лишили большей части его сил, или вовсе окончательно его прикончили.
«Американцы, то бишь Иши, передавали нам в корпус большой-большой привет, — сказал Старый Волк Однорукому между очередными допросами, — сам Андерсон Христова Пуля оказался очень признательным нашему корпусу».
«Это за что?»
«Ну ты прикидываешься идиотом? — Акела ткнул его в бок. — Их отряды, патрулирующие Египет, быстро зафиксировали существенное ослабление полей Когноса, который доселе им дышать там не давал и, собственно говоря, американцы его там добили окончательно. Если ты действительно поспособствовал в убийстве этой твари, то можешь считать себя героем — Когнос был первопорядочным ублюдком и жил тут задолго до нас. Его убийство — ослабление всей демонической иерархии. А ведь мы только недавно уничтожили Гэмбла! Ну что за удача?»
Какой же ты лживый выродок, подумал Однорукий, смотря на игумена отряда «Волков». Да ты чуть не плачешь оттого, что теперь некому будет скармливать молодых и неопытных парней. Или у тебя в запасе ещё десяток другой таких уродцев?
Расследование по итогу подтвердило всю придуманную Одноруким историю. Демон и язычник действительно были убиты, остатков их энергетики обнаружено не было, а значит — демон изгнан, а главная заноза в заднице «Князя» лишена жизни окончательно.
«Илий должен теперь мне задницу целовать!» — думал парень, когда смотрел на жёсткие черты лица этого худощавого человека. Но вслух он этого не сказал. Мало ли, что у нового игумена в голове?
Если Однорукий и переживал тогда о чём-то, то лишь о том, чтобы эти лощённые ублюдки поверили, что почерневшая голова того несчастного пленника — это голова Виктора Зверева. Однорукого исправно таскали по детекторам лжи и каждый из них он успешно обманывал. Что-то, а лгать он умел преотлично. Парень потом ещё долго слышал, как не верил своим глазам Соломон и как подозрительно на него смотрел Каин.
«Скряга, видимо, поверить не может, в то, что упустил такую ценность, — ухмылялся про себя Однорукий, — быть может от обиды его кондрашка скорей хватит».
Толпа сгущалась и текла втекала в храм, как вода втекает в реку. Церемония проходила в храме имени Святейшего Инквизитора Азриэля, которого в народе звали Чёрным Драконом. Прямо в храме, за апсидой размещалось его изваяние, выполненное с такой кропотливостью и дотошностью, что этой работой мог восхититься даже Микеланджело, будь он жив.
Статуя представляла из себя воина, высокого, втрое выше человеческого роста, облачённого в древние и аскетичные доспехи крестоносца. Поверх простой кольчуги была наброшена ряса, с красным крестом на груди, прорезающем тонкой линией плечи и грудь до пояса. В одной могучей и огромной руке Азриэль держал длинный, трёхметровый клинок. Меч этот был совсем не каменным изваянием, а самым настоящим — инкрустированный серебром и золотом эфес, выполненный в виде дракона, расправляющего крылья, с красными рубиновыми глазами и широко раскрытой пастью. В зубах дракон удерживал чёрный алмаз, а хвост ящера перетекал в длинное, серебряное лезвие. На нём длинной росписью змеились заговоры и чары, лучше из всех которых выделялась надпись на древней латыни, звучащая как «Ultima ratio regum» — последний довод королей. В другой руке Азриэль держал свой разбитый в бесконечных сражениях, железный шлем, по которому проходила шрамом широкая трещина. Когда человек задирал голову, чтобы взглянуть Чёрному Дракону в глаза, то видел перед собой человека с длинными, густыми волосами цвета тьмы, мощную квадратную челюсть, на которой выросла такая же густая и длинная, как волосы, борода. Глаза блестели аметистом и плащ, рваный и длинный, будто бы развевался на ветру.
Однорукий, глядя на этого воина, родом из древности, где миф правил над реальностью, не раз задавался вопросом о том, действительно ли был такой человек как Азриэль Чёрный Дракон? А если и был, то человеком или демоном в человеческом обличии? Время стёрло недостатки этого человека, стёрло его прошлое, вместо этого оставив только героический миф о том, как Азриэль остановил Четырёх Всадников Апокалипсиса и запечатал все Врата Ада. По легендам, он выковал свой Шторм с помощью силы Четырёх Архангелов, и божья благодать расплавила Древнее Серебро, а сам Азриэль ковал металл семь дней и семь ночей. Он разбил не один кузнецкий молот, выпарил не один десяток бочек с водой, а температура в кузнице стояла такая, что даже демоны, тянущие руки в Азриэлю, сгорали заживо. И вот, когда древний герой выковал свой легендарный меч, то ни один демон, ни одно существо со злом внутри, не могло противостоять жгучей благодати Шторма. И, с помощью своей чудовищной силы, веры в Высшее Благо, Азриэль сражался с демонами сорок дней и сорок ночей, пока не запечатал все Врата и не положил конец такому событию, как Буря Огней.
А потом этот засранец ещё нашёл в себе силы остановить Всадников. Впрочем, это уже совсем другая история.
Храм тоже, как считал Однорукий, соответствовал своему господину. Огромный сводчатый купол мог вместить под собой почти семь тысяч человек и сейчас он был забит почти полностью. Инкрустированный золотом и серебром, он то и дело прорезался хороводом из драгоценной мозаики, с помощью которой мастера изображали святых: Иисус Христос, Дева Мария, ангелы и архангелы, лики и престолы. Спуская свои золотые и серебряные пальцы вниз, церковь богатела и цвела. Купол удерживали восемь узорчатых, расписанных золотом и разноцветной радугой драгоценных камней гранитные столбы, изукрашенные декоративными трещинами. Здесь смешивался стиль барокко, готики, архитектуры эпохи Возрождения. Резные узоры, картины, гобелены, застилали собой всё пространство церкви Святого Азриэля, разукрашенные в золото и цвета драгоценности. Шесть арок, поддерживаемых столбами, были также обрамлены чистым и древним золотом, а с мозаичных окон цепью спускались хороводы люстр, что горели яркими огнями.
Сидений или лавок здесь не было — большая площадь, отделённая широким и высоким иконостасом, простирающем свои руки до самого потолка. Иконы сохранили за собой только название — в действительности за статуей Азриэля располагались меньшие по размеру, но не по тщательности своей проработки изваяния богоподобных существ. Азриэль держал свой Шторм в одной руке, протягивая его лезвие вперёд, так, чтобы каждый входящий мог видеть величие и могущество древнего героя. От тела, облачённого в латы, летели ангелы, с крыльями, белыми, как сам снег, выступая своими формами из стены. Чем выше Однорукий поднимал голову, тем больше различал ангелов, святых, а в самом центре иконостаса из изваяний блестел своим гротеском расписной крест, отлитый из чистого серебра и размером был, не меньше, чем клинок Азриэля. Всё это чудо архитектурной мысли проступало из стены, протягиваясь из мира иного в реальность, перемежаясь с классическими