class="p1">Он повернулся ко мне лицом. Макс вертел головой туда-сюда между нами. — Ты действительно не знаешь, да? Ты настолько эгоцентрична, что даже не знаешь, кто я такой.
Он всегда выглядел немного знакомым, но в Тиликуме было много людей.
— Меня зовут Джеффри. Джеффри Хейден Сильва. Я стал называться своим вторым именем после окончания школы. Точнее, после того как узнал, что донор спермы выбрал мое первое имя.
— Ты Джеффри Сильва?
Макс попытался подойти ко мне, но он дернул поводок, заставив Макса скулить. — Мне не разрешили взять фамилию Янг. Не то чтобы я когда-либо хотел этого.
— Я не знала.
— Очевидно.
— Нет, я имею в виду, что не знала о твоем существовании. Они никогда не говорили мне, так что если ты злишься на меня за то, что я не признала тебя, это не моя вина. Я понятия не имела.
— Конечно, не знала.
— Значит, это все большое недоразумение.
— Нет.
— Но почему? — Я обхватила себя руками, в животе все сжалось от страха. — Почему ты так меня ненавидишь?
— Еще один глупый вопрос.
— Это из-за папы? Это не…
— Папа? — Он практически выплюнул это слово. — Если ты не заметила, он мне не отец. В лучшем случае донор спермы, но никак не отец.
— Ладно, так ненавидь его. Какое я имею к этому отношение?
Его руки крепче сжали поводок. — Прямое.
— Почему? Что я тебе сделала?
— Ничего! — Он глубоко вздохнул и взял свои эмоции под контроль. — Ты ничего не сделала. Так что, конечно, ты ни в чем не виновата. В конце концов, ты же золотой ребенок.
— О чем ты говоришь?
— Ты не представляешь, каково это — расти в тени идеальной старшей сестры. Ты даже не знала, что я родился, настолько я был ничтожен. Твой гребаный отец не удосужился признать мое существование. Вместо этого он демонстрировал тебя всему городу, как принцессу, прямо у меня на глазах.
Я не знала, что ответить, и ждала, что он продолжит говорить. Может быть, если он все расскажет, то передумает делать то, ради чего он нас сюда привел.
— Одри Янг, суперзвезда подросткового возраста. Улыбается всем в этой чертовой форме чирлидера, размахивает помпонами. Стоит на сцене со своими дерьмовыми родителями на каждом параде. Ты получила все награды, все ленточки, все трофеи. Дебилы в этом городе поклонялись тебе, как королевской особе.
— Это ничего не значило.
— Ты права. Это ни черта не значило. Ты была большой рыбой в очень маленьком пруду. Сама, наверное, не очень-то хорошо справилась бы, верно? Не смогла бы пробиться без папиного влияния, упростившего твою жизнь.
Истина в его словах пронзила до глубины души. Я был большой рыбой в маленьком пруду и, выплыв в океан, по сути, утонула.
— Когда я рос, я так завидовал, — продолжил он. — Я проезжал на велосипеде мимо твоего дома, этого гребаного особняка, в котором ты жила, и бросал в него камни. Чем ты лучше меня, что можешь жить там?
— Все было не так, как казалось.
— Нет? Ты не жила на другом конце города в лачуге, потому что твоя мама тратила все свои деньги на спиртное.
— Нет, не жила.
— Ты была повсюду в этом гребаном городе. Издевалась надо мной. Газеты печатали о твоих бессмысленных достижениях. Ты была популярнее спортсменов, которые действительно участвовали в играх, и все, что ты делала, это трясла задницей у края площадки. Даже когда ты училась в колледже, я не мог от тебя избавиться. В старшей школе твоя гребаная фотография висела на стене рядом с наградой «Ученик года». Мне приходилось смотреть на эту фальшивую улыбку каждый чертов день.
Макс заскулил и попытался обойти его. Он дернул за поводок, и Макс сел.
Я стиснула зубы. Гнев смешался со страхом.
— Но знаешь, что? Все было хорошо. Потому что в конце концов ты уехала. И люди забыли. Ты не поверишь, как быстро они забыли тебя, Одри. Потому что ты никогда не была особенной. Все это было чушью.
— Я никогда не считала себя особенной.
— Не лги. Конечно, считала. Но теперь ты знаешь правду, не так ли? Ты никогда не была королевской особой, даже принцессой маленького городка.
— Ладно, мы оба согласны, что я не принцесса и никогда ею не была. Могу я теперь забрать свою собаку?
Его лицо изменилось, его контролируемый фасад исчез, и в глазах внезапно вспыхнуло пламя ненависти.
И я поняла ужасную правду. Он собирался убить меня.
ГЛАВА 40
Джосайя
Как только я увидел ее, я остановился. Сначала меня охватило облегчение. Она была жива.
Затем ярость. Она была не одна.
Но какого черта она стояла там и разговаривала с Хейденом? И какое отношение к происходящему имеет бармен?
Он держал Макса на поводке. Пес был взволнован и напуган. Это была не та ситуация, когда Макс убежал, а Хейден случайно нашел его. Что-то было не так. Я практически чувствовал это.
Я спрятался за деревом, прежде чем Хейден успел меня заметить. Мне не нужно было знать, почему он стал преследователем, чтобы понять правду — это все время был он. Не было другого объяснения, не было другой причины для сцены, разворачивающейся передо мной.
Как бы близко они ни находились к обрыву, у меня не было сомнений в его намерениях. Они пришли туда не ради вида.
Я сжал кулаки и стиснул зубы, стараясь сохранить контроль над собой. Если я брошусь туда, он увидит меня и у него будет достаточно времени, чтобы толкнуть ее вниз. Я не мог так рисковать.
А значит, мне нужно было притормозить и подумать.
Не было способа подойти достаточно близко, чтобы меня не заметили. Рев водопада не позволит ему услышать меня, но деревьев было недостаточно. Мне пришлось бы слишком долго находиться на открытом пространстве. Как бы быстро я ни бежал, он доберется до нее первым.
И он собирался столкнуть ее. Я видел его лицо, и ненависть в его выражении была неоспоримой.
Он привел ее сюда, чтобы убить. Может, попытаться представить это как самоубийство.
К черту.
Они разговаривали, но я не слышал, о чем они говорили. Макс нюхал воздух, и я подумал, не уловил ли он мой запах.
Мой взгляд постоянно возвращался к обрыву. Я знал, что там внизу. Чертова уйма мокрых камней. Я уже дюжину раз чуть не упал, когда мы с братьями…
Не раздумывая, я свернул в сторону от реки, перебегая от дерева к дереву и не сводя глаз с Хейдена,