– Я в это не верю, – чуть слышно произнес Кулум. – Ты никогда в жизни не знал, что такое страх или тошнота.
Струан хмыкнул.
– Что ж, можешь мне поверить. Это было у Трафальгара.
– Я и не знал, что ты был там! – От удивления Кулум даже на время забыл о своем желудке.
– Я был подносчиком пороха, «пороховой мартышкой». Военно-морской флот набирает детей на линейные корабли, чтобы подтаскивать порох из зарядного погреба на пушечные палубы. Проход должен быть узким, насколько это возможно, чтобы уменьшить опасность проникновения туда огня во время боя, иначе весь корабль взлетит на воздух. – Струану вспомнились рев пушек и крики раненых, оторванные конечности, разбросанные по палубе, скользкой от крови, багровый цвет шпигатов – и запах крови. И вонь в нескончаемом черном туннельчике, осклизлом от детской блевотины. Он вспомнил, как на ощупь пробирался к пушкам с бочонками пороха, потом нырял назад в эту страшную темноту, а сердце колотилось как сумасшедшее, и нечем было дышать, и слезы ужаса катились по закопченному лицу – и так час за часом. – Я едва не умер от страха.
– Ты действительно участвовал в Трафальгарской битве?
– Да. Мне было тогда семь лет. Я был самым старшим в моей группе, но боялся больше всех. – Струан тепло потрепал сына по плечу. – Так что не переживай. В этом нет ничего зазорного.
– Мне сейчас не страшно, отец. Это просто запахи в трюме.
– Не обманывай себя. Это запах крови, который ты будто бы уже чувствуешь, и страх, что она окажется твоей собственной.
Кулум быстро перегнулся через борт, и его вырвало снова. Свежий морской ветер никак не мог выветрить тошнотворный сладковатый запах из его ноздрей и зловещее пророчество Орлова из его памяти.
Струан подошел к бочонку с бренди, нацедил чарку и протянул ее Кулуму, наблюдая за ним, пока он пил.
– Прошу прощения, сэр. Ванна готова, как вы приказывали, сэр-р, – доложил стюард.
– Благодарю. – Струан подождал, пока стюард присоединится к своему орудийному расчету, и повернулся к Кулуму: – Ступай вниз, парень.
Кулум весь вспыхнул от унижения:
– Нет. Я останусь здесь. Мне уже лучше.
– Ступай вниз! – Хотя это был приказ, он был отдан мягким тоном, и Кулум понял, что ему дают возможность сойти вниз, сохраняя лицо.
– Пожалуйста, отец, – начал он, чуть не плача. – Позволь мне остаться. Прости меня.
– Извиняться не за что. Я подвергался такой опасности, как сейчас, тысячу раз, поэтому мне легко. Я знаю, чего ожидать. Ступай вниз, парень. Ты еще успеешь вымыться и вернуться на палубу. И принять участие в схватке, если все это кончится схваткой. Пожалуйста, иди вниз.
Кулум подчинился с расстроенным видом.
Струан повернулся к Роббу, который с посеревшим лицом прислонился к фальшборту. Струан задумался на мгновение, потом подошел к нему.
– Могу я попросить тебя об одолжении, Робб? Составь парню компанию. Ему что-то совсем скверно.
Робб выдавил на лице улыбку.
– Спасибо, Дирк. Но на этот раз мне нужно остаться. Как бы я себя ни чувствовал. Они собираются напасть на остров?
– Нет, дружище. Но не волнуйся. Мы сможем пробиться сквозь них, если понадобится.
– Я знаю. Я знаю.
– Как Сара? Срок у нее, кажется, уже очень близко, нет? Извини, что не спросил сразу.
– Она чувствует себя хорошо, насколько хорошо вообще чувствует себя большинство женщин, когда ждать остается несколько недель. Скорее бы ожидание закончилось. Скорее бы.
– Да. – Струан отвернулся и чуть-чуть поправил курс.
Робб заставил себя не думать о джонках, которые, казалось, покрыли собой все море впереди. Надеюсь, это будет еще одна девочка, подумал он. Девочек настолько легче растить, чем мальчиков. Надеюсь, она будет похожа на Карен. Дорогая моя крошка Карен!..
Робб опять возненавидел себя за то, что накричал на нее сегодня утром – неужели еще сегодня утром они все вместе были на «Грозовом Облаке»? Карен куда-то пропала, и они с Сарой решили, что девочка свалилась в воду. Они с ума сходили от беспокойства, а потом, когда начались поиски, Карен со счастливым видом появилась на палубе из трюма, где играла все это время. Робб испытал такое облегчение, что тут же наорал на нее, и Карен, заходясь в плаче, бросилась искать утешения у матери. Робб напустился на жену за то, что она не смотрит за Карен как следует, зная, что Сара тут ни при чем, но не в силах сдержать себя. Потом, через несколько минут, Карен уже была как все дети: она весело смеялась, обо всем забыв. А они с Сарой были как все родители: их еще душила злоба друг на друга, и они не забыли ничего...
Впереди и позади них флотилии джонок блокировали «Китайское Облако». Робб увидел своего брата, который прислонился к нактоузу и невозмутимо прикуривал сигару от тлеющего пушечного фитиля, и пожалел, что не обладает таким же спокойствием.
О Господи, дай мне силы пережить эти пять месяцев, а потом еще двенадцать месяцев и путешествие домой, и, пожалуйста, пусть у Сары все кончится благополучно.
Он перегнулся через фальшборт, и его буквально вывернуло наизнанку.
– Два румба влево, – сказал Струан, внимательно изучая берег Гонконга. Он почти достаточно приблизился к скалистому выступу в море справа по борту и вышел в наветренную сторону от линии джонок. Еще несколько минут, и тогда он повернет и ринется на джонку, которую заранее наметил себе в жертвы, и благополучно вырвется на свободу – если только у китайцев нет брандеров, и если ветер не упадет, и если какой-нибудь подводный риф или мель не изувечат корпус клипера.
На севере небо начинало темнеть. Устойчивый муссон дул с прежней силой, но Струан знал, что в эхих водах ветер может с гибельной внезапностью поменять направление на восемь румбов и больше или с моря вдруг налетит ураганный шквал. Его корабль несет столько парусов, что их положение сразу станет крайне опасным: ветер может сорвать паруса прежде, чем они успеют взять рифы, или мачты не выдержат. Кроме того, нельзя было забывать о мелях и многочисленных рифах, которые могут подстерегать их так близко от берега, готовые в любую минуту пропороть им днище. Никто еще не составлял карту этих вод. Однако Струан понимал, что только скорость спасет их. И йосс.
– Golt im Himmel! – Маусс вцепился в бинокль. – Это Лотос! Серебряный Лотос!
Струан выхватил у него бинокль и навел его на флаг, развевавшийся над огромной джонкой: серебряный цветок на красном поле. Ошибки не было. Это действительно был Серебряный Лотос, флаг By Фан Чоя, короля пиратов, о садизме которого ходили легенды, чьи бесчисленные флотилии грабили и разоряли все побережье южного Китая и собирали дань на тысячу миль к северу и югу. По слухам, его главная стоянка находилась на Формозе.