обострить проявление соматотонического элемента у тех индивидуумов, в личности которых он присутствует в наибольшем объеме, и заставить остальную часть населения устыдиться своего дружелюбия, чувствительности, склонности к умеренности, терпимости и определенной мягкости. В ходе войны противники нацизма, естественно, были вынуждены заимствовать эту философию воспитания. С той поры во всем мире десятки миллионов юношей и даже девушек систематически приучаются быть «крутыми» и ценить «крутость» выше всех остальных нравственных достоинств. С этой системой соматотонической этики связаны идолопоклонство и политеистическая теология национализма – псевдорелигия, которая в настоящее время более успешно пропагандирует зло и разобщенность, чем христианство или любая другая монотеистическая религия отстаивают добро и единение. В прошлом цивилизация пыталась систематически бороться с соматотонией. Это было необходимой самообороной; цивилизация не хотела, чтобы ее физически уничтожила властолюбивая агрессивность наиболее активного меньшинства, и желала избежать духовной слепоты, вызванной излишком экстравертности. За последние несколько лет все изменилось. «К чему приведет этот всеобщий отказ от существовавшей с незапамятных времен социальной политики?» – с тревогой думаем мы. Ответ даст только время.
Глава 9
Самопознание
Незнание себя для прочих живых существ – от природы, для человека же оно порочно.
Боэций[477]
Порок можно охарактеризовать как добровольно выбранный образ поведения, ведущий к скверным результатам ввиду, во‐первых, своей безбожности, а во‐вторых, физического и психологического вреда для самого индивидуума и его ближних. Незнание себя в какой-то степени соответствует этому определению. Все начинается с того, что человек осознанно отказывается от самопознания: ведь, заглядывая в себя и прислушиваясь к суждениям других о своем характере, любой сможет, если только захочет, постичь собственные слабости, недостатки, истинные, а не декларируемые, мотивы своих поступков. Большинство людей не знают себя только потому, что самопознание – процесс болезненный и человек предпочитает ему приятные иллюзии. Что касается последствий этого неведения, то они плохи по любым критериям, от утилитарных до трансцендентальных. Незнание себя ведет к нереалистичному поведению и вовлекает человека во всевозможные неприятности; вдобавок без самопознания невозможны подлинные смирение и отрицание себя, следовательно, невозможно и объединяющее познание за «Я» божественной Основы, которая прячется в его тени.
Святые и целители во всех великих религиозных традициях подчеркивали важность и необходимость самопознания. На Западе в этом отношении привычно вспоминать о Сократе. Индийские толкователи Вечной Философии высказывались на эту тему еще более определенно, чем Сократ. Например, в буддийском трактате «Основы осознанности»[478] излагается (со свойственной священным книгам палийского канона скрупулезностью) искусство самопознания во всех его проявлениях – познание собственного тела, познание собственных ощущений, познание собственных чувств, познание собственных мыслей. Это искусство самопознания преследует две явные цели. Ближайшая состоит в том, что «монах пребывает в созерцании тела как тела, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и грусть к миру. Он пребывает в созерцании чувств как чувств, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и грусть к миру». Через это желаемое психологическое состояние и далее ведет путь к главной цели человека – познанию того, что лежит в основе индивидуализированного «Я». Сходные мысли высказывали и христианские авторы.
Нет для души ничего более неведомого, чем она сама. Один мудрец говорит, что душа не может создать или получить своего образа и поэтому ей нечем познать себя самое. Ибо всякий образ приходит через внешние чувства: вот почему душа не может иметь своего образа. Поэтому она знает все, только не саму себя. Из-за отсутствия посредника ни о какой вещи не знает она так мало, как о себе самой[479].
Майстер Экхарт
Но есть еще великое пробуждение, после которого узнаешь, что есть великий сон. А глупцы думают, что они бодрствуют и доподлинно знают, кто в мире царь, а кто пастух. До чего же они тупы!
Чжуан-цзы
Метафора «великого пробуждения» часто встречается в различных толкованиях Вечной Философии. В нашем случае освобождение можно определить как пробуждение от того бессмысленного, кошмарного или полного иллюзорных удовольствий сна, который зовется реальной жизнью, и как осознание вечности. «Такое трезвое блаженство»[480] – эта чудесная фраза Мильтона, описывающая восприятие благороднейшей музыки, как нельзя лучше, с моей точки зрения, передает стремление к просветлению и освобождению.
Ты (человеческое существо. – Авт.) есть, чего нет. Я – это я. Если ты прозреешь сию тайну души твоей, ни один враг не сможет тебя обмануть; ты ускользнешь из всякой западни.
Святая Екатерина Сиенская
Никто не может иметь сердечности, если он не един и не воссоединен в себе самом; горячность или сердечность есть обращение человека внутрь, в свое собственное сердце, чтобы постичь и испытать внутреннее действие или приветствие Бога. Сердечность есть ощутимое пламя любви, которое дух Бога зажигает и разводит в человеке, и последний не знает ни откуда оно приходит, ни что с ним случилось.
Рейсбрук Удивительный
Духовный прогресс достигается через постепенное осознание того, что «Я» ничтожно, тогда как Божество составляет всеобъемлющую Реальность. (Разумеется, если это знание чисто теоретическое, то оно совершенно бесполезно; в практических целях оно должно пониматься как непосредственный, интуитивный опыт.) Один из крупнейших знатоков духовной жизни профессор Этьен Жильсон пишет: «Вытеснение страха милосердием посредством смирения – вот в чем заключается аскеза святого Бернарда, вот ее начало, развитие и венец». Страх, беспокойство, тревога – все эти явления составляют сердцевину индивидуализированной самости. От страха не избавиться личными усилиями, поможет лишь растворение себя в чем-то более значительном, чем интересы личности. Это растворение в любом случае поможет разуму избавиться от некоторых страхов, однако лишь растворение в любимой и познаваемой божественной Основе способно устранить вообще все страхи. Сосредоточенность на любой цели, кроме высшей, означает, что личные страх и тревога переносятся на само дело – так, героическое самопожертвование на благо любимого человека или страны сопровождается, бывает, сомнениями в необходимости жертвы. А когда на жертву идут ради Бога или ради других людей во имя Бога, тогда не может быть никакого страха или вечной тревоги, поскольку божественной Основе ничто не может угрожать; даже неудачу или катастрофу следует принять как нечто, угодное божественной воле. Очень и очень немногие мужчины и женщины любят Бога настолько сильно, что им удается отринуть страх за любимых людей или за страну. Таких среди нас мало потому, что совсем немногие по-настоящему смиренны и способны к подлинной любви. Большинству людей попросту недостает необходимого смирения, поскольку они не осознают собственной индивидуальной ничтожности.
Смирение не в том, чтобы скрывать свои