class="p1">– Стоит ему прикрыть глаза – он видит Тайлера. Таким, каким он его нашел. Наверняка его мучают бессонница и кошмары. Так бывает. Потом проходит.
– С тобой такое бывало?
– Я долго видел Мелинду Баррет в кошмарах. Потом, уже будучи полицейским, я пережил тот же кошмар, когда впервые выехал на место убийства. А потом… – Он пожал плечами.
– Потом привыкаешь?
– Нет. Просто делаешь свою работу, и все. Но к такому невозможно привыкнуть.
– Мелинда снилась и мне… иногда. Еще до нынешних событий. Вот уже кажется, что все давно прошло и этого нет… а потом я снова просыпаюсь в холодном поту оттого, что в кошмаре все было… как наяву. Будто мы наткнулись на нее вчера. – Совладав с собой, она взглянула ему прямо в глаза. – Нам пришлось пережить много чего в юности. Мы разделили это бремя навеки. Ты ошибаешься, если думаешь, что я тебе не доверяю. Но ты также ошибаешься, если всерьез считаешь, что можно издеваться надо мной ради достижения каких-то своих целей.
– Быть с тобой, Лил, вот моя цель. Это единственное, чего я хочу.
Она вздрогнула, и Куп увидел, как в лицо ей бросилась та самая краска гнева.
– Иди к черту.
И она пустила жеребца рысью.
Часть третья. Дух
Ничто в мире не одиноко; Все в нем, следуя высшему закону, Сливается в едином духе.
Перси Биши Шелли
21
«Проклятье», – подумал Купер, наблюдая, как Лил что есть сил гонит жеребца вперед. Может быть, после первого всплеска эмоций она успокоится – но уж лучше пусть злится, чем сидит на работе, умирая от усталости. Ей надо развеяться и немного подышать свежим воздухом. Пространство вокруг наполняли ароматы шалфея и можжевельника, над головой кружил орел. Купер услышал голос птицы – это был токующий тетерев; звук доносился из зарослей кустарника, который, казалось, вот-вот распустит свои тугие почки и расцветет.
Даже если она злится, окружающая красота определенно способна смягчить ее сердце. Может быть, Лил не заметит парящего орла, но от ее взгляда точно не укроется, как прекрасны эти просторы, ее просторы.
Конь Лил наконец замедлил шаг. Поравнявшись с нею, Купер увидел, что она отнюдь не выдохнула; она все еще была в гневе, и гнев подгонял ее вперед, заставляя пришпоривать жеребца.
– Как ты можешь говорить такое? – запальчиво восклицала она. – Я – все, чего ты когда-либо хотел?.. Ты бросил меня. Ты разбил мне сердце.
– У нас разные воспоминания об этом. Я не помню, чтобы кто-то кого-то бросал. И ты была более чем спокойна, когда мы решили, что отношения на расстоянии – не вариант.
– Мы решили? Нет, это ты решил. Я мчалась к тебе, потому что хотела увидеть тебя, побыть вместе, пусть даже на полдороге от Нью-Йорка. Да я готова была в сам Нью-Йорк примчать, лишь бы по-настоящему побыть с тобой там, где ты живешь. В твоем месте. Но ты не позволил мне приехать. – Ее темный взгляд был ранящим и острым, точно нож. – Полагаю, ты решил, что если я окажусь в твоей нью-йоркской квартире, будет сложно выгнать меня из нее – как и из твоей жизни.
– Господи, Лил, я тебя не бросал. – Ее взгляд пронзал насквозь, даже если она этого не осознавала. – Все было не так.
– И как же это, по-твоему было, черт возьми? Ты сказал мне, что больше так не можешь. Что тебе нужно думать о собственной жизни, о карьере.
– Мы не могли так больше. Нам было нужно.
– Да чтоб тебя!.. – Она выругалась так яростно, что даже Рокки вздрогнул под ней. Но она по-прежнему владела ситуацией, крепко держа поводья. – Ты не имел права решать за меня, чего я хочу и что чувствую. Ни тогда, ни теперь.
– Раньше ты так не говорила. – Его конь тоже занервничал вслед за Рокки. Куп успокоил его и развернулся, чтобы посмотреть в лицо Лил. Но она снова ускакала вперед. Стиснув зубы, Куп пришпорил коня и помчался вдогонку. – Ты была согласна со мной, – добавил он, наконец догнав ее; раздражало, что его слова звучат как оправдание.
– Что мне, черт возьми, было делать? Броситься в твои объятия и умолять о твоей любви, просить остаться со мной?
– Ну, вообще-то…
– Я так волновалась всю дорогу, пока добиралась до этого проклятого мотеля в Иллинойсе. Казалось, мы не виделись сто лет, и я боялась, что тебе не понравится, как я выгляжу, какая у меня прическа, что на мне надето… Глупость какая. А я так хотела тебя увидеть. Просто до боли. У меня болело все до кончиков пальцев.
– Лил…
– И стоило мне только увидеть тебя, я поняла: что-то не так. Ты приехал раньше меня, помнишь? И я увидела, как ты вышел из той маленькой закусочной, как пересек на машине парковку…
Ее тон изменился: теперь вместо гнева в нем звучала искренняя боль. Ее гнев ранил его, но осознание, что она страдала, просто не оставляло на нем живого места.
Он молчал, позволяя ей договорить. Хотя он мог бы сказать «да, конечно, я помню». Он вспомнил, как переезжал ту выбоину на парковке… вспомнил первую секунду, когда только увидел ее. Как чувствовал разом возбуждение, тоску по ней – и отчаяние.
Он помнил все.
– Ты не сразу меня заметил. А я все уже поняла. Я пыталась убедить себя, что это просто нервы, волнение от долгожданной встречи. Но… ты был другим. Ты стал жестче. Отчужденнее.
– Я изменился. Мы оба изменились со временем.
– Мои чувства не изменились, не то что твои.
– Послушай, Лил, – он попытался взять ее коня за поводья. – Постой…
– Как только двери номера в том мотеле закрылись, мы рухнули на кровать и занялись любовью. А я уже знала, что ты собираешься закончить наши отношения. Думаешь, я не поняла, что ты нарочно отдалился от меня? Ты просто решил отступиться.
– Я отдалился? А что насчет тебя?.. Нам все время что-то мешало увидеться. Твои бесконечные дела, разъезды…
– Ты обвиняешь меня?..
– Я никого не обвиняю, – начал было он, но она уже выскочила из седла и понеслась прочь.
Стараясь сохранять самообладание, Купер спешился, чтобы привязать их лошадей.
– Ты должна меня выслушать.
– Я любила тебя! Любила! Ты был единственным мужчиной для меня!.. Я была готова на все ради тебя… ради нас…
– И это тоже было проблемой.
– Моя любовь к тебе – проблема?..
– Твоя готовность на все. Лил, постой, черт возьми, – он схватил ее за плечи и удержал, когда она снова попыталась уйти. – Ты знала, чего хочешь от жизни. Знала, чего хотела, и делала это. Ты была лучшей студенткой, и тебе были открыты все дороги. Все блестящие перспективы были твоими. Ты жила, Лил. Ты была на своем месте, в своей колее и делала свое дело. Я не был частью этого, и я попросту не мог встать у тебя на пути.
– То есть ты бросил меня и растоптал мне сердце ради моего же блага? Так получается?..
– Так все и было.
– Я так и не смогла забыть тебя, ублюдок. – Гнев и горечь обиды буквально