выход, а там лес, как она его ловить там будет? Приняв решение, она в три прыжка догнала его, со спины, согнутой в локте рукой придавила шею, и прошептала на ухо: «Сыночек, мой маленький, пора в постельку, баиньки». Он еще какое-то время брыкался, но потом послушно пошел за ней в спальню.
– Опять мама будет недовольна, – мальчик спал в своей кроватке тяжелым гипнотическим сном, а Чан Ми пыталась справиться с угрызениями совести, – а как поступил бы в данной ситуации обычный подросток? Надо было гоняться за ним до вечера, пока не появятся родители? Конечно, не очень красиво получилось, даже грубо, но он вряд ли вспомнит, что с ним случилось. А если и вспомнит, я объясню ему, мы всегда ладили, его легко убедить, милый, ласковый мальчик…
Друга какого-то придумал себе… Ромка… Но ведь в комнате явственно присутствовал запах сигаретного дыма, и не от Алеши, он не курил, это точно, я бы почувствовала. Странно. Куда он смотрел, когда я вошла? Да, точно, на кресло, в котором я сейчас сижу. Но я не чувствую чужой энергетики, все как обычно. И все же, как-то тревожно, надо маму попросить, пусть посмотрит, если у него появились видения на фоне нервного потрясения, пусть почистит. Почистит, вычистит… Ой, Наташа скоро приедет, а в доме бардак, еще и с ней надо будет объясняться, она точно в ужас придет, и скорую начнет вызывать.
Чан Ми уже заканчивала прибираться, когда услышала, как заскрипели, поднимаясь, гаражные ворота.
– Чан Ми! Я пришла! Как у вас дела? С Алешенькой все в порядке? – Водружая пакеты с продуктами на стол, спрашивала Наташа.
– Да, все хорошо, мы проснулись один раз, покушали пару ложек бульона, и опять заснули, – это говорилось затылку, а Наташины пятки уже мелькали по лестнице, к сыну,– как же она вела машину в таком состоянии? Руки дрожат, глаза лихорадочно блестят, и вообще, кажется, она все время ждет, что рядом с ней вот-вот, взорвется атомная бомба.
– Сыночек, мой маленький! – она бросилась на колени перед кроватью.
– Упс…– Чан Ми прикусила губу, – это же ключевое слово, он сейчас проснется.
– Мама? Мама! У меня нос дышит! Меня бабушка вылечила! Смотри, смотри, видишь, ничего, чисто! Я выздоровел, да?
– Конечно, мой маленький, солнышко мое ясное!
«Обнимашечки, поцелуйчики, кажется я тут лишняя». – Чан Ми потихоньку ретировалась, тем более пакеты надо разобрать, не ровен час потечет, что ни будь, а то и вовсе испортится, надо все срочно, в холодильник перенести.
– Похоже, с ребенком все будет в порядке, – думала Чан Ми, сортируя овощи в целлофановые пакеты, – сейчас он возле мамы успокоится, положительные эмоции пойдут ему на пользу, и эта вспышка гнева останется незамеченной. Но почему я чувствую себя виноватой? Потому, что опять пришлось что-то скрывать? Ну, хорошо, если отбросить внешнюю форму, в конце концов, это лишь моральные устои, навязанные нам обществом. Как там, в умных книгах пишут: – «гипноз это насилие над личностью», и это плохо. Но, с другой точки зрения, я же пресекла, возможно, более драматические события, которые уже нарастали как снежный ком, и вырвись он на свободу, он мог бы навредить себе физически. Поэтому, я поступила правильно, остановив его. И никто не узнает, кроме мамы, конечно, но она должна понять, или на крайняк… Тьфу, ты… В крайнем случае пусть предложит альтернативные варианты, как надо было поступить.
И в этот момент, она почувствовала, что кт-то пристально смотрит ей в спину, – Наташа? – подумала Чан Ми и ее щечки заалели, хорошо, что она не умеет читать мысли. Обернувшись, обнаружила, что дверной проем пуст. Никого. – Странно, там точно была чужая энергетика. Она повела плечами, отгоняя это неприятное ощущение, когда в спину кто-то пялится. Показалось. Скорей бы уже мама закончила свои дела и возвратилась. Возможно, Алешка и пойдет на поправку на этой даче, но мне почему-то здесь некомфортно.
Глава 8
Срочный отъезд. Дача Натальи Ивановны. 2013 год.
Оленька спешила на дачу к Наташе, как обычно, одной рукой поддерживая руль, другую протянула в открытое окно, ей всегда доставляло удовольствие ловить ветер растопыренными пальцами. Но не сегодня. Она нажала на кнопку, и окно плавно вошло в резиновые пазы.
Два часа и она обнимет Чан Ми. «Зеленый свет» она выстроила себе, не выходя из избушки. Просмотрела весь путь, отметила опасные участки, освободила дорогу, скоординировала ее со скоростью 90 км в час.
Обидные уколы Даны, до сих пор саднили. Но она понимала ее, быть приживалкой в доме, нянчить чужих детей, не имея своих, тяжелая доля, для русалки, да, собственно как и для любой женщины. Ее заботливые руки были первыми, кто принял рожденную в воду Чан Ми, и подтолкнули малышку наверх, к солнцу, свету, она учила ее дышать, и снимала болезненные ощущения в легких от первого вдоха, и не спешила перегрызать пуповину, чтобы ценный, привычный кислород для младенца, как можно дольше поступал от матери. И, она же положила этот бесценный дар Создателя на руки Лиёну.
Ревность? Да, скорее всего. Она заулыбалась, вспоминая. Как ей приходилось с боем и скандалом отбирать у русалки свою дочь, чтобы вместе с Лиёном, покормить ее и уложить в люльку.
– Баю- баюшки баю. Баю Чанечку мою.
Приди котик ночевать, мою детоньку качать.
Прибаукивать, примяукивать.
Баю-баюшки баю, не ложися на краю, – пела тоненьким, гнусавым голосом Дана, и, похоже, Чанечка была счастлива, она смялась беззубым ротиком, дрыгала ножками, и приводила в умиление всех мамок, бабок и нянек своими глазками, которые в этот момент превращались в узкие щелочки, сквозь которые струился зеленый свет. А рядом стоял ее улыбающийся «портрет», раздутый от гордости с такими же глазками щелочками, только коричневыми.
Лиён. Во время родов, он вместе с бабушкой и мамой, стоял по пояс в воде, и поддерживал ей спину, и шептал ласковые, успокаивающие слова на своем родном языке, и она его понимала и была благодарна. Эти шесть лет промелькнули, как мгновение. Шесть лет безмерного счастья обладания друг другом, когда два сердца бьются рядом в унисон, когда одна душа поет, а другая отзывается, и дикий восторг от агукания и пускания пузырей твоей и его частички души, и споры о том, что означает ее первое слово – омма, оппа, мама? И первый зубик, и первые шажочки, и прогулки по лесу, ладошка папе, ладошка маме.
Лиён, любовь моя единственная, где бы ты ни был, мы разыщем тебя, тебя найдет Чан Ми, твоя красавица доченька, подожди еще немного, еще чуть-чуть.
***
Две кошки, потревоженные скрипом гаражных ворот, бросились наутек в разные стороны.
– Надо сказать Игорю, чтобы смазал механизм.
Поставив свою машину рядом с Наташиной, Оленька поспешила в дом,