поганый рот!
– Так что не так-то, а, Кэтел? Не встает? Или ты по мальчикам больше, но не признаешься? Или размер подкачал?
– Предъявите удостоверение! – потребовал Кэтел. – Я на тебя жалобу подам. Ты быстрей собственного визга с работы вылетишь.
– Мэддокс, – резко проговорил я, изображая О’Келли, – на два слова. Сейчас же.
– Знаешь, Кэтел, – сочувственно сказала Кэсси, спрыгивая со стола, – медицина сейчас чудеса творит.
Я схватил ее за руку и выволок в коридор, где принялся распекать, тихо, но чтобы было слышно в переговорной: дурища, прояви хоть немного уважения, он даже не подозреваемый, бу-бу-бу… В числе подозреваемых он и правда не числился – к нашему разочарованию, – первые три недели августа Кэтел провел в деловой поездке по США, о чем свидетельствовали внушительные расходы по его кредитке. Кэсси улыбнулась и показала мне большой палец.
– Прошу извинить нас, мистер Миллз, – сказал я, вернувшись в переговорную.
– Работенка у тебя, приятель, – не позавидуешь, – посочувствовал мне Кэтел.
Он был вне себя от ярости, на скулах алел румянец, и я решил, что Кэсси, похоже, удалось отдавить ему больную мозоль. Возможно, Сандра поделилась с ней чем-то таким, что Кэсси от меня скрыла.
– Это слабо сказано. – Я сел напротив него и устало провел рукой по лицу. – Та еще стерва. Жалобу писать – только силы впустую тратить. Начальство до смерти боится, что она сразу же настучит в Комиссию по равноправию. Но мы с ребятами с ней разберемся, даже не сомневайтесь. Просто время нужно.
– Этой сучке другое нужно, ты ж понимаешь? – ухмыльнулся Кэтел.
– Да это все понимают, – отмахнулся я. – Но даже захоти ты это ей дать – как к ней подступиться-то?
Мы усмехнулись, как полагается в чисто мужской компании.
– Слушайте, скажу сразу: арестовать кого-то за это предполагаемое изнасилование невозможно. Даже если это правда, срок давности вышел много лет назад. Я расследую убийство, и на все остальное мне плевать.
Кэтел вытащил из кармана пачку отбеливающей жвачки, сунул одну в рот и пододвинул пачку мне. Я терпеть не могу жвачку, но отказываться не стал. Кэтел явно успокоился, лицо приобрело нормальный оттенок.
– Вы расследуете убийство дочки Девлина?
– Да, – я кивнул, – вы ведь знакомы с ее отцом? И с Кэти?
– Не-а. Джонатана я в детстве знал, но мы больше не общаемся. Жена у него жуткая. С ней разговаривать все равно что со стеной.
– Я ее видел, да. – Я криво ухмыльнулся.
– Так при чем тут какое-то изнасилование? – Кэтел непринужденно жевал жвачку, но глаза у него буравили меня со звериной настороженностью.
– Вообще-то мы проверяем все подозрительные случаи, связанные с Девлинами. И мы узнали, что летом восемьдесят четвертого вы с Джонатаном Девлином и Шейном Уотерзом вляпались в дурную историю, связанную с некоей девушкой. Так что же тогда произошло? – Мне хотелось укрепить наше мужское взаимопонимание, но времени не было. Как только сюда приедет его адвокат, шансов у меня не останется.
– Шейн Уотерз… – протянул Кэтел. – Давненько я этого имени не слышал.
– Вы не обязаны ничего говорить до приезда адвоката, но в убийстве вас не подозревают. На момент убийства вы находились за границей. Мне лишь надо как можно больше узнать о Девлинах.
– Вы что, думаете, будто Джонатан мог собственного ребенка прикончить? – недоверчиво спросил Кэтел.
– Это вы мне скажите. Вы же его лучше моего знаете.
Кэтел запрокинул голову и расхохотался. Он расправил плечи, помолодел лет на двадцать, и я разглядел в нем знакомые черты: жестокий, изящный изгиб губ, блеск глаз.
– Слушай, приятель, расскажу тебе кое-что про Девлина. Он собственной тени боится. Со стороны-то он, может, крутыш, но это все лажа. Если б не я, он бы сроду ни на что не решился. Вот поэтому он сейчас там, где он есть, а я, – он покрутил головой, – а я здесь.
– Значит, изнасилование – не его идея.
Кэтел, усмехнувшись, погрозил мне пальцем:
– Молодец, попытка засчитана. С чего ты вообще решил, что оно было, это изнасилование?
– Ой, да прекратите, – я усмехнулся в ответ, – вы же знаете, что говорить мне запрещено. У нас есть свидетели.
Кэтел медленно жевал и смотрел на меня.
– Ладно, – проговорил наконец он. Где-то в углах губ еще жила усмешка. – Давай так: изнасилования не было, но если бы – просто допустим – если бы и было, то Джонатану в жизни смелости не хватило бы такое придумать. И если бы это произошло, он бы потом несколько недель от страха обделывался, все боялся бы, что кто-то его увидел и теперь за ним придут копы, упекут его за решетку, поэтому лучше пойти с повинной… У него нервов не хватит котенка убить, не то что ребенка.
– А вы сами? – спросил я. – Вас не тревожит, что свидетели пойдут в полицию?
– Меня? – Он широко улыбнулся. – Меня вообще не колышет. Если бы – опять же, только допустим – это и произошло, то я бы нашел, как вывернуться.
* * *
– Давай арестуем его, – предложил я тем вечером.
Мы с Кэсси сидели у нее дома. Сэм отправился в Болсбридж, на пенную вечеринку по случаю дня рождения двоюродного брата, которому стукнул двадцать один, поэтому мы вдвоем сидели на диване, пили вино и решали, как поступить с Джонатаном Девлином.
– За что? – засомневалась Кэсси. – За изнасилование не получится. В крайнем случае вызовем его на допрос по делу Питера и Джейми, вот только у нас нет свидетеля, который подтвердит изнасилование, так что мотив тут не привяжешь. Сандра вас не видела, а если ты откроешь рот, то тебя вообще от расследования отстранят, О’Келли отрежет тебе яйца и на Рождество повесит их на елку. И у нас нет ни единой ниточки, которая связала бы Джонатана с убийством Кэти. Известно лишь, что у нее временами болел живот, – возможно, это признак семейного насилия, а может, и нет, и, возможно, виноват в этом Джонатан, но не факт. Можем разве что вызвать его на допрос.
– Хорошо бы он покинул этот дом, – медленно произнес я. – Волнуюсь за Розалинд. – Я впервые облек в слова свою тревогу, которая росла во мне с того самого дня, когда Розалинд позвонила мне. Я и себе не сознавался, что волнуюсь, однако за последние два дня переживания совсем измучили меня.
– За Розалинд? Почему?
– Ты сказала, что убийца снова начнет действовать, если почувствует угрозу. По словам Кэтела, Джонатан тогда до смерти испугался, что мы разболтаем про изнасилование, вот он и разделался с нами. Кэти решила, что больше не будет болеть, может, угрожала рассказать обо всем, и Джонатан разделался с Кэти. Когда он узнает, что Розалинд говорила со мной…