Старшина мясников заерзал. По его глазам Хадден догадался, что он понял, о чем идет речь, но сама мысль об этом казалась господину Луфту безумной.
– Вы предлагаете мне шпионить для вас… – пробормотал он.
– Он предлагает тебе найти убийц твоего парня, тупой необразованный болван! – поразительно четко, почти без акцента произнес Хонт, и Арвел вместе с Луфтом одновременно повернули головы, но пушкарь уже водил своим карандашиком как ни в чем не бывало.
– Вы хотите жить в своем городе? – Арвел был неимоверно благодарен Хонту, но теперь нужно было дожимать мясника быстро, пока тот не опомнился и не завел обычное свое хитрое нытье.
– Другого у нас нет, ваша милость.
– Тогда слушайте меня. В город прибыла группа лиц, посланная Претендентами не только для убийства офицеров нашего полка, но, главное, для того, чтобы в момент высадки десанта никто из ярых сторонников Трона – а таких тут, я знаю, большинство, – не решился взяться за оружие для защиты своих законных интересов. Этот отряд очень невелик, всего несколько человек, но они знают, что им есть на кого опереться. В первую очередь, речь идет о местных владетелях, некоторые из них Трон ненавидят и ненавидят давно, не одно столетие. Я знаю, что кое-кто лелеет несбыточные надежды, да и вы про то слыхали… – Луфт неистово закивал, впитывая каждое слово Арвела. – Мне нужно знать об этом все. Кто, где, когда – все, о чем слышат люди в этом городе. Слышат, но молчат, хотя бы из простой вежливости, мало ли что о ком говорят?
Мясник вскочил. Глаза его сверкали, огромные руки не могли найти себе места.
– Я понял, вас ваша милость! Я понял! Вы будете знать все, и даже более того! Мы люди цеховые – но если мы нужны для спасения Трона, отказа от нас не будет ни в чем!
– Тогда идите, – величественно поднял ладонь Арвел, – и не забудьте про родных наших парней – завтра их ждут в полку.
Когда за господином Луфтом гулко бахнула дверь, лекарь Банди тихонько захихикал: со стороны могло показаться, что он всхлипывает.
– Позвольте мне вон тот кувшинчик, ваша милость… О-ой, не могу. При всем моем почтении, но – так поджечь траву? Нет, я не мог и заподозрить!
– Что же это вы? – обиженно насупился Арвел. – Да еще и забываете, что учились мы с вами в одном университете – хоть и в разное время, и на разных факультетах.
– О таком не забывают…
– А! Ну так я отвечу вам на это, что мне и в голову не приходило вообразить вас театралом! Как, съели?
– И вовсе не съел! – Банди одним глотком отправил в глотку содержимое глиняного стакана, а потом пристукнул его донцем по столешнице: – Вот, считайте, что выпил! А если серьезно, так для театра я даже когда-то писал. Впрочем, вы в ту пору уже, как я слышал, воевали.
Он встал, и Арвел поднялся вслед за ним; сейчас ему было неловко.
– Хороший начальник должен иногда демонстрировать свое уважение починенным, – сказал Арвел. – Ступайте, господин полковой лекарь. Кувшин можете взять с собой, не стесняйте себя… Отравленные висят на вашей шее, помните об этом!
– Да там отравлен только бедолага пекарь, – Банди остановился, лицо его стало серьезным. – Остальные потеют так, со страху. К утру все будут в строю. А шлюхам придется готовить еще и завтрак, ха-ха-ха!
Арвел подошел к окну, прижался лбом к холодному стеклу. За его спиной завозился Хонт, прошуршала бумага, и инженер поспешил обернуться. Пушкарь смотрел на него ясными, спокойными глазами, в пальцах медленно крутился свинцовый карандаш.
– Я внимательно осмотрел то место, где нашли несчастных мясников, – заговорил Хонт, – и теперь, нарисовав все то, что мне удалось разглядеть, окончательно убедился в следующем: фуру остановили. Да-да, сыскарь, конечно, понял бы это сразу, но моя голова устроена так, что мне нужно все рисовать… привычка к изучению баллистики, знаете ли. Фуру остановили… Один человек в обуви относительно небольшого размера. Он подошел к лошадям, и в этот момент были произведены два выстрела из самострелов. Один выстрел, более удачный, сразу убил сидевшего справа возницу, потому что болт пробил сердце, а вот второй, произведенный человеком недостаточно тренированным, поразил молодого Харлана в бок. Харлан потерял сознание, и его сочли мертвым. Человек, остановивший фуру, взялся править, а некто, в большущих сапогах, забросил под тент пару козлят, после чего ушел в сторону тропы, откуда и были произведены выстрелы. Искать следы дальше я не стал, потому что там топко и мои усилия оказались бы напрасны.
– Значит, трое? – прикрыв глаза, переспросил Арвел.
– Трое. И по логике стрельбы, и по следам – именно так. Самострел невозможно взвести за секунду, оба мясника получили удар практически мгновенно. Да болты немного разные, хотя это не имеет особого для нас значения… Харлан, придя ненадолго в себя, свой вырвал, благо тот вошел не слишком глубоко, и бросил на дорогу – там, куда его спихнули с козел фуры. Лучше б он этого не делал, конечно, да что уж теперь. Я предполагаю, что когда он сможет говорить, то расскажет нам с вами все то же самое, слово в слово.
– Но добавив при этом описание внешности хотя бы одного из ублюдков, – Хадден поджал губы, дернул раздраженно плечом.
– Я тоже надеюсь на это.
– Эти «большие сапоги», о которых вы только что говорили, – носок, носок у них был квадратный, как рыбаки носят?
– Да, я тоже еще подумал, что такие сапоги я видел у рыбаков и извозчиков. Отчего такая мода, кто знает?..
– Не важно. Для нас это не имеет никакого значения. Человека в этих сапогах я упустил в «доме отшельника».
– Вот так так!
– Именно. И на свидание с ним ехала, как я теперь понимаю, та самая белокурая девица. Кто мог знать?.. Но теперь, как видите, пекарь хватанул яду, мясники получили по железной стреле, а нам с вами придется окружать себя сплошным кольцом охраны.
– Когда они узнают о том, что отравление не удалось, им придется предпринимать следующие шаги, – задумчиво покачал головой Хонт.
– И что бы вы сделали на их месте? – спросил Арвел, садясь на край стола.
Лавеллер криво усмехнулся и посмотрел в окно. С ответом он не торопился, и это немного раздражало Хаддена.
– Я – это я, – произнес наконец Хонт. – Я человек другой культуры, и в Пеллии мне до сих пор многое непонятно. В моем мире жизнь человека ценится куда меньше, особенно, когда речь идет о религиозных противоречиях… Впрочем, не важно. Одно я могу сказать твердо: я не стал бы даже пытаться проникнуть в лагерь. Ваша солдаты хорошо обучены, видели смерть и, главное, обладают ловкостью, доступной немногим. Попытаться пролезть – можно, но вот вернуться уже не удастся. А наши противники мало похожи на самоубийц, да и вообще самоубийственные атаки пеллийцам несвойственны совершенно. Значит, они будут пытаться подловить вас – да, вас, разумеется, не Трира же! – где-то в дороге. Или все же в городе, что менее вероятно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});