Читать интересную книгу Однажды орел… - Энтон Майрер

Он бормотал что-то ей в ответ, возражал против чего-то, но она почти не слушала его. Он прав, думала она. После того, что он видел и испытал там, на фронте, после того, как он длительное время находился лицом к лицу со смертью, жестокостью и всеми ужасами войны, он хорошо понял горькую правду современного мира, и это привело его на грань полного отчаяния. Однако он нашел в себе силы преодолеть его и решительно пошел по такому жизненному пути, который считал главным в условиях познанной им горькой правды о мире… Если такой путь хорош для него, то он должен быть хорошим в для нее.

— Не обращай внимания на мои истеричные выкрики, Сэм, — продолжала она. — Это результат лет, проведенных с Рэймоном в Везелее. — Лукаво улыбаясь, она достала из его набедренного кармана большой красный носовой платок, вытерла им слезы и громко высморкалась. — Забудь об этом. Я взяла себя в руки. — Резким движением головы она откинула волосы назад. «Хорошенько запомни этот момент, — мысленно приказала она себе. — Запомни и никогда не устраивай таких сцен». — Что ты хочешь на ужин, милый, — продолжала она вслух, — тушеную баранину, гуляш или холодное мясо?

Сэм широко улыбнулся:

— Лучше всего холодное мясо, дорогая.

* * *

Дэмон спрыгнул с подножки еще не остановившегося грузовика и, придерживая рукой кобуру с пистолетом, стремительно побежал по небольшому подъему к гарнизонному лазарету. Едва различимый в серой предрассветной дымке старый домик с окрашенной в горчичный цвет дощатой обшивкой и высокими узкими окнами походил на что угодно, только не на лазарет. Поднявшись на крыльцо, Сэм с разбегу распахнул входную дверь. У стола дежурного никого не было. После нескольких секунд колебания Дэмон неуверенно пошел по коридору и увидел идущего навстречу доктора Тервиллигера в белом халате.

— Наконец-то вы изволили появиться, батенька, — проворчал капитан Тервиллигер, известный в кругу близких друзей под именем Твикер.

Это был малорослый, но плотного и крепкого телосложения мужчина в возрасте немногим более тридцати лет; пухлое округлое лицо и густые темно-каштановые брови с неожиданно загибающимися вверх кончиками придавали ему неоправданно свирепый вид. Он приближался к Дэмону. Широкая улыбка на его щетинистом лице и сверкающие голубые глаза делали этого человека похожим на маленького веселого сатира. Заметив тревогу на лице Дэмона, он остановился, откинул голову назад и сказал:

— Фи, Дэмон! Солдат — и вдруг такой испуг.

— Доктор, полковник Ломпри разрешил мне воспользоваться грузовиком в эти ранние…

— Это очень великодушно с его стороны. Великодушно. Но все равно уже поздно.

— Что?!

— Вы посмотрите на себя, Дэмон! Ну и видик. Вы что, играли в разведку в зарослях или на этот раз изображали военнопленных? Ох вы, счастливые дети Марса! — Осматривая Дэмона с головы до ног, доктор рассмеялся. — Спокойствие, спокойствие, мой дорогой лейтенант! С каких это пор рождение нового человека так пугает храбрых людей? Дэмон часто замигал глазами. Грязный, небритый, в посеревшей от пыли и высохшего пота одежде, после непрерывного трехсуточного учения в поле, он слишком устал, чтобы воспринимать остроумие Тервиллигера. Он с глупым видом облизал губы и спросил:

— Как она, доктор?

Твикер похлопал его по плечу и поклонился.

— Позвольте мне положить конец этому тревожному ожиданию, этой ужасной пытке и состоянию неведения. Позвольте мне первым, самым первым поздравить вас с рождением сына и наследника. Разумеется, если говорить об этом высокопарными словами, ибо в настоящий момент он не похож ни на сына, ни на наследника.

— Мальчик? — спросил Дэмон, заикаясь от волнения. — У меня сын?

— А кого вы ждали? Арахнида? Цефалопода? Медицинская наука делает чудеса, это правда, но некоторые метаморфозы ей еще не под силу. — Он опять хлопнул Дэмона по плечу и торжественно объявил: — Вес семь фунтов и девять унций, рост двадцать два и пять восьмых дюйма…

— А как она? Томми?

Тервиллигер бросил на него загадочный взгляд.

— Ваша жена? Мы не занимаемся здесь женами, Дэмон. Наше дело — новая армия; мы беспокоимся о пушечном мясе.

— Доктор…

После этого Твикер смилостивился: супу в руки в карманы бриджей, он сказал:

— Она чувствует себя хорошо. Истерзанная и взмученная, но молодец. Не скрою, это стоило ей большого труда. Ваша Томми очень храбрая женщина и послушная, но ее тазовый пояс никак не может быть мечтой акушера. Был момент, когда я уже собирался вспомнить свой прошлый опыт применения хирургических щипцов.

— Доктор, а как насчет того, чтобы мне увидеть ее?

— Подождите, подождите. Ей нужно отдохнуть. Вы хотите, чтобы я был более краток в своей саге о тяжелейшем испытании, да еще в условиях, когда я был нужен сразу двум враждующим персонам? Кто объявит мне благодарность, если не я сам? В три часа восемнадцать минут меня вызвали вниз, к Колумбине Крофорд, супруге нашего глубокоуважаемого заместителя командира, которая корчилась от боли и рвала на себе одежду. «Мне нет никакого дела, что у кого-то родовые схватки, я сама ужасно страдаю от боли!» — заявила она. «Где болит?» — поинтересовался я. Можно было подумать, что я посягнул на ее целомудренность. «Здесь и здесь, — ответила она, показав своими пухлыми пальцами на позвоночник, живот и безымянную кость таза. — Если вы не знаете, что это такое, я могу подсказать вам — я страдаю от эклампсии!» — Твикер ударил себя по лбу. — Эклампсия!

Откуда только она узнала это слово? Никаких симптомов этой болезни. Но слово-то звучит, и звучит ужасно, понимаете? С ним ассоциируются такие вещи, как судорога, колики и другие классические ужасы в греческом стиле. А ей как раз того и надо. — Он покачал головой, его брови поднялись. — Чистое притворство. Климактерическая горячка. Своеобразное психологическое соревнование с вашей женой. Словом, такое заболевание, что диагноз без знахарского котелка не поставишь.

— Вы хотите сказать, что оставили Томми и пошли…

— Чин! Ничего не сделаешь, дорогой принц Ночной Портье. Вы еще привыкнете к этому. Во всяком случае, я дал госпоже Крофорд успокаивающее лекарство и, похлопав ее по попе, фигурально выражаясь, поспешил назад к вашей супруге, которая к этому моменту была уже близка к совершению своего неповторимого действия. Вы бой быков видели когда-нибудь?

— Послушайте, доктор…

— Тише, тише. В четыре сорок семь, когда миссис Дэмон и я, можно сказать, были в разгаре борьбы за саму жизнь, в седьмой палате поднялся невероятный шум и мне сообщили, что я немедленно должен быть у «королевы» Колумбины, иначе мне грозит военный суд. Я ответил, что с удовольствием предстану перед незаконным судом, вооруженным кнутами и бамбуковыми палками, но только на следующий день, а раньше — ни в коем случае. Затем я сказал сестре Митчелл, чтобы она успокоила ее уколом. — Он зажал губы зубами и, энергично выдохнув, освободил их. — П-фэ! Не тут-то было. Через несколько минут ее «королевское величество» закричала во все горло, что боль сводит ее с ума, и не успел я глазом моргнуть, как она начала метаться по холлу, сквернословя, выкрикивая проклятия и угрозы. «Начальник медицинской службы! — вопила она во все горло. — Я сообщу начальнику медицинского управления, что вы не способны отличить пустяковое недомогание от настоящего серьезного заболевания, что у вас нет чувства уважения старших по званию, элементарной учтивости и вежливости…» «Уйдите отсюда! — рявкнул я. — Здесь командую я! Сейчас же в палату и в постель». На ее лице появился явный испуг, такой испуг, которого я, признаться, раньше никогда не видел. Мои слова так хорошо подействовали на нее, что я незамедлил повторить их. Не успела она прийти в себя, как я и Митчелл уложили ее на койку и, не теряя времени, сделали ей такой укол пентавероналнатрия, который способен свалить великана. После этого я поспешил на поле главного сражения. После серии тяжелейших потуг, о которых здесь распространяться не имеет смысла, ваша любимая половина испустила потрясший небеса вопль, я потянул кверху, она потянулась вниз, и дельце было сделано — на свет появился маленький богатырь с глазами поэта и красным, как у червячка, тельцем; появился и что есть мочи заорал на этот глупый мир… Заметив явное нетерпение на лице Дэмона, Твикер взглянул на свои часы и продолжал:

— Ну вот и конец моей песне. Можете войти в палату и увидеть ее, — сказал доктор со вздохом облегчения. Дэмон только теперь заметил, что Тервиллигер ужасно устал. — Она вела себя молодцом, настоящим молодцом.

— Значит, все благополучно, доктор? Правда, все благополучно?

Тервиллнгер утвердительно качнул головой.

— Но, должен сказать вам, ей это досталось совсем не легко. Дэмон крепко пожал руку капитана.