_____________________
Однако статья Ваша несколько уязвима и мне хочется, чтобы Вы ее кое-где укрепили.
I. Мне представляется, что какофонию надо подобрать более отчетливую и бесспорную. Помните, у К. И. пример на щебсш’и:
Ах, почаще б с шоколадом!
Уверена, что подобное можно найти и в прозе.
См. подробнее в «Моих Придирках», стр. 2[483].
II. Затем, мне кажется, надо позаботиться о том, чтобы читатель не вообразил, будто Вы говорите о специально ритмической прозе — как у Гоголя, у Белого, у Вас в «Часах» и пр. На самом деле ритм ведь существует во всякой настоящей прозе, это один из ее отличительных, обязательных признаков. Ритм — и в «Метели», и в «Княжне Мэри», и в «Попрыгунье». Только здесь он под спудом, а у Гоголя наружу.
III. На стр. 22 Вы пишете:
«Не знаю для чего. Для чего поэзия» и пр.
Не добавить ли тут, что благозвучие и ритм способствуют решению общей художественной цели? Читатель может совсем не замечать, не отдавать себе отчета в том, почему страница Пантелеева читается, сама лезет в рот, а страница Пантиелева «не дает себя читать», как говорил К. И.? Читатель может и не знать, что у Пантиелева жена — Зоя Кедрина, а у Пантелеева — Элико; может и не замечать, что одно антимузыкально, а другое — текуче и звучно; а результат — разный: одно не читается, другое перелистывается само.
IV. Не сказать ли (у Вас есть для этого место), что Вы сознаете: это лишь 2 элемента, а не все, но говорите о них, именно о них, потому, что как раз о них всегда молчит критика. (Чтобы читатель не понял так, будто в ритме и благозвучии вся художественность и заключается.)
_____________________
Ну вот. Статья чудесная, и я надеюсь получить от Вас сборник в дар. На Чулкова я работала целые 2 недели (письма С. Я. ко мне и к К. И.); это мне физически не под силу, надолго отбило от воспоминаний, для которых я еле-еле начала находить звук… Чулков оправдывал свои 1000 ошибок тем, что дал мне материал в сыром виде. За что же такая жестокость к человеку, который не в силах рыться, искать, вычитывать, проверять? Он, видите ли, по специальности текстолог и о детской литературе не ведает ничего. Значит, если взялся — он по специальности халтурщик. Многое он пишет просто со слов Элика. Элик же разбирает архив С. Я. уже 7 лет; сделал десятки публикаций; я думала, он хоть и не понимает, но знает, хоть картотека в порядке; нет, и знания равны нулю…
А допустить, чтобы в письмах С. Я. к нам — к Шуре, к Тусе, ко мне, к К. И. все было переврано — мы тоже не можем, пока живы.
А что же делается в безнадзорной части VIII тома? Ведь С. Я. писал не только нам…
_____________________
Так, значит, Вы пишете стихи. Я тоже… Гм.
336. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской
Võsu. 20.6.71.
Дорогая Лидочка!
Спасибо Вам за Ваши добрые советы — и за те, что касаются моей статейки, и по делам, связанным с собранием сочинений.
Не все советы я могу принять и исполнить. Писать Грибачеву, например, я не буду — не могу и не вижу даже практического смысла. И в «Литературную газету». И в Управление по охране авторских прав. Если уж писать, то надо, мне кажется, туда, откуда раздаются звонки (о которых Вы упомянули).
Что касается моих «Заметок», то самое верное и самое трудное для меня — это примеры из современной прозы. Чтобы собрать их и найти «безусловные и бесспорные» — нужно с утра до вечера сидеть и читать худую прозу, и выискивать при этом худшее из худшего. А я ведь брал примеры не анекдотические, и не из Кочетова или Панферова, а из писателей вполне приличных: из Абрамова, Тендрякова…
Спасибо Вам и за другие советы. Постараюсь воспользоваться ими, хотя не знаю — нужна ли моя статья. Мне всю зиму надоедали напоминаниями, а тут вдруг, когда наступило время сдавать книгу, очень красноречиво замолчали.
337. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской
Ленинград. 3 сентября 1971 г.
Дорогая Лидочка!
Сидел сегодня на корточках перед книжными полками, искал какую-то книгу. Попался под руку однотомник Корнея Ивановича. Начал листать, и вдруг стало так щемительно больно, так ужасно горько… Понял еще раз — всем сердцем, — что любил и люблю Корнея Ивановича. Так не хватает его на этом ужасном свете!
А горького у нас и без того много. Машу, которая 25-го августа очень хорошо сдала алгебру, не приняли в 9-й класс ее школы. «Из-за отсутствия мест», — как было сказано в резолюции завуча.
Вся эта история — не для письма, длинная очень.
Секретарь школьной парторганизации, женщина типа Мишкевича, сказала Элико:
— Вам не нравилась наша школа, ну вот — пусть и учится теперь в другой.
Машу устроили в другую. Но она — не ест, не пьет, с утра до ночи плачет. Ей жаль школу, жаль немецкого и других языков, ради которых она до сих пор так мужественно все претерпевала. Мы не знаем, что делать. Боимся за нее. Для нее это был первый в жизни, и такой крепкий, удар. Ведь она так старательно работала все лето — за счет здоровья, отдыха, сна, нервов.
338. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской
Ленинград, 28.IX.71.
Дорогая Лидочка!
Очень я огорчен, что не удалось повидать Вас. Мы были проездом в Москве, много раз звонили на ул. Горького — телефон не отвечал. Ехали мы — представьте себе! — из Швейцарии. Да, из города Цюриха, из того самого Цюриха, где З. И. Лилина покупала когда-то с Надеждой Константиновной Крупской свою голубую кофточку. Помните этот ее рассказ?[484]
Эту туристскую поездку мне предложили порядочно давно, еще весной, кажется. Ехать я не очень хотел, даже скорее — не хотел. Заявление подал ради Элико. Вопрос тянулся, повис в воздухе, заглох. Да нам уже было не до Швейцарии. И вдруг звонок: собирайтесь, едете. Хотя тут уже нам обоим не хотелось ехать, Машка — милая наша дочка — уговорила, упросила нас не отказываться от поездки.
Конечно, было много интересного. Но то, что целых десять дней нельзя было звонить, телеграфировать домой (туристские 17 рублей!) — делало поездку пыткой.
Дома ожидало меня Ваше письмо. Спасибо, Лидочка, за утешительные слова. Письмо Ваше я читал вслух — в присутствии Маши.
Школа, куда она перевелась, вряд ли хуже той, откуда ей пришлось уйти. Но за те 12 дней, что нас не было в Питере, школе вдруг «придали другой профиль»: из радиотехнической она стала торговой, т. е. готовит магазинных продавцов… Опять же, как Вы понимаете, это не совсем то, к чему стремилась наша дочка. А дело это ставится всерьез: прибавили три лишних урока: счетоводство и еще что-то. Два раза в неделю практическая работа в магазине. Где уж тут изучать дома языки?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});