- Так это правда, что твоим отцом был не человек?
- А ты не знаешь? - повернулась к нему фессалийка.
- Я вижу, что ты не из простых смертных, но ты же никогда об этом не говорила.
- Да, не говорила.
- Можешь не рассказывать, если не хочешь, - быстро сдался юноша. Он всегда боялся потерять её. Так повелось с самого начала - она лидировала, а он следовал, она никогда не говорила, что любит его, и поэтому он всегда боялся, что хрупкая связь между ними исчезнет, поэтому не спрашивал о многом, принимал всё, как есть.
- Я жила без отца, - вдруг начала рассказывать Каллисто. - Меня растила мать, и единственным близким родственником, что жил с нами, был мой дед. В детстве мне говорили, что отец был моряком и погиб в дальних краях, ибо судно его попало в шторм, только потом я узнала, как всё было на самом деле. Дед был торговцем, далеко ходил, добирался до Египта и Азии, однако дело это опасное, и однажды его бросили в долговую тюрьму в Пергаме. Он смог написать дочери, ей было тогда девятнадцать, и, вот, она отправилась с деньгами выручать его из плена. Божественная буря выбросила их корабль на пустынный остров, и там она встретила его. Аполлон, бог светоносный, явился ей в образе благородного мужа, разделил с ней ложе, так и родилась я. У меня сердце сжимается, когда представляю, как она отправилась, совсем одна, беззащитная. Меня ты называешь смелой, но во мне-то течёт божественный огонь, нет, она была намного храбрее меня.
Впервые мне суждено было встретиться с отцом в тот день, когда Зена напала на Долонию. Я хорошо запомнила её - восточный её панцирь был как чешуя, покрывал всё тело, голова непокрыта, тёмные волосы заплетены в косы. Она въехала прямо в наш двор, и дед встал перед ней, раскинув руки, я видела всё, видела, как она срубила его, это был красивый удар. Потом она заметила, что у него на поясе пристёгнут бурдюк с водой, и нагнулась, чтобы взять, тут мы и встретились на мгновение взглядом. Никогда больше я не видела такой силы, такого презрения к этой жизни. Воистину, этот её взгляд заставил меня сражаться и идти до конца. Ну, а потом мать утащила меня в дом, они же начали поджигать, и скоро пламя уже неслось, перескакивая с крыши на крышу, гул стоял такой, что невозможно было докричаться до человека, что был совсем близко. Я ждала смерти, но тут мужчина, облачённый в свет, вошёл в комнату, он взял меня, только меня, и повёл сквозь огонь, что стал не жалящим.
Так я осталась одна на пепелище, мне было двенадцать, и казалось, что некуда идти. Однако отец не оставил меня, он приходил ко мне в облике светлого мужа и говорил со мной, он сказал мне, чтобы я отправилась на Крит и поступила в обучение к Акрисию, человеку, всегда почитавшему Аполлона. Впрочем, с того времени он больше не появлялся, лишь через пророчества подавал мне знаки, однако я не оставалась без его поддержки и всегда чувствовала, что он защищает меня. Знаешь, я спрашивала отца, почему он вывел из огня только меня, он же отвечал, что есть рок, над которым не властны и боги...
Диомед смотрел на неё и видел, что она плачет. Она не издавала ни звука, в мятущемся свете лампы были лишь видны сверкающие струйки слёз на лице. Он хотел обнять её, но не решался подступиться, не зная, хочет ли она этого. Каллисто сама перевернулась и тряхнула головой, словно освобождаясь от памяти, она сказала:
- Мой бык уже близко...
- О чём ты?
- Ты уже забыл легенды твоего острова? Должен помнить. В давние времена ваши люди играли с быками на арене, сцены таких игр ещё можно увидеть кое-где в руинах. Вот, и мы собираемся играть. Она - наш бык, очень сильная, и нас ждёт действо, смертельное, но и красивое. Говорят, что бык у вас на Крите воплощает судьбу, и это тоже не случайно, ибо не мы решаем, в конце концов.
- Мы можем изменить многое, - возразил юноша. - Твоя воля сделала возможной отмщение.
- Нет, ты не понимаешь. Я буду делать всё, что в моих силах, и жизнь отдам, но я не питаю пустых иллюзий. Есть рок, что и богам не подвластен, мы же - лишь листья, несомые ветром. Этот рок пожрёт меня, но и её пожрёт, так должно быть.
- Мы убьём её, - сказал Диомед, не желая больше спорить.
- Убьём моего быка, - усмехнулась она. - Да будет так...
Он всё же коснулся её, и фессалийка сразу ответила, набросившись, будто на состязаниях. Накопившееся во время этих откровений напряжение, наконец, излилось. Юноша вдруг остро почувствовал, словно играет с быком, это возбуждало, но и пугало, предрекая близость смерти. Она была значительно сильнее его, но и вся её мощь не могла отвратить от неизбежного. Они бросили кости, выбросили свой жребий, ещё не зная итога.
**********
- Ты проснулся? - Николай уже сидел над юношей, с некоторой тревогой на него глядя.
- Да. Что такое? - резко сел Клеарх, ещё не выбравшись в памяти своей из критской пещеры, где двое ковали отмщение.
- Опять ты бредил во сне, говорил что-то, но я не стал тебя будить, как ты и хотел. Только когда ты уже совсем начал просыпаться, я не удержался.
- Ладно, не беспокойся. Я просто вновь видел те далёкие события. Так теперь будет, похоже, пока всё не кончится.
- Расскажешь, что там было?
- По дороге, - ответил юноша. - Коротко об этом не расскажешь.
Они вышли пешком, ибо Клеарх чувствовал себя неплохо, и ждать подходящей повозки на месте не было нужды. Он рассказал другу о снах, о Каллисто, ещё только жаждущей начать свой поход, о Крите, на котором сам никогда не бывал. Беотия осталась позади, они пересекли Фокею и вступили в Фессалию, проведя в приятной прогулке весь день. Следующим утром вновь выступили пешими, надеясь, что их нагонит какая-нибудь телега.
- Почему же тебе привиделась эта фессалийка? - спрашивал Николай. - Мы идём сейчас по её родине. Где-то рядом и её деревня стояла. Как она называлась?
- Долония, - ответил юноша. - Я не знаю ответа на твой вопрос, похоже, что я всё глубже проникаю в тот мир.
- Нет, что хочешь говори, а есть у меня подозрение, что без демонов тут не обошлось. Ты в последнее время всё больше занят старыми богами, о нашем Боге же не вспоминаешь. Может, этот твой учёный всё же обратил тебя в свою веру?
- Ты не прав, и я устал уже тебе повторять. Просто это всё происходит со мной, и нужно искать какие-то объяснения. Да, и вообще, не по душе мне всё ваше противостояние с солнцепоклонниками, как вы их называете.
- Наше? Оно и твоё тоже, - напомнил Николай. - Мы все едины и стоим против врагов наших.
- Нет в этом смысла. Зачем нападать на их храмы, зачем сжигать? Ты и сам знаешь, что большинство отмеченных святостью людей были против такого. Мы будем молиться, но пусть и они делают, что считают нужным, в своих старых храмах, Бог всемогущ, и он сам управит так, что всем станет очевидна истинность нашей веры.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});