Впрочем, сказка для Каневского надолго затормозилась. В 55-м он сыграл единственный матч в основном составе – и тренеры посчитали, что неудачно. В конце сезона старший тренер Олег Ошейков, по его словам, даже хотел освободить его из «Динамо» за бесперспективность, но кто-то уговорил его не торопиться. И в следующем сезоне произошел случай – один из тех, которые порой нежданно-негаданно решают судьбу футболиста.
— Я был в воинской части при «Динамо», принимал присягу, а заодно играл на первенство частей. Однажды мы разгромили кого-то со счетом 10:0, я забил восемь мячей – а на тот матч по счастливой случайности заглянул Ошенков. Он меня тут же забрал, и назавтра я уже играл за основу киевского «Динамо» с кишиневской «Молдовой». Хоть не забил, но сыграл удачно – и на много лет стал игроком основного состава, а впоследствии – капитаном.
Мне как россиянину было интересно, каким образом стартовала традиция, которая продолжалась вплоть до Лобановского: чемпионаты СССР киевское «Динамо» выигрывало только с тренерами-«москалями»: сначала Вячеславом Соловьевым, затем Виктором Масловым и Александром Севидовым. Интересно, кстати – не вспомнил ли вдруг об этом Игорь Суркис, на стыке нулевых и десятых годов XXI века начав «российский» тренерский период для «Динамо» – сначала Юрием Семиным (с которым опять же было выиграно украинское первенство), затем Валерием Газзаевым и вновь Семиным…
— «Москаль» в Киеве – что-то не верится, что команда безоблачно восприняла приход Соловьева , – сказал я Каневскому.
— Тогда ничего этого не было. Мы любили и уважали его как человека, а не как представителя какой-то республики или города. Кстати, и в Москве нас тогда принимали очень доброжелательно. Хорошо помню финал Кубка СССР 64-го года в Лужниках, когда мне удалось забить куйбышевским «Крылышкам» единственный гол – красиво, с лета, положив корпус. Перед игрой, когда мы только вышли из автобуса, нас встречала толпа, и болельщики скандировали наши имена. Представляете, в Москве!
А что до Соловьева… Это поразительно, но он возглавил команду, когда ему было всего-то 36 лет. Очень открытый и красивый человек, он не только разнообразил тренировочный процесс, но и нашел подход к ребятам. А главное – сумел убедить, что не только московские команды, но и мы, тогда периферия, можем быть чемпионами Союза. Он изменил нашу психологию – вот почему мы начали побеждать. Нет, Ошейков тоже сделал для «Динамо» очень и очень многое, но он в первую очередь был великолепным, как бы сейчас сказали, организатором. При нем команда всегда была сыта и обута. Это очень важно, но это не все. Соловьеву, когда он пришел, удалось заразить нас большой целью.
До чемпионства-61 Каневский запросто мог в Киеве не доиграть. В 58-м «Динамо» уехало в турне по Египту, а он заболел и остался дома. В тот момент к нему лично пожаловал Всеволод Бобров и позвал в ЦСКА. Виктор Израилевич не жеманится, изображая, будто киевский патриотизм априори исключал для него уход. Признается, что даже успел съездить в Москву и подобрать квартиру.
И все-таки в какой-то момент сам нажал на «стоп-кран» – зазвучала-таки, когда настала пора делать решающий выбор, в его душе киевская нотка. В итоге даже не стал всерьез ставить перед руководством «Динамо» вопрос о переходе. Тем более что в новом клубе пришлось бы все начинать заново, а в своем – авторитет рос. И в 60-м Каневский стал капитаном «Динамо», которым и оставался вплоть до ухода из команды.
Полагаю, что и на материальные посулы от ЦСКА в Киеве отреагировали адекватно. Благо, возможности были, и порассуждать об этом хочется отдельно. Ради этого позволю себе даже некоторое отступление от биографии нашего героя.
Похоже, что в Украине – причем не только в ее столице – раньше, чем где бы то ни было, осознали важность материального стимулирования. Задолго до времен Лобановского и Базилевича, который, по рассказу Евгения Ловчева, пригласил его в «Динамо», получил ответ, что его не поймут болельщики, и страшно удивился: «О чем ты говоришь? Какие болельщики?! Мы валютой получаем!»
Не знаю, как насчет валюты, а возможности у Киева, да и того же «Шахтера» тоже, были роскошные уже в 60-х. Свидетельством тому – два рассказа, которые я услышал в процессе подготовки книги «Спартаковские исповеди» от звезд красно-белых. Увы, уже покойных…
Владимир Маслаченко, друживший, кстати, с Каневским (о чем вы узнаете из его рассказа), поведал драматичнейшую историю, как его сманивали в «Динамо»:
«В 62-м, когда я окончательно решил переходить в «Спартак», случилась вот какая история. Тогдашний тренер «Локомотива» Костылев знал, что я уйду при любых обстоятельствах, но попросил помочь железнодорожникам и съездить с ними в Киев. За «основу» я не хотел играть, поставил бы свой переход под угрозу. А за дубль согласился – нужна же была какая-то практика. В итоге основной состав проигрывал после первого тайма – 0:3, и тренер умолил меня выйти на второй тайм. Больше нам забить не смогли. А на матче был Владимир Щербицкий, с которым мы были знакомы еще по Днепропетровску.
После матча сели в поезд, но меня настоятельно попросили остаться. Я отказывался. 50 минут литерный состав не отправляли – это было неслыханно. Минута задержки скандал – а тут почти час!
Пришел начальник поезда. «Владимир, во-первых, пассажиры страшно нервничают. Во-вторых, как мне нагонять это время? В Москве же люди придут встречать, а на дворе зима. Что, они ждать будут?» В общем, пришлось остаться и переночевать у моего друга, нападающего киевского «Динамо» Вити Каневского. Устроили там маленький сабантуйчик.
Наутро меня встречает зам. председателя спорткомитета Украины. Встречает с ключами. И везет смотреть квартиру в доме Совета министров республики. Четыре комнаты, лепнина, гараж. Входим в первую комнату, и я говорю: «Замечательно, здесь можно поставить два стола для настольного тенниса и играть две партии одновременно».
Дают мне ключ – я не беру. Поскольку твердо решил для себя: что бы ни предлагали – не перееду. Хотя жена у меня в тот момент была в положении. Тогда председатель спорткомитета и его зам куда-то вышли – видимо, позвонить. Вернулись и говорят: «Вам сразу же будет присвоено звание капитана милиции – со всеми вещами, к этому прилагающимися». То есть меня прикрепляли к республиканской столовой – по ценам и качеству, как в Кремле. А также к базе снабжения продуктами, одеждой и промышленными товарами.
Потом еще добавили: «Мы слышали о том, что вы хотели купить машину». Я ответил, что у меня на нее нет денег. Это, говорят, не имеет значения: машину продадут мне по старой цене. А на старую денег действительно хватало. Спросили, какого цвета автомобиль я хочу. И пообещали: «Если дадите нам паспорт – пригоним незамедлительно. И тут же оформим в заявку, и будете играть за киевское “Динамо”». Наконец, официальную ведомственную зарплату – 200 рублей – они утраивали. А в «Спартаке» у меня было 160, за звание мастера спорта накидывали еще 10, заслуженного – 20.
Но я от всего этого отказался. Потому что уходил в «Спартак» по идейным соображениям. Я любил эту команду. Еще раз говорю: после того, как в 59-м Старостин на моем переходе не настоял, сказал самому себе: «Я им все равно докажу!» И доказал.
А вот что рассказал Геннадий Логофет о том, как в 66-м едва не перешел в «Шахтер»:
— Донецк тогда тренировал известный специалист Олег Ошенков. И как только он проведал о моих конфликтах с тогдашним главным тренером «Спартака» Николаем Гуляевым – три раза подсылал ко мне «на растерзание» своих людей. Говорил, что для доплаты устроит меня в шахту на ставку Героя Социалистического Труда. То есть, если в самой команде зарплата была 250 рублей, то на шахте я бы каждый месяц еще смог получать 850-900 рублей – более чем втрое больше. Ответил, что из «Спартака» не уйду ни за что, хотя с этим тренером работать не хочу.
Старостину про предложение «Шахтера» я не говорил. Не скажу, что я бессребреник, но просто не мог променять «Спартак» на материальные блага. Сейчас, наверное, ни один футболист такими категориями не мыслит.
Потом, когда приезжали со «Спартаком» в Донецк и встречались с администратором горняков Гарбером, приятным человеком, он всегда говорил: «Ну что же ты не перешел? Меня тогда Олег Александрович Ошенков чуть с работы не выгнал за то, что я тебя не привез. Тебе же такие условия предлагали – доплаты на двух шахтах, как Герою соцтруда и заму начальника смены, квартиру в Москве!» А квартирка у меня тогда была малогабаритная двухкомнатная, которую Старостин после свадьбы дал в 65 году. Но я не мог…
А многие другие – могли. Каким же лицемерием все-таки было в те времена со всех трибун заявлять, что наш советский футбол – любительский, и в трудовых книжках записывать футболистов как «инструкторов физкультуры»!