и оттащил назад, прежде чем я успела увидеть Хейдена. Слезы потекли по моему лицу, я зарыдала, ужас от всего произошедшего захлестнул меня с головой.
Джосайя крепко обнял меня, и мы опустились на землю. Я делала дрожащие рваные вдохи, позволяя его силе окутать меня. Шли минуты, я плакала. Джосайя не отпускал меня.
— Ты ранен, — наконец сказала я, отстраняясь. — У тебя сильное кровотечение? Нам нужно оказать тебе помощь.
— Все в порядке. Он обхватил мое лицо и посмотрел на меня. — Ты в порядке? Он сделал тебе больно?
У меня, наверное, было миллион царапин и синяков, но я ничего не чувствовала. — Я так не думаю. Ничего серьезного. А где Макс? С ним все в порядке?
Как по команде, Макс бросился в наши объятия, яростно виляя хвостом.
— Не думаю, что он ранен, — сказал Джосайя. — Этот чертов ублюдок.
— Молодец, Макс. Отлично справился с плохим парнем.
Джосайя снова обхватил меня руками и прижал к себе. — Я думал, он собирается тебя убить.
— Он собирался.
— Черт, я не могу успокоиться. Он мог убить тебя. Клянусь, я никогда не спущу с тебя глаз. Он поцеловал мои волосы. — Я люблю тебя. Черт возьми, я так сильно тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю.
— Я серьезно, Одри. Я дерьмовый романтик, но я люблю тебя и собираюсь на тебе жениться.
Я пробормотала. — Ты не думаешь, что забегаешь вперед?
— Нет.
— То есть, ты считал бы также, даже если бы мы не пережили вместе весь этот кошмар?
— Да.
Я моргнула. Он действительно был серьезен. — Как насчет того, что я сейчас скажу «да», и мы спокойно обсудим это, когда все закончится и у тебя не будет торчать нож из бедра?
— Я могу с этим согласиться. Но я все равно женюсь на тебе.
Я покачала головой, но не в знак недоверия. Я верила ему. Он был самым прямым и в то же время загадочным человеком, которого я когда-либо встречала.
Я так его любила.
— Но почему бармен преследовал тебя? Ты вообще его знала?
— Это долгая история, связанная с романом моего отца. Я посмотрела в сторону обрыва. — Можно я расскажу тебе остальное позже?
Он коснулся моего лица. — Конечно.
— Что нам теперь делать? — спросила я. — Нам нужно позвать на помощь, но мой телефон не ловит сигнал.
— Мы пойдем в ту сторону. Он указал. — Пешеходная тропа недалеко. Как только появится сигнал, мы позвоним Гарретту.
— И в скорую.
— О. — Он посмотрел на свою ногу. — Точно. Да, начинает болеть.
— А ты как, Макс? — спросила я. — Ты в порядке?
Он лизнул меня в лицо.
Джосайя начал вставать, но поморщился.
— Давай я помогу. Я поднялась на ноги, и он оперся на меня, пока вставал. — Ты можешь наступать на нее?
— Достаточно, чтобы идти.
Я посмотрела на скалу, но Джосайя коснулся моего подбородка и поймал мой взгляд.
— Не смотри. Тебе не нужно это видеть.
Мои глаза наполнились слезами. — Зачем он это сделал? Он не должен был падать.
— Я не знаю. Иногда люди выбирают тьму.
— Как будто он был одержим — слишком поглощен ненавистью, чтобы видеть другой путь. Этого можно было избежать.
— Ты ничего не могла сделать, Одри. Он поцеловал меня в лоб. — Давай уйдем отсюда.
Я положила его руку себе на плечи, чтобы он мог опереться на меня, если понадобится. Макс бежал рядом с нами, пока мы шли к тропе. Несмотря на то, что мы оба хромали — и боль от всех моих царапин и синяков наконец привлекла мое внимание, — мы почти сразу нашли тропу. Его телефон первым поймал сигнал, и он позвонил Гарретту. Он ответил, чтобы мы ждали на месте, помощь уже в пути.
Мы присели с краю от тропы. Джосайя обнял меня и прижал к себе.
— Спасибо, что спас меня, — сказала я едва слышно.
— Всегда.
ГЛАВА 42
Одри
Макс понимал, что такое отпуск не больше, чем выходные, — даже когда меня всего несколько дней назад чуть не сбросили со скалы. Он разбудил меня ровно в шесть тридцать, и я вывела его на улицу.
Я вытянула руки над головой, пока он делал свои дела. Синяки, которые я ожидала, определенно появились. Но я ничуть не беспокоилась о своих ушибах и повреждениях. Все могло быть гораздо хуже.
События у водопада потрясли нашу маленькую общину. И в кои-то веки обошлось без диких сплетен. Видимо, правда была достаточно ужасна сама по себе.
Гарретт и два его помощника обыскали дом Хейдена, и то, что они нашли, подтвердило его одержимость. У него была коробка со старыми фотографиями и газетными вырезками, в основном из моего подросткового возраста в Пайнкресте. Они были в значительной степени испорчены, в большинстве случаев надписями: «Ты меня не видишь» или «Я тебя ненавижу» поверх моего имени или изображения.
Он распечатал более свежие мои фотографии и повесил их на доску в своей спальне. Некоторые из них были зернистыми, как будто их сняли с большого расстояния и увеличили. Другие были тревожно четкими. В его телефоне были еще сотни моих фотографий, а также фотографии моего дома, как до, так и после того, как он сделал на нем надписи. Казалось, он получал какое-то нездоровое удовольствие от планирования и документирования своих преступлений.
Они также нашли фальшивую предсмертную записку, которую он написал, намереваясь выдать ее за мою. Дневник, о котором он мне рассказывал, все еще находился в его ноутбуке, также написанный от моего имени. Он действительно верил, что сможет представить мое убийство как самоубийство; действительно думал, что это сойдет ему с рук.
К счастью, никто не сомневался в правдивости нашей истории. С того момента, как бригада скорой помощи нашла нас на туристической тропе и доставила в больницу, мы говорили всем правду, и нам верили. Улики, найденные в доме Хейдена, лишь подтвердили то, что мы им уже рассказали.
Это было напоминание о том, что никогда не знаешь, через что на самом деле проходит человек. Мы все несем бремя, которое другие не видят. К несчастью, Хейден позволил этому отравить его изнутри.
Я сочувствовала ему — парню, у которого было дерьмовое детство не по его вине. Но я не собиралась оправдывать его. Он мог выбрать другой путь. Но он выбрал тьму, которая в конце концов поглотила его. Я не собиралась брать на себя ответственность за это.
— Пойдем, Макс. Пойдем в дом.
Палец на ноге действительно был сломан, но я лишь слегка прихрамывала. И хотя