— Разумеется, — ответил Димитрие с улыбкой, от которой Мина сразу бросила трепыхаться. — Но взгляните на это по-другому, моя дорогая. Мы ничем не отличаемся от вашего прежнего спонсора. Наша цель — предложить вашему зрителя продукцию, от которой его жизнь станет лучше.
— Например, спа-курорт «Вечная молодость»?
— Я видел один такой, — холодным, как январь, голосом информировал Лучан. — В подвале «Наложницы».
— Ерунда, — возразил Димитрие. — Это только начальная стадия, которую, конечно, видеть не слишком приятно. В наши планы входит распространить такие спа по всему миру…
— Твои планы закончатся здесь и сейчас, — заявил Лучан.
— Может быть, ты не так представлял себе наше семейное предприятие, но я видел показатели и уверяю тебя, что потенциал роста достигает прямо-таки астроно…
— Это не семейное предприятие. И если ты и дальше будешь скармливать своим новорожденным беззащитных девушек, твой потенциал роста значительно снизится. Вечная молодость, конечно, вещь неплохая, но люди — чего ты так и не усвоил за все эти годы — к массовым убийствам относятся крайне неодобрительно.
Мина переводила взгляд с одного брата на другого. Только что испытанный шок мешал ей следить за беседой.
Шок был вызван не тем, что она стояла в оскверненной церкви с кинжалом у горла, перед кровожадной ордой вампиров, а сознанием того, что Димитрие прав.
Ей ли не знать о стремлении к вечной жизни!
Она не просто спасает людей от безвременной смерти, она еще и пишет о чем-то подобном. О неутолимой жажде жизни (и любви), снедающей Викторию Уортингтон-Стоун и ее дочь Табиту.
Но действительно ли Виктория и Табби настолько уж ненасытны? Все, что им нужно по-настоящему — это чья-то любовь, чья-то забота…
Не эту ли общечеловеческую потребность используют корпорации вроде Димитриевой? «Тебе никогда не найти этой любви и заботы, — говорят они женщинам, — если ты не купишь нашу продукцию и не будешь выглядеть так-то и так-то». Они питаются женской неуверенностью в себе точно так же, как Дракулы — человеческой жизнью.
Мина только теперь уяснила, какое чудовище брат Лучана и кто поистине ненасытен.
— Если ты хочешь продвинуть бренд «Дракула», но при этом боишься палатинцев — даже швейцарскую компанию учредил, чтобы они не могли арестовать твои фонды, — почему ты не прятал трупы? — спросил Лучан. — Бросать мертвые тела у всех на виду значит выдать себя.
— Это была приманка, Лучан. — Для Мины все вдруг стало ясно, как день. — Он заманил тебя сначала в Нью-Йорк, потом в этот собор.
Коронация — лишь финальная стадия. Мастер-план Димитрие состоял в том, чтобы превратить всю Америку а вскоре и весь мир — в шведский стол для вампиров.
Лучан впервые взглянул на нее, и в голове у Мины словно взорвалось что-то.
Она прочла по его глазам, как он ее любит. Как не терпится ему убить своего брата за все зло, которое тот ей причинил.
Его сдерживал только кинжал, приставленный Димитрие к ее горлу. Кинжал и клыки, готовые впиться в ее артерию.
Мина слегка кивнула в знак того, что все понимает. Главное, что ей удалось помешать Димитрие с его бандой устранить единственное, что им препятствует: князя Лучана.
Кол, пущенный из арбалета у церковных дверей, пролетел через весь храм и вонзился Лучану в спину.
— Есть! — завопил Джон Харпер. — Видали? Готов!
Глава пятьдесят седьмая
00.00, 18 апреля, воскресенье.
Собор Святого Георгия.
Восточная Семьдесят восьмая ул., 180.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Мина не смогла бы рассказать связно, что произошло после. Все расплывалось, как под водой или в ночном кошмаре.
Лучан упал на колени — это она точно знала, поскольку стояла от него всего в паре футов. Она метнулась к нему, чтобы поддержать, но Димитрие дернул ее назад.
— Нет, — тихо произнес кто-то — она сама.
Потом что-то просвистело мимо ее головы. Все кричали — и вампиры, и люди.
— Ложись! — рявкнул ей в ухо Димитрие, рванул за больную руку и повалил на мрамор.
— Стой, идиот! — орал кто-то — похоже, Аларик. — Что ты делаешь?
Мине следовало бы испугаться. Следовало бы почувствовать хоть что-то, но нет. Она просто лежала щекой на холодном мраморе и смотрела туда, где видела Лучана в последний раз.
Теперь там не было ничего — даже праха, в который он должен был превратиться.
Умер, констатировала еще действующая часть ее мозга. Он умер, а она так его и не предупредила о близкой гибели… потому что не знала его живым. Только мертвым.
Теперь он умер бесповоротно.
Эта мысль сменилась другой. С чего она взяла, что он убьет Джона и Аларика? Он никогда не пошел бы на это. Он самый добрый и благородный из всех мужчин, кого она знает.
А теперь его больше нет.
Я тоже хочу умереть, шепнула очередная мысль.
Димитрие грубо поставил ее на ноги, и Мина поняла, что ее желание скоро осуществится.
— Пошли. — Его лицо являло собой маску жадности, ненависти и чего-то незнакомого Мине.
Зла, подсказала аварийная часть сознания — все остальное отказало после смерти Лучана. Ничего удивительного: Димитрие — это воплощение зла в чистом виде.
Он с легкостью взвалил ее себе на плечо, как соломенную.
Мир, более не интересующий Мину, перевернулся вверх дном.
Отец Бернард, сестра Гертруда и другие воители смешались в апсиде с Дракулами, орудуя кольями, распятиями, святой водой. Хольцману служили оружием арбалет и звезда Давида.
Занятно, да, но не очень. Лишь бы никто не погиб, подумала Мина, зная, что погибнут все до единого. Она предупреждала, но они не послушали. Никто никогда не слушает, и вот смотрите, к чему это привело.
А, ладно. Когда-нибудь все умрут, даже она.
Так почему бы не этой ночью?
— Мина! — позвал кто-то сквозь дым и хаос. Аларик? А, все равно.
Димитрие укусит ее — далеко не так нежно, как это делал Лучан, — выпьет всю ее кровь и сам будет предсказывать, как кто умрет. Лучше он, чем она.
— Мина!
Почему он не оставит ее в покое, этот самый надоедливый на Земле человек?
Димитрие поднимался на хоры. Еще, глядишь, изнасилует ее, прежде чем укусить. Достойное завершение прекрасного дня.
— Мина!
Какой же зануда этот Аларик. При жизни ее доставал и перед смертью никак не отстанет.
Она нехотя приподняла голову. Аларик пробивался к ним — чтобы остановить Димитрие, несомненно. Он не знает, что Мина сама хочет умереть. Зачем ей такая жизнь — ни работы, ни квартиры, ни Лучана. Вампиры повисли на Аларике с двух сторон и защелкали зубами, норовя перегрызть ему горло. Смешно.