Читать интересную книгу Фартовые ребята - Леонид Влодавец

— Все равно, сначала шестерых, потом еще четверых… Даже в паре с бабой — много.

— Ну, может, с ним и еще кто-то есть. Главное — мне почти ясно, что они там, в поселке недостроенном. И те выстрелы из пистолета, которые на третью ночь слышались, оттуда долетели. Но главное, Витек, там золотишко лежит, помяни мое слово! Они его точно туда завезли. А мост льдом снесло… Улавливаешь? Никуда им оттуда не деться. Я карту смотрел. Река с трех сторон огибает, а с четвертой — болото. Летом, когда посуше, наверно, можно проскочить, а сейчас — ни фига! Пешком, конечно, оттуда уйти можно, а на машинах — ни за что. Соображаешь?

— Соображаю, соображаю… — кивнул Басмач. — Перебраться через речку, прищучить Механика, найти все это рыжевье, а потом оставить там. Ты это имел в виду, братан? Чтоб понемногу вылежалось, чтоб забыла про него Светуля и другие посвященные люди. Верно?

— Конечно, Витек! Только так! И не звонить во все колокола, даже внутри нашей конторы. Нет Механика! Не видели, не знаем, испарился, как с яблонь белый дым… — забормотал Швандя.

— Наивняк! — резко оборвал его Басмач. — Думаешь, это все так просто?! Ты хотя бы сейчас, пока еще не поздно, прикинь, кто из ребят, с которыми ты по окрестностям Самсонова шнырял, совсем надежный, а кто нет. Прикинь, нет ли тех, кто знает слишком много для своего возраста. Особенно оцени, насколько в это дело допущен парень от Тромбона. Поговори с ним для начала, если поверишь — возьмем. Если малейшее недоверие ощутишь — постарайся, чтоб он исчез, но очень тихо и без следов. Чтоб как корова языком слизнула — начисто! Только тогда еще можно будет надеяться, в очень малой степени, что ничто лишнее не утечет. И то в первые два-три дня, не больше… Нет, братан! Если там действительно этот самый клад, то надо все проворачивать быстро, пока никто не расчухал. Очень быстро! Максимум — этой ночью.

— Блин, мы же сдохнем, Витя! — взмолился Швандя. — Сейчас мужики в машине спать полегли, вылезти сил нет…

— Ну, часа три пусть вздремнут, часок перекусят — и вперед. Подбадривай их, как красный комиссар, и, главное, сам четко помни, что отвечаешь передо мной от и до…

— Я это все время помню.

— А вообще, поработал ты толково, Шерлок Швандя! — одобрительно улыбнулся Басмач. — Жалко только, что я всего этого вчера, на «саммите», еще не знал. Такую игрушку можно было провернуть! Ну, задним умом все крепки, не хрен вспоминать. Сколько вас туда ездило?

— Четверо, считая меня и того парня, который от Тромбона. Комар его зовут.

— Тромбон много знает, как ты думаешь?

— Пока считай, что ни фига. Комар с ним еще не виделся. Мы ему, конечно, кое-что объяснили насчет жизни. Если понял правильно, то не вякнет лишнего. Вроде на идиота не похож. Соображает, что Тромбону и самому особо много не светит. Кроме того, насчет всяких подробностей с мостом и джипами в курсе только наши. Комар не знает, что джипы из-за речки не уходили.

— Короче, будем проворачивать все это дело как можно быстрее. Дам тебе еще трех бойцов, Комара оставишь здесь. У нас тут баба есть, клофелинщица, она его в два счета обратает. Получите автоматы, боекомплект по три рожка, болотные сапоги, веревку, фонари, сядете в фургон и, как стемнеет, — туда. Как там и что будет — все на твоей совести. Палить не спеши. Хрен его знает, может, сам Механик там, а клад где-то еще. Завалишь раньше времени — потом не спросишь. Учти это дело. Ну, топай отдыхать…

ЛЫКО В СТРОКУ

Никита Ветров возвращался из ЦТМО уже вполне привычной дорогой. То есть на микроавтобусе с «птичками» до проходного двора и сквозного подъезда. Потом ему предстояло дойти до метро и ехать до родной остановки.

Выгрузившись из микроавтобуса и проскочив через подъезд, Никита пошел не торопясь. Сегодня было явно теплее, весна чувствовалась вовсю, и было ясно, что никаких зимних рецидивов, которые сыпались на Москву несколько дней назад, уже не должно повториться. Конечно, хотелось лета, солнца, жары, чтоб ходить в одной майке и шортах, загорать, купаться и не ходить ни на какие занятия вообще. Ни на нормальные в универ, ни на виртуальные в ЦТМО.

Впрочем, не признать того, что в ЦТМО учиться куда как плодотворнее, Никита не мог. Его путешествия по виртуальной реальности были просто-напросто занимательнее, нежели слушание лекций в аудиториях или дискуссии на семинарах. Но самое главное, прослушав два академических часа на обычной лекции, он запоминал — во всяком случае, так ему казалось — не более десяти процентов от того, что слушал. Самые общие моменты, да и то не всегда. А прослушав следующую лекцию, забывал примерно половину из предыдущей — опять же, по собственной оценке. Иными словами, у него создавалось впечатление, что полезность регулярного посещения лекций очень и очень эфемерная. А вот занятия в ЦТМО, хотя Никита посетил всего пять занятий, включая вводное, сказались почти сразу. Теперь он понял, что на обычных занятиях с преподавателем в университете он тратил время зря вот уже второй год. Больше того, и семь лет изучения языка в средней школе были полезны практически только тем, что там Никита освоил латинский алфавит.

Все занятия как бы намертво впечатывались в память. Соответственно, все слова, выражения, речевые обороты и прочее становились как бы родными, знакомыми чуть ли не с пеленок, и губы Никиты произносили их именно с теми интонациями и фонетикой, какую употребил бы человек, знающий этот язык от рождения. Точнее, с теми, которые употреблял высококультурный англичанин профессор Стюарт. Но он, однако, не без юмора мог продемонстрировать и то, как произнесет то же слово или фразу нешибко культурный East End cockney, насосавшийся пива в пабе или на футболе. Мог он изобразить и то, как индиец или пакистанец превратит твердое английское «уэлл» в мягкое «велль», а американец, наоборот, произнесет глубокое, горловое английское «r» в конце слова почти как русское «р». Стюарт заодно рассказывал о том, что в Англии адвоката назовут «advocate», а в Ирландии — «counsellor», что «lag» он и по-английски «каторга», что «dessert» — это «десерт», а «desert» — уже «пустыня», и еще кучу всяких занятных вещей, которые прочно впивались в мозг, зацеплялись некими «боковыми отростками» за уже знакомые слова, выражения, понятия и факты, и в результате получалась некая система, где все было прочно привязано друг к другу и мгновенно активизировалось, если требовалось что-то понять по-английски.

Пройдя со Стюартом всего через четыре темы — «Город», «Коммуникации», «Ландшафты» и «Население», Никита всего за 12 часов приобрел такой словарный запас, который раз в десять превосходил все, что устоялось у него в памяти за предыдущие 23 года жизни. В принципе, если бы он в данный момент по-настоящему попал за кордон, то сумел бы довольно уверенно объясниться и в магазине, и в офисе, и в полиции, и в музее, и в ресторане. У него вполне хватило бы познаний на то, чтобы общаться в поезде, автобусе, такси, самолете и на корабле, отправлять заказные письма и телеграммы, понимать прогноз погоды по радио и совершать массу всяких действий, необходимых в быту.

В общем, полезность обучения в ЦТМО Никите была видна воочию. Хотя он уже прекрасно понимал, что это далеко не безобидная научно-учебная организация, а нечто более серьезное, связанное как с криминалом, так и со спецслужбами. А потому надо держать ухо востро и свято исполнять все указания профессора Баринова. Ибо отклонение от них может привести к каким-либо нежелательным последствиям. Как предполагал Никита — вплоть до летального исхода. Причем «последствия» могли последовать не только со стороны Сергея Сергеевича, но и каких-то враждебных ему, но, вероятно, очень могущественных сил. И кто его знает, не вступил ли Никита в контакт с этими силами во время встреч с небритым оборванцем Николаем, который, должно быть, знает о Баринове и возглавляемом им заведении намного больше, чем Никита. Само собой, можно было догадаться, что если эти силы всерьез возьмутся за Ветрова, то могут доставить массу неприятностей и ему, и его родителям. Наверно, не следовало забывать и о том, что есть еще Света-Булочка со своим дружным коллективом (Никита был в полном неведении насчет того, что его госпожа насильно заточена в 8 секторе ЦТМО). Короче, любой на месте Ветрова имел основания, чтобы передвигаться, оглядываясь.

Именно так Никита в последние дни и ходил. Периодически ему начинало казаться, будто за ним кто-то приглядывает, что какие-то подозрительные типы слишком часто оказываются поблизости от него, что он на протяжении нескольких дней ездит в одном автобусе с одними и теми же рожами… Иногда Ветров воспринимал все очень серьезно, волновался. В других случаях — старался отогнать прочь все страхи, высмеивал самого себя: дескать, манию преследования нажил! Но в большинстве подобных ситуаций ему все-таки удавалось удерживать себя и от неоправданной паники, и от балдежного, наплевательско-шапкозакидательского настроения. То есть сохранять хладнокровие и бдить.