— Спасет их? — Я приподнял уголок губ в сардонической полуулыбке. Хотя знал, что он не поймет.
Но Леви кивнул, удивленный тем, что я понял, на что он намекает.
— Да. Именно так. Но, конечно, этого не произошло. Диана скрывала от него ребенка — тебя — черт знает почему. Не думаю, что кто-то из нас понял это. Может быть… Не знаю. Может, она боялась, что мои родители будут бороться с твоими бабушкой и дедушкой за опекунство или еще что-то. Одному Богу известно, что творилось в голове у этой суки. Но она, блядь, погубила моего брата, чувак. Он так хотел тебя.
Мое сердце сжалось от боли за отца, которого у меня никогда не было возможности узнать. Тот, кто хотел меня больше, чем моя мать. Я хотел знать о нем. Каким он был, кем был, сколько его черт я мог найти в себе — все то, что мне никогда особенно не хотелось знать, пока не узнал, что у моего отца есть имя.
Дэвид Стрэттон.
— Потом, после того, как он умер, мой папа… — Глаза Леви затуманились от его собственной печали и боли — то, что я несомненно понимал. — Он ненавидел твою маму, но прошел все круги ада и обратно, пытаясь защитить ее от самой себя — ради тебя. Но стресс и депрессия из-за похорон моего брата довели его до обширного инфаркта. Это убило его, — он щелкнул пальцами, — вот так, прямо у меня на глазах.
Мои губы приоткрылись, и я с трудом сдержал вздох. Давая ему возможность продолжить исповедь. Ту, которую я хотел, но о которой мне даже не нужно было просить.
Похоже, ему нужно было рассказать это так же сильно, как мне нужно было выслушать.
— Мама умерла через несколько месяцев. Пневмония. И что, черт возьми, я должен был делать, а? На тот момент мы с Сетом были вдвоем. Дэвид уже испортил свою репутацию к моменту смерти, так что я решил пойти по его стопам, а что еще мне оставалось?
Тогда я ответил:
— Ты мог бы найти работу, чувак. Мог бы сделать для себя лучше.
Его лицо ожесточилось, превратив его черты в камень.
— О, привет, умник. Я бы пожал тебе руку, если бы не был прикован к этому гребаному столу, — погремел наручниками Леви, чтобы доказать свою правоту.
— Мы все сделали свой гребаный выбор, — продолжил он. — Мы знали, на что шли, но делали то, что должны были делать. Все просто. Я не осуждаю тебя, но тебе, блядь, лучше не осуждать меня.
Я скривил губы, задумавшись на мгновение. И только потом понял, что Леви прав. Возможно, вначале, когда я был наивен и молод, не понимал трагических масштабов того, что делал. Но со временем, когда стал старше и мудрее, понял. Я просто не мог остановиться, пока меня не заставили это сделать.
— Справедливо, — согласился я, склонив подбородок.
Он снова расслабился, совсем чуть-чуть.
— Я не горжусь ни тем, что натворил, ни тем, что случилось с Билли — чертов парень не ожидал такого. Но сейчас мы ничего не можем с этим поделать. Тебе просто повезло, что ты выбрался, когда смог. Сет добрался бы до тебя раньше, чем до твоей мамы.
— Что? — Я открыл рот, потрясенный внезапным откровением. — Я думал…
Глаза Леви чуть-чуть смягчились.
— Я не убивал твою маму, чувак. Когда-то я ненавидел ее, да. Она свела с ума моего брата, убила его, и мне хотелось, чтобы Диана была такой же холодной и мертвой, как он… но… — Леви глубоко вдохнул, а на выдохе сказал: — Я… не знаю… когда тебя посадили, мы… мы переспали, и, кажется, я полюбил ее.
Леви облизал губы и не сводил глаз с цепей, сковывающих его. Скрывая печаль, которую тот хранил в своем сердце, я понял, что кто-то, в конце концов, действительно любил мою маму. Тепло от осознания того, что кто-то заботился о ней — каким бы неблагополучным, ебанутым ни был способ — принесло облегчение, в котором я даже не подозревал, что нуждаюсь, и изо всех сил старался не прослезиться от благодарности, пронизывающей мое нутро.
— В общем, — Леви прочистил горло и тяжело сглотнул, — Сет накачал ее этими гребаными таблетками, а я помог ему скрыть это после.
Я покачал головой, не веря.
— Но я… я сказал копам…
— Ты сказал им то, что, как тебе казалось, ты знал. — Леви посмотрел на меня и приподнял уголок рта, пожимая плечами. — Так что я взял на себя вину.
— Но Сет… — Я откинулся на спинку стула и прижал руку ко лбу. — Он сказал, что ты сдал его.
Леви медленно кивнул, давая мне время, чтобы правда поглотила меня и оставила чувство опустошенности.
— За торговлю, чувак. Не за убийство.
— Господи, Леви.
Я взглянул на дверь, качая головой.
— Почему ты не…
— Мы все кого-то защищаем, Солджер. Но некоторым из нас не дано победить.
Мы были похожи больше, чем я мог себе представить. Когда-то Солджер, которым я был, никогда бы не признался в нашем сходстве или в том, что мы неосознанно шли параллельными путями. Но человек, которым я был сейчас, опустил голову, жалея, что не знал этого раньше. Хотел бы, чтобы мы были рядом, а не враждовали из-за чего? Ссоры, которой у нас никогда по-настоящему не было?
Сейчас это казалось глупым. По-детски мелочным.
Охранник резко открыл дверь.
— Ладно, время вышло.
Я поприветствовал его кивком.
— Можно нам еще минутку?
Он на мгновение задумался, а потом вздохнул.
— Я дам вам пять, но закругляйтесь, хорошо?
Охранник закрыл за собой дверь, и Леви кивнул виском в сторону двери.
— Мы с Чарли очень близки, но никому не говори, что я тебе это сказал.
Я мог только улыбнуться, вспомнив, как это было. Потому что подружился с Гарри и не хотел, чтобы кто-то знал, пока это не перестало иметь значение. А теперь мы были неразлучны, как отец и сын. Он был шафером на нашей с Рэй свадьбе, и мы сделали его крестным отцом нашего младшего сына. Я любил его так же, как любил дедушку, и если бы дедушка был жив, я бы не сомневался, что он тоже любил Гарри.
Леви выжидающе смотрел на меня, ожидая, что же я хочу сказать, что заставило меня попросить у Чарли еще одну минуту.
— Я еще о многом хочу тебя спросить, — признался я, изучая свои татуированные руки, плотно сложенные на столе.
Леви заколебался, прежде чем кивнуть.
— Ну, я думаю, ты можешь написать мне, если действительно хочешь.
— Да, я мог бы, — согласился я, обдумывая эту идею, — или, знаешь, я мог бы просто вернуться.
Леви ответил не сразу. Он лишь наблюдал за мной с осторожным подозрением, прищурив глаза и плотно сжав губы. Я мог понять, почему тот решил, что у меня злые мотивы. Возможно, решил, что я намерен отомстить ему за то, что тот сделал. Преступления, которые совершил. Убийство, вину за которое он взял на себя.
Но… я не знал. Считайте меня сумасшедшим — может, так оно и было, — но разве мы все не заслуживаем немного прощения за свои грехи? И если Леви был моим единственным шансом узнать отца, которого я был лишен, то я не видел причин, по которым не мог бы найти в своем сердце хоть немного прощения для Леви за его грехи — даже если бы я никогда их не забыл.
Ведь даже у Чарльза Мэнсона в тюрьме были посетители.
Он засмеялся, качая головой и недоверчиво глядя на меня.
— Ты действительно хочешь навестить меня снова?
— Если ты не против.
— Нет, я имею в виду… это круто. Я просто… не знаю. Наверное, решил, что умру для тебя, как только ты выйдешь за дверь.
Я медленно встал, качая головой.
— Мы — последние живые родственники друг друга, чувак. С таким же успехом можно узнать друг друга получше.
Леви ничего не ответил. Он просто уставился на пустой стул напротив себя, и черты его лица смягчились.
На мгновение я задумался, приходил ли кто-нибудь вообще повидаться с ним за последние четыре года. Может быть, Тэмми. Может, еще какой-нибудь призрак из прошлого. Но я знал, что обманываю себя. За четыре года никто не приходил к Леви. Никому не было дела до того, жив он или мертв.
Когда охранник открыл дверь, я похлопал Леви по плечу. Он не встретился со мной взглядом.
— Увидимся через две недели?
Я не сводил с него глаз и наблюдал, как одна сторона его губ медленно приподнялась.