Наступило промозглое туманное утро. Степан выпутался из-под отсыревшей плащ-палатки, кашляя и шатаясь. Сон почти не принес отдыха.
Вскоре грохнули открывающиеся ворота. С мягким ворчанием на дорогу выкатился грузовик с затянутым брезентом кузовом.
– Уезжай, русский, – сказал охранник. – Следующая машина только завтра будет.
– Что с моим братом? Я хочу его видеть.
– Не увидишь. Тимур сделал все, что смог. Как будет, так и будет. Уезжай. Ты здесь никому не нужен.
– Я не уеду, пока не увижу брата – живого или мертвого!
Охранник тихо и непонятно выругался. Потом что-то крикнул шоферу и ушел.
Степан сел на траву, закрыв глаза. Он услышал, как закрываются тяжелые ворота. Машина так и стояла на дороге, тарахтя двигателем.
Потом снова что-то грохнуло, заскрежетало – в воротах распахнулось небольшое смотровое окошко.
– Эй, русский! Ты хотел видеть брата…
Степан вскочил, бросился к окошку. Какое-то время метался взглядом по двору, пока не увидел Бориса. Тот сидел в кресле-каталке на крыльце дома. Выглядел он паршиво – осунувшийся, скрюченный, с серой кожей и потухшими глазами.
Но он все еще был живой. Над спинкой кресла нависала рамка из железных трубок. На ней свернулось клубком какое-то бесформенное существо с желто-розовой блестящей кожей. Его свисающие щупальца уходили Борису под одежду. Похоже, Тимур использовал один из своих таинственных методов, про которые упоминал Борис.
– Борька, держись! – закричал Степан. – Я здесь! Я вернусь за тобой!
В следующую секунду окошко с грохотом закрылось.
– Уезжай! – послышалось из-за ворот. – Сейчас уезжай!
В кузове грузовика Степан привалился к какому-то мешку и закрыл глаза. Изможденное тело требовало покоя.
Мелькнула мысль, что надо бы зайти в дом Амира – рассказать его близким, что и как произошло.
«Нет. – Степан затряс головой. – Сейчас не могу. Ничего не могу».
* * *
Степан сидел за столом на своей кухне и ел обычную вареную картошку с котлетами. Еще были соленые огурцы, зеленый лук, небольшой графин с водкой.
Людка сидела напротив и молчала. Она рассматривала лицо мужа, словно видела его в первый раз. То и дело ее взгляд останавливался на шраме, оставленном кнутом бандита-кочевника.
Ее молчание было тяжелым, но Степан так хотел есть, что пропускал это мимо себя, сколько мог.
Наконец он отложил вилку.
– Люська, прости. Я не знал, что так задержусь.
– Замолчи. Не говори ничего.
– И я тебе соврал.
– Молчи, говорю. Я уже поняла, что никакого бизнес-тура не было.
– Да, не было.
– Я же знаю – ты Борькины проблемы решал, да?
– Ну… да.
– С ним все хорошо?
– Не совсем. Но проблем больше не будет. Я уже никуда не денусь. Прости меня.
– Не извиняйся. Я тебя знаю. Ты делал то, что должен.
– Ты, наверно, думала черт знает что.
– Ничего я такого не думала, успокойся. Главное, что ты дома.
Степан махнул рюмку водки, взял сигарету, телефон и вышел на балкон. Набрал номер Чепеля.
– Ау, болезный!
– Степа? – Голос Марика был почему-то испуганный. – Ты куда-то пропал совсем…
– Я в порядке. Деньги при мне. Я знаю, что срок залога истекает сегодня, но потерпи до завтра, ладно? У меня никаких сил нет, я только что с самолета.
– Ну… как скажешь.
– Завтра увидимся.
В коридоре его перехватил Дениска.
– Пап, ты чего привез? Показывай!
– Ну-у… привез кое-что. Забыл на вокзале, завтра покажу.
– А чего у тебя болячка на щеке? – Из детской выскочила Маринка.
– На меня динозавр напал. Но я убежал.
– Ты обманываешь! Динозавров не бывает!
Свежие хрустящие простыни, мягкая подушка, запах шампуня от Люськиных волос – все это несколько стесняло. После длинных ночей, проведенных на соломе, на земле, в потной одежде, Степан ощущал себя недостаточно чистым и гладким для такой роскоши.
Впрочем, это быстро прошло. За какие-то пятнадцать минут. Он крепко уснул, обняв подушку, и снова сон был быстрый, спокойный, без малейших тревог.
…Проснувшись в девять утра, Степан первым делом устремился под душ. Потребность снова отскоблить себя от макушки и до пяток была просто неудержимая, хотя еще вчера он проделал это трижды.
Оделся во все чистое и отглаженное, побрился, пригладил волосы. Взглянул на себя в зеркало и с усмешкой покачал головой. Он так и не стал тем ухоженным мягким купчишкой, каким видел себя раньше. Появились какие-то складки на лице, глаза стали строгими, колючими, да еще и шрам…
Что ж, для полной реабилитации потребуется время. А сейчас надо торопиться.
Через полчаса он выруливал со стоянки на проспект на своем автомобиле. От давно забытых ощущений на лице Степана невольно расползлась широкая улыбка.
Как же это здорово, когда под тобой удобное кресло, когда колеса нежно шуршат по гладкому асфальту, а не грохочут и подпрыгивают на камнях, когда двигатель мягко, почти неслышно урчит, а не дребезжит, норовя заглохнуть…
Направляясь в офис Марика, он сделал крюк, чтобы глянуть на свой магазин. Никакого рационального смысла в этом не было, он даже не собирался там останавливаться. Просто вдруг возникло спонтанное желание посмотреть со стороны на то свое, чего так давно не видел.
Однако остановиться пришлось.
Еще от светофора Степан заметил, что возле магазина происходит какая-то возня. У крыльца стояла «Газель» с тентом, суетились люди. Подъехав ближе, Степан рассмотрел, что из магазина выносят товар.
– Что происходит? – спросил он.
– Тебе чего, мужик? – лениво отозвался сутулый тип в выцветшей рабочей спецовке, покуривающий возле кабины. – Магазин не работает.
– Что значит «не работает»? – оторопел Степан. – Кто распорядился?
– Значит, не работает! Начальство велело.
– Какое, к чертям, начальство? Это мой магазин!
– Ну, не знаю, мужик. Мне начальник сказал, мы и делаем.
– Я тебе сейчас так поделаю, что костей не соберешь! – Степан решительно двинулся на мужика, тот от испуга аж уронил сигарету.
– Я тут при чем?! – затараторил он. – Нам сказали – мы делаем. Не нравится – звони начальству.
– Значит, так! Все мешки, все коробки – возвращаете на место. И не дай бог, хоть что-то пропадет – ноги лично тебе вырву! Все ясно?
Степан отошел в сторону, набрал номер Марика. Но тот почему-то не брал трубку. Он прыгнул в машину и выжал газ.
Распахнув двери офисного центра, он помчался по коридору, не обратив внимания на запоздалый протест охранника. Дверь в контору Марика была приоткрыта, и Степан влетел внутрь без всяких препятствий.
Первое, на чем споткнулся его взгляд, был странный человек, развалившийся в гостевом кресле. Лысый, сморщенный, с бесцветными глазами и татуировками на шее, он производил впечатление старого уголовника. Он сидел, закинув ногу за ногу, и стряхивал пепел с сигареты на пол.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});