- Не играй со своей смертью. На мечах у тебя нет шансов, - ответила Каллисто. - Я готова облегчить тебе дело. Бери кочергу, я тебя побью и простой дубиной.
Многие рассмеялись, критянин же, которому был брошен вызов, не мог уже отказаться, поэтому решил проучить девчонку. Он взял кочергу, которой орудовал на кухне хозяин таверны, фессалийка же одолжила у Диомеда его дубинку. Посетители сами раздвинули столы, освободив центр, ибо интерес к схватке вспыхнул мгновенно. Её оружие было чуть короче, однако и полегче, она легко раскрутила дубинку так, что дерево загудело, проносясь по воздуху. Юноша крикнул:
- Начинайте!
Критянин атаковал тычковыми ударами, выставив вперёд острый конец кочерги, она легко уходила, ища возможность для мгновенного входа. Левая рука её противника была впереди, сжимая оружие ближе к середине, Каллисто заметила это, и первым взмахом атаковала именно его кисть. Кочерга отскочила в сторону, следующий удар она обрушила уже на голову, раскрутив всё тело, бронзовый шар со свистом рассёк воздух и врезался в висок, критянин рухнул как срубленное дерево. Фессалийка оседлала его, левой рукой придавив оружие, правой же нанесла ещё несколько ударов, послышался треск, словно лопнул орех. Она встала, подхватила кочергу и загнала её в полотно стола так, что остриё показалось снизу, потом сказала:
- Кто ещё желает? Кто-то тут говорил про мечи. Впрочем, он уже ничего не скажет... Может быть, копьё?
- Кто ты? - спросил моряк средних лет, бывший, видимо, капитаном корабля.
- Меня зовут Каллисто. Я та, кто не боится отправиться за славой и богатством, не взирая на римлян и тех ублюдков, что служат им. Я набираю людей для дела, впрочем, здесь я, похоже, ошиблась. Думала, что иду к бесстрашным детям морей, которые столько лет сопротивлялись римскому зверю, но оказалось, что здесь сидят лишь пьяницы и козопасы.
Пираты, как на Крите, так и в других местах, никогда не были просто разбойниками, и она это знала, сознательно дразня их. Они были братством и верили, что сражаются не только ради богатства, но, прежде всего, ради вольной жизни. Быть свободным в мире, скованном римскими цепями, оказывалось немалой роскошью, и лишь немногие могли себе это позволить. Её вид, напоминавшей героев древности, возвращал им призрачную иллюзию надежды, но даже за это они готовы были схватиться, не имея большего.
- Куда ты идёшь? - спросили её.
- Пусть те, кто желают последовать за мной, придут завтра поутру к Кефалу, скале у побережья. Там я поведаю о походе, - ответила фессалийка. - Однако сразу предупреждаю, чтобы те, кто боится встретить смерть, не появлялись там, ибо мы идём по лезвию меча...
На следующий день они вернулись к пещере, в которой жили, около полудня. Они предпочитали уединение здесь, стараясь как можно меньше проводить времени в городках, особенно в последние месяцы, когда началась подготовка к походу. Старого Акрисия, их учителя и бывшего славного воина, не было, он жил в собственном доме стадиях в двадцати от пещеры, и теперь заходил не каждый день. Диомед сказал:
- Ну, вот, ещё девять человек. С учётом сегодняшних, у нас есть сорок пять.
- Этого мало. Нам нужно не меньше семидесяти, - ответила Каллисто. - Нужно будет пройти по городкам на востоке острова. Никогда не устану показывать этот трюк с поединком... Ты видел, как у них изменились лица? Как они все менялись, когда я раскраивала черепа этим ублюдкам? Сколько мы уже прошли этих грязных дыр, таверн, рынков... Обо мне уже шепчутся, я знаю.
- Не удивительно. Они никогда не видели столь сильной девы.
- Я дочь своего отца, и в этом всё. Вся моя сила, весь мой рок.
- Мне всегда не по себе, когда ты одна стоишь против всех них, как было вчера, - взглянул на неё юноша. - Побереглась бы.
- Мечи и кинжалы, направленные на меня, и я стою без защиты, словно обнажённая, - она улыбнулась. - Это возбуждает. Каждый раз. Я готова повторять, ибо это то, что заставляет сердце моё биться, и кровь гореть. Тебе не нравится?
Фессалийка обернулась к нему, упёрлась в него лбом, потом быстро отпрянула, сказав:
- Другого не будет со мной. Жизнь - это война, ты должен сам знать, и мы будем сражаться, пока смерть не похитит. Ты сам пошёл за мной, сам выбрал.
- Я не откажусь от тебя.
- Тогда пойдём и займёмся делом. Мне нужно совершенствовать свои удары, чтобы сразить эту тёмную убийцу, ибо она очень сильна.
В стороне от пещеры у них была оборудована тренировочная площадка с несколькими столбами, на коих висели мешки. Спустя час пришёл и Акрисий, мужчина ещё крепкий, хотя и с обильной сединой в волосах, он не стал их прерывать, просто сел, чтобы посмотреть. Каллисто уже вошла в ритм, она начала с копья, колола и рубила широким наконечником так быстро, что звук многих ударов сливался временами в один. Она была в коротком, грубом хитоне, предназначенном для тяжёлой работы, пот уже сделал её тело блестящим, и Диомед почти не бил, только любовался ей. Наконец, отскочив шагов на пятнадцать, она закончила броском, вогнав копьё в дерево так, что древко долго ещё трепетало.
Потом фессалийка взяла меч, лёгкий иберийский клинок, слегка изогнутый для рубящей работы, и сталь замелькала в бешеном темпе. Акрисий с юношей смотрели и слушали, как свистит меч, старик сказал:
- Смотрю на неё и горжусь. Как же она хороша. Приятно знать, что приложил руку к обучению столь умелого воина, хотя и природа её предназначена к этому.
- Не стой там! Давай, нападай на меня! - крикнула Каллисто. Она сменила своё оружие на учебный деревянный меч, и он принял её вызов, также вооружившись и напав. Однако бой продлился недолго, ибо фессалийка, отклонив удар, сбила юношу с ног и прижала его, занеся клинок. Диомед поднял два пальца, шутливо подражая сдающемуся гладиатору. Ему доводилось бывать в Антиохии, где в местном цирке гладиаторские бои имели большую популярность.
- Не делай так, - сказала она. - Не сдавайся даже играючи. Если идёшь со мной, то принимай правило - победа или смерть...
Вечером они лежали в пещере, на устланных шкурах, из-за жары плащи, которыми обычно покрывались, были отброшены. Костра внутри не разводили, лишь принесённая из города маленькая лампа тлела в углу, немного освещая пространство. Каллисто лежала обнажённой, крутила в руках кинжал, и Диомед не решался к ней подступаться, только смотрел.
- Уже скоро. Это дело стало смыслом всей моей жизни, словно взбираешься на гору, шаг за шагом, и, вот, вершина уже близится, - шептала она.
- Ты веришь в то, что всё получится? - спросил он.
- Отец спас меня из пламени не просто так. У меня есть предназначение, и я смогу его исполнить, смогу повергнуть её, пусть даже бог будет стоять за её спиной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});