время, когда я считал, что не заслуживаю быть с тобой. Можешь осуждать меня сколько угодно, но правда в том, что каждый из нас должен был пройти свой собственный путь. Мы бы не сделали этого, если бы не отпустили друг друга.
– Откуда тебе знать? И ты не имел права решать за меня.
– Я решил за себя.
– И теперь, когда ты готов вернуться, я должна безропотно принять это?
– Я думал, ты счастлива, и просто разрывался на части от мысли, что ты вольна жить своей жизнью и делать все что хочешь – без меня. До меня доносились слухи о тебе. И каждый раз речь шла о твоей научной карьере, о заповеднике, об очередной экспедиции в Африку или на Аляску. Стоило нам пересечься, как ты оказывалась занята. Ты всегда жила на ходу…
– Проклятье!.. Да мне было просто невыносимо находиться там же, где и ты. Мне было так больно…
– Ты была помолвлена с Жан-Полем.
– Никогда. Так думали люди. Мы жили вместе, иногда путешествовали вдвоем, если наши рабочие графики совпадали. Я хотела устроить свою жизнь. Хотела семью. Но не могла построить нормальные отношения. Ни с ним…
– Если тебя это утешит, знай, что каждая новость о твоих отношениях с Жан-Полем или с кем-то еще убивала меня. Я был несчастен без тебя долгие годы и жалел о том выборе, что счел нужным сделать, – я считал его правильным тогда, считаю и сейчас. Я был уверен – ты уехала отсюда и больше не вернешься; в глубине души я ненавидел тебя за это…
– Не знаю, что на это сказать.
– Я тоже не знаю. Но клянусь тебе: теперь я знаю, кто я и чего я стою, я нашел себя, и меня это устраивает. Я исполнил свой долг, а значит… я могу жить так, как захочу. Я устрою для бабушки с дедом такую жизнь, о которой только можно мечтать, потому что они дали мне все лучшее, что у них было. И я отдам тебе все лучшее, чем обладаю сам, потому что больше не отпущу тебя.
– Я не твоя, Куп.
– Тогда я сделаю все, чтобы исправить это. Если пока все, на что я могу претендовать, это помощь, забота о тебе, секс да твоя уверенность в том, что я никуда не денусь, – так тому и быть, это нормально. Рано или поздно ты снова станешь моей.
– Мы не те, кем мы были.
– Мы больше, чем были. И кем бы мы ни стали, Лил, мы все еще можем быть вместе.
– На этот раз не тебе решать за двоих.
– Ты все еще любишь меня.
– Да, люблю. – Она встретилась с ним взглядом, смотрела на него внимательно, ясно и пристально. – И я прожила достаточно, чтобы понять: мало одной любви. Ты причинил мне такую боль, какую больше не причинял мне никто и никогда – да и не смог бы. Ты ведь и сам знаешь, правда? Я не уверена, будут ли перемены к лучшему. Есть вещи, которые сложно исправить.
– Я не ищу легких путей. Я приехал, потому что мои родные нуждались во мне. Я уже был готов отпустить тебя. Я был уверен, что встречу тебя вновь уже замужней женщиной. И сказал себе, что мне придется смириться с этим. Но у меня появился шанс. Снова. Как и у тебя. Лил, у тебя есть время все обдумать. Я никуда не тороплюсь.
– Ты повторяешься. – Лил отступила на шаг и пошла к своему коню, но Куп взял ее за руку и развернул к себе.
– И буду повторять до тех пор, пока ты мне не поверишь. Послушай, Лил. Знаешь ли ты, какой разной может быть любовь? Кого-то она делает самым счастливым человеком на земле, а кого-то – несчастнейшим из людей. От нее страдаешь дурнотой, от нее болит сердце. Все краски ярче, острые ощущения – или размытые грани. То ты король на троне, то наивный дурак. Любовь поразила меня всеми возможными способами, когда я встретился с тобой.
Он притянул ее к себе, чтобы поцеловать долгим поцелуем – и отдаться бесконечной боли, пока ветер разносил по воздуху аромат шалфея.
– Любовь к тебе сделала меня мужчиной, – сказал он, отпуская ее. – И теперь этот мужчина вернулся за тобой.
– Я все еще не могу противиться влечению и хочу твоих прикосновений. Но я уверена лишь в этом – и только.
– Начало уже хорошее.
– Мне пора в заповедник.
– У тебя появился румянец, ты больше не выглядишь такой уставшей.
– Потрясающе. Но это не значит, что я не злюсь на то, каким манером ты затащил меня сюда. – Она села в седло. – Я злюсь, и злюсь по многим причинам.
Куп вслед за ней сел на своего жеребца и внимательно взглянул ей в лицо:
– А тогда мы не поссорились… Мы были слишком молоды… и слишком влюблены.
– Нет, ты просто не был таким засранцем, как сейчас.
– Не думаю, что дело в этом.
– А может, ты и прав. Ты, наверное, и тогда был таким же засранцем.
– Помню, как ты любила цветы. Ты так радовалась полевым цветам во время наших прогулок. Я принесу тебе букет.
– О да, и все сразу станет замечательно! – Ее голос стал колючим, как можжевельник в засуху. – Я не чета твоим городским подружкам, меня нельзя подкупить букетом красных роз.
– Ты думаешь, что у меня был гарем подружек. Наверное, тебя это напрягает…
– Почему? Вокруг меня было много мужчин… которые приносили мне цветы в твое отсутствие.
– Убедила, очко в твою пользу.
– Это не соревнование. Не шутка и не игра.
– Конечно нет. – Но этот разговор с ней он уже внес в список своих побед. – Пока что я склонен называть все происходящее судьбой. Я так долго учился жить без тебя. И вот я снова там, откуда начал.
Какое-то время они ехали молча; лошади пробирались сквозь высокую траву к тропе.
Когда они завели лошадей в фургон, Купер закрепил заднюю дверь. Сев за руль, он завел двигатель и взглянул на лицо Лил, обращенное к нему в профиль.
– Я перевез к тебе часть своих вещей. Поживу у тебя – по крайней мере, до того момента, пока Хо не возьмут под стражу. Завтра привезу еще кое-что. Мне нужен свободный ящик в комоде и немного места в шкафу.
– Пожалуйста, пользуйся. Только не забывай, что эта сделка просто в знак того, что я благодарна за помощь.
– И любишь секс.
– И люблю секс, – согласилась она подчеркнуто холодно.
– Мне нужно работать за ноутбуком. Если тебя не устраивает, что я сижу за кухонным столом, выдели мне другое место.
– Можешь сидеть в гостиной.
– Хорошо.
– Ты нарочно умалчиваешь о смерти Джима Тайлера, потому что щадишь меня?
– Я просто хотел поговорить о другом.
– Я не слабая.
– Нет, но тема не из приятных. Придется подождать вскрытия, но, судя по словам Вилли, ему перерезали горло. Из одежды на нем были только брюки и ботинки – видимо, убийце приглянулись его рубашка, куртка, кепка. Еще его часы и бумажник. Мобильник он либо уничтожил, либо сам Тайлер потерял его по дороге. При себе у убийцы был шнур, с помощью которого он привязал тело к камням. Пришлось потратить время и силы, чтобы опустить его в реку и закрепить. Но дождь поднял воду на достаточный уровень, чтобы тело всплыло и его заметил Галл.
– Может, с другими убитыми ему повезло больше.
– Думаю, что да.
– Если это