class="sup">264
Вот на какую высоту Брянчанинов поднял синопскую победу — он её видел победой над тяжким игом, под которым «стонет православие Цареграда, порабощённого последователями Магомета». Для православных спор о святых местах вовсе не был пустой формальностью и не сводился, как иногда пытаются изобразить, к разногласиям по поводу того, у кого будут храниться ключи от храма Рождества Христова в Вифлееме и кто станет чинить крышу храма Гроба Господня в Иерусалиме. Нет, вопрос стоял так: либо за православным населением Османской империи сохраняется право на получение покровительства и помощи от единоверной России, либо они лишаются этой возможности и навсегда остаются «райя» — скотом, как именовали христиан в Турции. И святитель напомнил об этом.
Получив письмо от архимандрита Игнатия, имевшего высокий духовный авторитет, Нахимов немедленно, среди забот о починке кораблей и подготовке к войне принялся диктовать Рейнеке ответ:
«Ваше преосвященство! Не нахожу слов для выражения глубокой признательности моей за внимание, оказанное Вами лично мне и товарищам моим по службе письмом Вашим от 1 февраля и за молитвы Ваши о нас и за благословение нас от Вашей обители иконою Святого Митрофания Воронежского Чудотворца. Ходатайство Церкви перед Господом Богом об успехах оружия православного царя нашего подкрепляет дух наш и упование на всесильную святую помощь Господа в защиту православия. Утешительные слова Ваши тем глубже проникли в души наши, что получены во время приготовления нашего к принятию Святых Таинств. Исполнив этот священный долг христиан, каждый из нас с новыми силами готов вступить в рать драгоценного отечества нашего. Икона святителя будет щитом нашим. Это изображение святого лика будет всегда сопутником моим на море и молитвы пред ним — утешением моим в час скорби.
Но простите, что и после такого внимания к нам осмеливаюсь, по общему желанию моих сослуживцев, ещё утруждать Вас покорнейшею просьбою — молить Господа Бога об успокоении души бывшего начальника и благодетеля Черноморского флота адмирала Михаила Петровича Лазарева. Его неусыпным трудам и попечениям обязаны мы настоящим воинственным состоянием кораблей и бодростью духа, способствовавших при помощи Божией выполнить повеление нашего царя. Его деятельность, его бескорыстное самоотвержение поныне руководит нами в служебной и частной жизни. Да успокоит Господь душу незабвенного адмирала Лазарева и позволит удержать силы наши...»265
Благодаря этому письму мы знаем, перед каким образом возносил молитвы адмирал Нахимов, как причащался Святых Тайн Великим постом в 1854 году. Церковь Святителя Митрофания, по форме напоминавшую перевёрнутое днище корабля, воздвигли в Севастополе уже после гибели Нахимова, в 1858 году, на Корабельной стороне. В годы Великой Отечественной войны церковь была разрушена, от неё осталась лишь колокольня; ныне церковь возрождается на том же месте в новом здании.
В феврале или марте Нахимов получил ещё одно письмо от неизвестного ему адресата266:
«Великий адмирал, победитель при Синопе! Посылаю тебе снимок с чудотворной иконы великого угодника Божия Николая Чудотворца. Прикажи с того великого угодника снять две иконы точно так, как здесь изображено: одну маленькую, которую носи на груди, а другую большую, и, осветивши их, отслужи молебен и поставь большую икону на корабле и со всеми тебе подчинёнными молись с верою этому великому угоднику. Он даст тебе силу, и крепость, и победу на врага рода христианского. Без него ни твой ум, ни твоя храбрость не защитят тебя. Этот угодник Божий творил и творит великия чудеса на море и на суше, спасал утопавших, воскрешал их, укрощал бури и ветры морския, ходил по морю, как по суше, как делал наш Спаситель. Сей великий угодник Божий избран самим Богом для утверждения Церкви Христовой заступником и утешителем всех скорбящих, молись ему с верою, и он спасёт вас всех, ибо его молитва велика у престола Божия. Он с вами и вы с ним, да никто же из вас не отчаивайтесь. Господь Бог сильнее всех и силу Свою Он явит вам чрез Своего угодника».
Если бы такое письмо получил мичман Нахимов, то, наверное, усмехнулся бы и убрал в дальний угол, а то и вовсе выбросил. Теперь, на склоне лет, всё виделось яснее и проще. Во время Синопского сражения Нахимову был 51 год, в этом возрасте человек, склонный к осмыслению происходящего, думает о том, что уже большая часть его земной жизни миновала, и поневоле размышляет о жизни вечной. Нахимов просил Рейнеке заказать две названные иконы — одну большую, для корабля, и маленький образок у золотых дел мастера для себя: «Я бы носил его на груди, а большой грудной образ, не напишешь ли к Стодольскому, чтоб приказал в Суздале с этого рисунка снять копию и прислал бы сюда». Рейнеке думал послать рисунок в Феодосию к Айвазовскому, чтобы тот написал большую икону. Кто взялся за эту работу, установить не удалось, но она была выполнена — большой образ прислали в Севастополь с почтой в июле 1854 года.
Что касается маленького образка, то о нём Нахимов просил особенно настойчиво — и вот почему: «...любезный Миша, если золотых дел мастер не возьмётся сделать образок, то купи мне в лавках с изображением Николая Чудотворца, освяти его и пришли мне. Совестно признаться, а у меня ни крестика, ни образка нет на груди!!!» Три восклицательных знака говорят сами за себя. Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Племянник Нахимова, который был в Севастополе, сообщил Рейнеке: «Заветный образок Св. Чудотворца Николая он носит на груди постоянно»267. Значит, и эту просьбу «любезный друг Мишустя» исполнил.
В те дни Нахимов на берег не съезжал — жил на корабле. Он простудился, когда делал смотр кораблям. Болел так тяжело, что, по собственному признанию, не вставал с дивана и ничего, кроме лекарств, не мог проглотить. Рейнеке выполнил и ещё одну просьбу своего занятого и больного друга.
«Мне хотелось бы, — писал Нахимов 24 марта 1854 года, — отдать военный приказ по эскадре, в котором высказать в кратких и веских словах, что это война священная, что я уверен, что каждый из подчинённых горит нетерпением сразиться с защитниками Магомеда — врагами православия, что павшего в бою ожидает бессмертие, за которое будет молиться Церковь и всё православие, победившего — вечная слава, и, наконец, самые летописи скажут потомкам нашим, кто были защитники православия! Но как ни бьюсь, не могу сказать, ничего у меня не выходит. Потрудись, дружок! Если ты здоров и в духе, составь мне приказ. Ты