к нему… Пока я шел по ветвистым переходам «Гордости Вара», мною владели воспоминания. Эмилия и Настурция в детстве были не-разлей- вода – так мне всегда говорила моя подруга. Обе они стали выдающимися чаровательницами. Эмилия отточила свои навыки в Алхимикус Деторум, а Настурция – в Магика Элептерум. Две красавицы, две умницы и… однажды смертельно поругались и воспылали ненавистью друг к другу.
Тот день… да, я его не забуду. Я, Эмилия и Настурция отдыхали в тени вяза в Шальхе. Жаркое лето, прохладный сидр, спелые сливы… Они спорили о каком–то человеке, не называя его имени. Настурция уверяла, что он должен быть с ней, а Эмилия горячо оспаривала это, говоря, что он ей не пара. В конце концов, споры начались не шуточные. Видимо, Настурция Грэкхольм влюбилась в кого-то, что категорически не понравилось Эмилии. Эмилия так и заявила: «Если ты уведешь его от той, которой он дороже сердца, ты перестанешь мне быть сестрой, потому что поступишь подло. Ты знаешь, о ком я говорю». На что Настурция ответила: «Он с ней, только он ещё не в курсе, что должен быть со мной!». Они так долго препирались, что я немного прикрикнул на Настурцию (уж слишком она наседала на Эмилию, а Эмилия все–таки – мой самый близкий друг). Настурция после этого аж взбеленилась. Уж не понимаю, почему. Она прокричала: «Ты всегда с ней заодно! Всегда её во всем выгораживаешь! Всегда всё мне портишь! (чем я хоть что–то ей портил?!) Видеть вас обоих не желаю! Никогда!» И впрямь после этой ссоры отношения между сестрами стали холоднее льда, а ко мне уж как относиться Настурция начала, ну как – так же, как было сказано мне пару секунд назад. Дурацкая, конечно, ситуация, но Настурция Грэкхольм – упертая и раз решила меня ненавидеть, так и ненавидит по сию пору. Вот, ведь, девушки…
Не солоно хлебавши, я побрёл по громадному замку «Гордость Вар»а. Встречаемые мною знатные персоны и слуги не обращали на меня никакого внимания. Завернув за угол, я оказался в музейной анфиладе. Там комнатка, тут комнатка, а напротив их товарки. Каждая из них содержала в себе какие–то диковинки, запертые под стеклянными крышками ящиков. Задумчиво разглядывая тяжелую золотую подвеску, принадлежащую некогда самому Вару, я ойкнул, когда мимо промчалась свора дворцовых собак. В Иль Градо хвостатых держат на псарне и не пускают бродить по замку, тут же – дело иное. Наместники Карака всегда питали любовь к пёселям и давали им носиться по своим покоям.
Дурнбада я не отыскал. Он ушел куда–то из замка, а куда, мальчик-паж, который был закреплён прислуживать гному, сказать мне не смог. Поэтому я решил пообедать в общей гостиной, а потом вернуться в покои Серэнити. А больше некуда. Своего пристанища в Ильварете я не имел.
Я вышел из замка.
Рядом прогромыхала повозка, груженная всяческими диковинками, за ней ещё одна, потом ещё, ещё и ещё… Приятно осознавать, что хоть в Соединённом Королевстве и идёт война, но товарооборот не иссяк. Посторонившись, я пропустил вперёд двух девушек с корзинами, полными ягод. Мальчишки смеялись, кузнецы били молотами по наковальням, в кабачках и погребках слышались застольные песни. Из портового района тянуло запахом реки… Толстая крыса выглянула из мусорного ящика. Пошевелив усиками, она сочла меня непредставляющим опасности и вновь занялась своими делами в недрах выкинутого хлама.
Суета Ильварета, пульс его жизни благотворно сказывались на моём настроении.
Без лишних разговоров меня пропустили в крыло Инквизиции (скорее всего, Серэнити распорядилась, чтобы мне не задавали лишних вопросов). Не то чтобы мне нравилось место, где меня поселила моя подруга. Но я немного нервничал от того, что рядом со мной снуют вездесущие инквизиторы.
– Шаттибраль!
Меня схватили за рукав мантии и бесцеремонно развернули на девяносто градусов. Белая ряса, как и у Серэнити, изогнутый серповидный посох с навершием в виде звезды Ураха. Я посмотрел на лицо: всё в оспинах, кривой длинный нос, густые брови и копна смоляных волос над чрезмерно оттопыренными ушами.
– Не имею чести быть знакомым, – отозвался я, мягко высвобождая рукав из латных перчаток.
– Великий инквизитор Карака, Зенобий.
– Мне очень приятно…
– Мне же – нет. Серэнити привела тебя в святая святых, уверяя, что ты – наш спаситель… Я уважаю сестру, но знай, я смотрю за тобой. Ты – черный маг и не соверши ты своих подвигов, я бы сжег тебя на Прихожанине.
– Хорошо, что я все–таки их совершил, не так ли?
– Бесспорно.
Зенобий сжал зубы, похрустел ими, после чего изрёк:
– Иди. Пока на этом всё.
– Спасибо, что отпустили, ваше сиятельство.
Ну вот, ещё какой–то Зенобий нарисовался. А куда без него? Он тут – главная шишка в Ордене Инквизиции. Если я дам ему повод, заступничество Серэнити будет значить немного. Я на чужой территории (да к тому же еще и коротаю ночи здесь!). Буду осторожным. Ох, забавно все это, забавно.
Оказавшись в опочивальне Серэнити, я взял чистый лист пергамента и окунул перо в чернильницу. Я хотел написать письмо Бертрану Валуа. Начав с короткого приветствия, я по пунктам расписал историю Великого инквизитора Иль Градо и Живой Воды. Перечертив зашифрованный наговор на бумагу, я попросил Бертрана как можно скорее его перевести и с птицей послать мне. О себе я ничего не присовокупил: «Обо мне при личной встрече».
Запечатав конверт, я отправился к воронятне, что приютила свои крыши во внутреннем дворике Храма Ураха. Прыщавый паренек лет семнадцати выслушав, что мне необходима пернатая, способная долететь до Магика Элептерум, нахмурился.
– Есть у нас один ворон… Старый, как кости моего дедули, что уже давненько стынут в могиле. Он когда–то помнил дорогу в Свихнувшуюся Башню.
– Дед или ворон помнил?
– И тот, и другой. Но ворон пока еще жив, а дед уже как пятнадцать лет пьет пиво в обнимку с женой Назбраэля.
– Пошли ворона, авось долетит.
– Точно не деда? – расхохотался паренек.
– Давай не будем отрывать твоего предка от пива и чужих жен, – улыбнулся я. – Пусть уж ворон.
– Как прикажете, милорд.
До девятнадцати часов оставалось ещё два, и я захотел провести их с книжкой. Топ, топ, топ, и снова в город… В архивы Братства Света меня бы не пустили, даже если бы я попросил именем Великого инквизитора Иль Градо, поэтому моей целью стал Ноклидан. Ещё издали я увидел его сечённые колонны и треугольный навес над ними. Я поднялся по порожкам и зашёл в холл. Широкая стойка, а за ней книжные шкафы, тянущиеся вдаль… Я кинул управителю библиотеки пару медяков из кошелька, выданного мне Серэнити. Тут за вход надо платить – так–то!
Побродив туда–сюда по залу, я вытянул с полки книгу об Узле Благополучия. Удобно