали все командующие войсками военных округов и командующие внутренними и пограничными войсками. Тогда последовали серьезные возражения, и окончательный вариант основ военной доктрины Российской Федерации был утвержден только в октябре.

В ней четко обозначались задачи российской армии в условиях вооруженных конфликтов: изоляция мятежной территории, охрана стратегически важных объектов, оказание помощи органам внутренних дел и внутренним войскам в проведении специальных операций. Это было уже что-то. На этой правовой базе и был построен сложный, многоцелевой и связанный настоящим боевым сотрудничеством механизм, который позднее будет назван Объединенной группировкой федеральных войск в Чечне.

* * *

Я не стану комментировать те взгляды на чеченскую проблему, которые преобладали в Кремле, в Министерстве обороны РФ и российском Генеральном штабе на исходе 1993 года и в начале 1994 года. О них я не имею подробных представлений, так как командование внутренних войск в секреты государства по поводу Чечни тогда не посвящалось, а точка зрения российских генералов из МВД вряд ли всерьез интересовала президента: советчики и разведчики были преимущественно не из нашего ведомства.

Возможно, еще оставались надежды на то, что эта мятежная республика, оставленная без прямой поддержки федерального центра, очень скоро почувствует, что ее надежды на самостоятельную и независимую жизнь лишены каких-либо перспектив без международного признания и — что самое важное — без ресурсов России. Не исключаю и того, что взоры высших руководителей страны тогда были обращены исключительно на полки архивов бывшего КГБ, где, по общему разумению, и должны были находиться самые точные рецепты борьбы с национализмом и сепаратизмом.

Вот это поклонение мертвым спецслужбистским схемам я замечал позднее и в среде политиков, и даже в кругу военных профессионалов. На первый взгляд, верные и не раз испытанные, они и в Чечне должны были сработать безотказно. Ведь вроде бы в них были включены все необходимые меры воздействия на дудаевский режим. Но меня не покидала мысль, что все эти мероприятия — либо окутанные таинственностью, либо, наоборот, совершенно демонстративные — словно были списаны с академических учебников. С одной стороны, в отношении Чечни применялись экономические санкции, материально и морально поддерживалась антидудаевская оппозиция, с другой — слишком очевидным казалось то, что все эти, по сути, правильные меры не учитывали ни истории, ни национального характера чеченского народа.

Психология, обычаи и традиции горских народов Кавказа, среди которых, по общему признанию, чеченцы стоят особняком, требуют особой редактуры силовых решений. Я — кавказец по месту рождения — хорошо понимал это уже потому, что с детства общался с горцами. Это молчуны… Это особый тип людей, привыкших к трудной и зачастую небогатой жизни, проходящей в борении с природой и соседними народами. В борении за кусок хлеба. В горах скудный ресурсный слой, а каждый земельный надел, каждый склон, пригодный для сенокоса, в свое время обильно полит человеческой кровью, так как обязательно был объектом чьих-нибудь справедливых или несправедливых притязаний.

Мало того, что каждый горец на генетическом уровне готов защищать среду своего обитания — единственную основу жизни рода и семьи, но точно также готов он к набегу в соседние пределы, чтобы за счет иноплеменного чужака пополнить жизненно необходимый ресурс. В основе этой былой корысти не жестокость и жажда насилия, а крайняя необходимость выстоять ради продолжения рода. В основе этой независимости горское одиночество и во всякое время готовая к отпору душа, которой не на кого положиться, кроме соплеменников. И этот непривычный для прочих уклад жизни я бы не стал называть пережитком прошлого: то, что складывается веками, невозможно изменить за десятилетия. К этому надо относиться как к данности, по-человечески оценивая то доброе и высокое, что бывает свойственно горским цивилизациям: отвагу, верность, гостеприимство, самоотверженность.

Говоря об этнических чеченцах, следует вспомнить не столько кавказские войны, сколько историю многовековой жизни всего вайнахского народа, частью которого они являются. Защищая собственное пространство на перенаселенном Кавказе, они выработали свой стиль жизни, который предусматривал относительное равенство всех чеченцев, их взаимовыручку в момент опасности и верховенство военной славы. Подобно многим горским народам, им свойственно, помимо общепринятых, возводить в ранг доблести такие человеческие качества, как смекалку и смелость, проявленные при добыче чужого добра или при захвате заложника. Там всегда будут поняты мотивы кровной мести. Никто не осудит за обман или воровство, если их жертвами были уроженцы чужой земли. В общем, все то, что, являясь предметом отвлеченных исследований этнографов и историков, нормальному жандармскому генералу, ответственному за порядок на вверенной ему территории, вовсе не кажется забавным и любопытным. Такую народную удаль он называет дерзостью, такие мечты — умыслом, такие набеги — преступлением… И надо правильно понять его позицию: об абреках лучше читать в исторических романах, а не встречаться с ними в реальности на узкой горной тропе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});