— Все так же пытаетесь острить, как и раньше? — ледяным тоном сказала она. — А как я должна отнестись к вашему идиотскому замечанию относительно пакета акций фирмы «Мееркайд».
— Вы же наверняка уже знаете, что в действительности я частный детектив, который по поручению Элен Ричмонд скрылся под обликом судьи на конкурсе.
— Я слышала об этом. — Она сладко улыбнулась. — Для слабоумного человека трудно подыскать более неподходящие занятия, чем эти два.
— Так вот, меня наняли для того, чтобы конкурс прошел без всяких эксцессов, — мужественно продолжал я. — А у нас на шее уже висит убийство. Элен считает, что теперь я должен позаботиться о том, чтобы подобное не случилось впредь. Кроме того, она ожидает, чтобы я отыскал убийцу — до того как случится еще нечто подобное.
— Рассказывайте это кому-нибудь другому, кому это будет интересно. — Она зевнула и снова закрыла глаза.
— У меня есть помощник, — бросил я, словно невзначай. — Истинный знаток детективного дела. Он утверждает, что в первую очередь нужно искать мотив убийства. А теперь отгадайте, у кого этот мотив есть.
Настолько веский мотив, что мне нужно было бы искать дальше?
Ее глаза неожиданно вновь открылись.
— В то время когда девушка была убита, я ужинала вместе с Дювалем. Вы это уже знаете.
— Вы утверждали, что это так, — сказал я. — И Дюваль утверждал. Но я вовсе не уверен, что должен поверить вашим словам или словам Дюваля.
— Меня совершенно не интересует, кому вы верите, а кому нет, мистер Бойд.
— У меня есть свидетель, который видел, как Дюваль выскользнул из номера убитой приблизительно в то время, когда произошло убийство, — сказал я. — А это означает, что Дюваль лжет, утверждая, что в это время был в своем домике. В свою очередь это означает, что лжете и вы, утверждая, что были в это время вместе с ним. Я могу понять ложь Дюваля, если он действительно убил девушку, но вас я понять не могу — ведь вы пытаетесь подтвердить его алиби.
— Оставьте меня в покое! — резко сказала она.
— Вашу ложь можно объяснить только одним: вы заключили с Дювалем соглашение и согласились поделиться с ним добычей, если он будет саботировать конкурс.
— Вы совсем сошли с ума! — фыркнула она. — Совсем сошли с ума, мистер Бойд!
— А где вы были вчера вечером, когда кто-то пытался убить Беллу Люкас в театре?
— Вместе с Клодом, если вас это так интересует, — сказала она. — После конкурса мы пошли на сцену. Потом кто-то сообщил ему какую-то новость, и он ушел. А я бесцельно бродила по театру, попала в последние ряды зрительного зала. Я хотела переговорить с Элен, но считала, что это можно сделать после того, как разъедутся участницы конкурса. Мне казалось, что Элен так о них беспокоится, что не сможет сконцентрироваться, пока они не уедут. Элен подошла к гардеробным, когда я начала стучаться в одну из них, и вы уже были рядом с ней. Я видела, как девушки ушли, поэтому прошла к кабинету менеджера и встретила там Элен, — нетерпеливо объяснила она. — Элен хотела удостовериться, что уже все девушки покинули театр, прежде чем начать разговор со мной. Поэтому я пошла вместе с ней к гардеробным. Теперь вы удовлетворены?
— Нет, — ответил я.
— Пусть так. Но с меня достаточно. И если вы, мистер Бойд, немедленно не освободите меня от своего общества, то я попрошу помощи, и вас уведут силой.
— Тогда у меня появится возможность пойти в полицию, — сказал я, — и рассказать лейтенанту Райду о странном завещании старика Ричмонда и представить свидетеля, который видел, как Дюваль выскользнул из номера Элины Хоуп как раз тогда, когда она была убита. У вас есть выбор.
— Вы что, пытаетесь меня шантажировать? — тихо спросила она.
— Разумеется! — Я кивнул. — Чего не сделаешь ради правды. У вас есть два пути — рассказать ее мне или полиции. Можете делать выбор.
Она спокойно поднялась и взяла со светлого бетона свое полотенце и темные очки.
— Солнечных ванн на сегодня достаточно, — сказала она. — Думаю, что теперь хорошо бы выпить рюмочку. Вы не составите мне компанию, мистер Бойд?
— Всегда рад принять такое предложение.
— И лучше всего сделать это в моем номере, — сказала она вполне бесцветным тоном.
— Шантаж все-таки имеет свои преимущества, — сказал я с улыбкой. — Он иногда ведет к приятной встрече.
8
Мы поднялись в ее номер, который был очень похож на номер Элен Ричмонд, — настоящие апартаменты с отдельной гостиной и спальней. В этом отеле со всеми обращались лучше, чем со мной. У нее был даже такой же бар, как и у Элен. И, возможно, бутылок там было даже побольше.
— Называть шантажиста мистером Бойдом слишком уж официально, — спокойно сказала она. — Вас, кажется, зовут Денни, не так ли?
— Все верно, — ответил я. — Я тоже предпочитаю называть свои жертвы по имени. В Манхэттене меня иначе и не называют, как «милым шантажистом».
— Почему бы вам не приготовить напитки, пока я сниму купальный костюм? — спросила она.
— И наденете что-нибудь другое?
— Конечно, — непонимающе ответила она.
— В том и состоит весь трагизм моего существования, — мрачно сказал я.
Она исчезла в спальне, а я подошел к бару и начал приготовлять коктейли. Когда я покончил с этим, я услышал, как зашумел душ. Поэтому я и попробовал джин с тоником. Она вернулась в гостиную, когда я уже наливал себе вторую порцию. На ней был белый бархатный домашний халат, туго перетянутый в талии. На кармане халата была выткана русалка, которая не имела ничего, кроме грудей и хвоста. Три нижние пуговицы халата не были застегнуты, поэтому при ходьбе он распахивался, обнажая бедра красивой формы.
— Спасибо. — Она взяла рюмку из моей руки и отправилась с ней к кушетке. — Что это?
— Джин с тоником, — сказал я задумчиво, наблюдая, как она садится, беззаботно закидывая ногу на ногу и снова давая мне возможность полюбоваться стройными, округлыми бедрами.
— А я считала вас мужчиной, который пьет только ржаное виски вместе с джином, не добавляя туда ни льда, ни тоника. Но, видимо, я ошиблась в вас во многих отношениях.
Я прошел к кушетке и сел рядом с ней, почти касаясь ее бедер, которые оказались стройнее и длиннее, чем я предполагал.
— На это можно найти блестящий ответ, — бросил я.
Ее темные глаза так внимательно изучали мое лицо, словно пытались найти в нем щель, куда можно было бы бросить монетку.
— А вы не так глупы, как я полагала, — медленно сказала она. — Прошу извинения.
— Извинение принято, — великодушно бросил я. — Но в данный момент оно ничего вам не дает. Так как насчет Дюваля и акций фирмы «Мееркайд»?
— Мне как раз пришла в голову отличная мысль, — сказала она задумчивым тоном. — Если бы я была поумнее, Денни, я бы, наверное, должна была нанять частного детектива, как это сделала Элен. Причем очень хорошего детектива.
— Зачем?
— Но я думаю, что вы не захотите работать одновременно для двух клиенток. — Она едва слышно вздохнула. — Это, вероятно, несовместимо с вашими моральными концепциями.
— С моральными концепциями? — повторил я. — У меня нет таких концепций. Моя мораль совмещается со всем, чем угодно. Ради денег я жертвую всем… то есть почти всем.
Пальчик нетерпеливо забарабанил по коленке, а темные глаза подсчитывали, какую выгоду принесут ей последующие три монетки после того, как первая была проглочена мной как телефоном-автоматом.
— То, что я сейчас скажу, Денни, должно остаться строго между нами, — тихо начала она. — И если придется, я буду отрицать то, что сейчас вам скажу.
— Согласен.
— Меня шантажируют. И я говорю правду.
— И большую сумму требуют?
— Речь идет о больших процентах с прибыли фирмы «Мееркайд», если я когда-либо получу контрольный пакет акций этой фирмы, — сказала она с волнением. — Есть еще и другие вещи, как алиби, например.
— Значит, Дюваль?
— Кто же еще?
— Значит, его алиби действительно подстроено?
— Он позвонил мне, сказал, что вы расспрашивали его, что наверняка зададите такие же вопросы и мне, поэтому было бы лучше, если бы я дала правильные ответы, иначе…
— И вы дали правильные, точнее говоря, нужные для него ответы.
Она провела очень женственным жестом по своим густым черным волосам.
— Вы должны понять меня, Денни. Я не решусь отказать ему в алиби, пока он может меня шантажировать.
— Это понятно. Но чем он мог нагнать на вас такого страху?
— Фотографиями, — сказала она глухим голосом.
— Этими пресловутыми фотографиями?
— Дюваль — профессиональный художник и делает отличные снимки, — сказала она с горечью. — И он фокусник в такого рода съемках.
— Значит, вы боитесь за свою репутацию? — спросил я с сомнением.