Боюсь взять в руки и раскрыть эту книгу.
И что теперь делать? Куда кидаться? В какие инстанции?
Следовало, вероятно, как я сейчас понимаю, реагировать на угрозы, писать куда-то, пытаться предотвратить то, что они сделали.
Но я, признаться, не принял всерьез эти угрозы. Думал — не посмеют.
Сочувствую Вам. Встреча с Эликом — тоже стоит нервов. Я бы не мог. Постучись он еще раз в мою дверь — не приму.
333. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву
29/V 71.
Дорогой Алексей Иванович.
Да, и это Школа…
Я чуть не плакала, читая Ваше письмо. Жалко Машеньку, жалко Элико и Вас, жалко — детей.
Герцен когда-то по другому поводу писал:
«Что же вы, анафемы, сделали изо всех усилий наших…»
Насчет IV тома.
Если бы я могла достать его и глянуть! Но некому мне его доставать.
А у меня еще есть надежда, слабая правда, что, может быть, они и не совершили своего преступления.
(Запрещали ли Вы им письменно?)
Что посоветовать Вам?
Я сделала бы так (если издательство поступило бы вопреки моей авторской воле):
1) Написала бы заявление в Охрану Авторских Прав.
2) В Издательство.
3) В Союз Писателей (там есть специальная Комиссия — во главе с борцом за справедливость Грибачевым — по разбору отношений между авторами и издателями).
4) Рассказала бы об этом на писательском собрании.
5) Написала бы письмо в «Литер. Газету».
По закону об авторском праве они так поступать не могут. Они действуют не по закону, а по инструкции, по звонку.
Закон ясен: без воли автора издательства ничего не имеют права ни вставлять, ни изымать.
Но — и тут я подхожу к главному моему пункту — Тамара Григорьевна правильно говорила всегда, что не следует брать на себя ношу не по плечам. Вы больны. Зрение не шутка, а оно вполне зависит от нервов. Что поделаешь! Дух силен — плоть немощна. Бороться — это дорого стоит, и Вы, взвесив свои силы, имеете моральное право на любое решение.
Приведу пример.
Издательство «Советский Писатель» потребовало, чтобы К. И. из книги «Высокое искусство» выкинул 2 страницы, где он говорил о безобразных переводах нашего друга на иностранные языки[478]. Он сопротивлялся 8 месяцев! (Хотя эти 2 страницы были совершенно мимоходные.) Звонки, приезды редакторов, вымогательства, угрозы рассыпать книгу и пр. После каждого разговора — бессонная ночь, сердечный приступ и пр. Было ему тогда 85 лет… Тогда я взяла это дело на себя и уговорила его снять эти 2 страницы, чтобы книга вышла. Потому что у него не было на борьбу достаточных физических сил.
Вам не 85, но Вы больнее, чем был К. И. А сделать Вам еще надо много. Взвесьте свои силы — нервные.
Поговорите с юристом — а потом решайте, сохраняя здравость.
_____________________
Меня тянет и тянет воевать за книгу Ахматовой, принятую, подписанную к печати, составленную мною и Герштейн с предисловием К. И. и остановленную неизвестно кем и почему. Пока что я только обратилась с письмом к Суркову, председателю Ахматовской комиссии. Ответа нет… И я отложила последующие шаги до осени — пока не кончу Воспоминания о К. И. Иначе они будут сорваны.
_____________________
Впрочем, работа моя срывается и так разными способами каждый день.
Посещение Элика мне удалось отклонить учтиво. Вместо него — С. С. Чулков прислал мне на просмотр комментарий к письмам С. Я. ко мне и К. И. Комментарий совершенно безграмотен; С. С. Чулков — может быть, и неплохой человек, но о литературе детской не знает ничего. Ноль. И вот я сижу, сижу, сижу и не пишу свое, а слушаю чужую галиматью о людях и книгах, которую я не имею права оставить так. Люша, Фина, Клара Израилевна пишут и дают справки — хронологические, биографические, библиографические — у меня ни памяти, ни глаз, а Чулков сообщает, что
Шорин написал книгу «Одноглазки»[479].
Введенский — сборник стихов «Кто».
Бронштейн — повесть «Солнечное Вещество»; не понимает обстоятельств, отношений; не видел книг, и вот я уже 10 дней гашу останки зрения этой чепухой.
Теперь насчет Вашей статьи. Вы пишете: «Если смогу исполнить Ваши требования — пришлю». Помилуйте! Какие требования? Шлите в любом виде; если в «хорошем» — прочту сама, если в «плохом» — прочтут мне.
Шлите непременно!
334. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской
Ленинград. 1.VI.71.
Дорогая Лидочка!
Посылаю Вам статью о ремесле и мастерстве. Буду благодарен, если вернете рукопись с Вашими пометками и замечаниями.
О моих делах с Собранием я писал Люше. Вы очень правильно сказали о степени боли.
Ненапечатанный «Маршак» причиняет мне меньше боли, чем причинил бы напечатанный. Тем более что во всем остальном я битву с издателями выиграл.
Машка сдала немецкий на «5», с утра до глубокой ночи сидит над математикой и мечтает сдать ее на тройку.
Пишите, пожалуйста!
335. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву
5–6/VI 71.
Дорогой Алексей Иванович.
Прежде всего, разрешите поздравить Вас с победой. Ваша статья об С. Я., во всей полноте ее глубины, правдивости и силы, была уже напечатана и еще будет печататься не раз. Изувеченная, она причиняла бы Вам страдание. Да и какого черта врать по указке Элика!
Затем поздравляю Вас с прекрасной и очень нужной статьей, которую я сейчас прочитала[480].
Статья — существенная, своевременная, необходимая.
Благодарю Вас за строки обо мне, преувеличенные, но я верю, искренние. Я тоже о работе с Вами вспоминаю светло, хотя и не могу представить себе, чем тогда в силах была помочь Вам. Но не мешала Вам — и на то ума хватило, и за то хвалю себя.
Самая большая благодарность за пушкинские слова Маршака: «ты сам свой высший суд». А то уж его всякие Теребинские[481] так оболгали в переписывании! Да, он вынужден был сам, своей рукой многое и многих переписывать: Голубеву, какого-то Дитриха, Мирошниченко, еще какие-то обязательные навязываемые (темами) книги. Потому что даже бездарную книгу он не считал себя вправе дать детям неопрятной, неграмотной. Были у него и напрасные художнические надежды; писатели-мифы, напр., — Золотовский, да и тот же Мирошниченко. Но ни Житкова, ни Пантелеева, ни Будогоскую, ни Одулока, ни Бронштейна, ни Шорина он не выдумывал и не переписывал; в них он не ошибся; и внушал им: «ты сам свой высший суд». Помогал, толкал, гневался, радовался — да. Поразителен случай с Бронштейном. «Солнечное вещество» не ладилось, пока С. Я. не нашел основы поворота: нашли на солнце![482] И он, и я довольно много работали с Матвеем Петровичем, помогая строить. Но «Лучи Икс» и «Изобретатели радиотелеграфа» Митя уже написал совершенно сам, даже и без моей помощи. Вряд ли С. Я. сделал там более 5 мелких поправок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});