У причалов Петергофа стоял военный корабль, готовый увезти Николая II из взбунтовавшейся страны. Витте передал царю: «Бросьте кость, которая все устремленные на вас пасти направит на себя». В узком кругу Витте называл Николая II кретином, с которым ничего не поделать, но в отставку не подавал и от графского титула не отказывался.
Сообщения между Петергофом и Петербургом поддерживалось только патрульными катерами. 14 октября диктатор Трепов расклеил по столице империи свой знаменитый приказ: «Холостых залпов не давать и патронов не жалеть!». Революционеры с нетерпением ожидали от Зимнего дворца очередной приступ мракобесия и тупости и смеялись, что чиновники добирались с докладами к царю чуть ли не в плавь. Бастовали миллионы подданных, включая высокооплачиваемых государственных служащих. Страна требовала смены форм правления, в державе стали создаваться параллельные формы власти – Советы, и их были десятки, пока еще только рабочих депутатов. Витте составил высочайший манифест о гражданских свободах, избирательных правах подданных и законных полномочиях Государственной Думы. Николай II выбирал и выбирал между конституцией и военной диктатурой. Свидетели тех дней впоследствии писали, что поскольку у царедворцев не нашлось вменяемого диктатора, ему, царю, пришлось выбрать конституцию. В царской резиденции говорили о жестоких репрессиях, смешанных с декоративными реформами. Николаю II все же смогли объяснить, что на проведение репрессий не хватает исполнителей. Готовились бесчисленные варианты манифеста, из которого, естественно, исчезли пункты о правах Государственной думы, призванной только рассматривать законопроекты. Ни о каком контроле самодержавия народом не было и речи. Камарилья Зимнего дворца, не способная понимать и анализировать, совсем потеряла голову. Витте объявил, что если будет опубликован не его вариант царского манифеста, он уйдет в отставку. Николай II впал в ярость из-за того, что все шло не по его нраву. Ни о каком стратегическом анализе обстановки в империи со стороны Зимнего дворца не было и разговора. Царю доложили, что в связи с отсутствием надежных войск к военной диктатуре перейти невозможно, и поздно вечером 17 октября Никола II подписал важнейший государственный акт, составленный так, что он нарушал многие важнейшие законы империи.
Получившие избирательное право подданные, кроме рабочих, солдат, студентов, жителей национальных окраин, распределялись по сословному и имущественному признаку по куриям, особым разрядам. Для каждой курии были установлены особые нормы представительства в законодательной думе. В земледельческой курии преобладали дворяне, в городской – буржуазия, в крестьянской искусственно был создан хаос. В империи создавались губернские избирательные собрания, в работе которых участвовали делегаты от всех трех курий. На этих собраниях избирали депутатов будущей Государственной думы. Державные миллионы подданных выбирали только выборщиков. Сельские сходы по квоте один человек от десяти дворов избирали делегатов на волостные сходы, которые выбирали своих делегатов на уездные съезды, а те выбирали выборщиков на губернские избирательные собрания. В декабре, во время восстания в Москве, была создана четвертая курия – рабочая.
Утром 18 октября империя читала подписанный Николаем II Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка»:
«Мы, Николай Второй, император и самодержец всероссийский, царь польский, великий князь финляндский и прочая, и прочая, и прочая.
Смуты и волнения в столицах и во многих местностях империи Нашей, великой и тяжкой скорбью преисполняет сердце Наше. Благо российского государя неразрывно с благом народным, и печаль народная – его печаль. От волнений, ныне возникших, может явиться глубокое нестроенье народное и угроза целостности и единству державы Нашей.
Великий обет царского служения повелевает нам всеми силами разума и власти Нашей стремиться к скорейшему прекращению столь опасной для государства смуты. Повелев подлежащим властям принять меры к устранению прямых проявлений беспорядка, бесчинств и насилия, в охрану людей мирных, стремящихся к спокойному выполнению лежащего на каждом долга, Мы, для успешнейшего выполнения жизни мер, признали необходимым объединить деятельность высшего правительства.
На обязанность правительства возлагаем Мы выполнение непреклонной Нашей воли:
1. Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.
2. Не останавливая предназначенных выборов в Государственную думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в мере возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив затем дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку.
3. Установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог войти в силу без одобрения Государственной думы, и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от нас властей.
Призываем всех верных сынов России выполнить долг свой перед Родиной, помочь прекращению этой неслыханной смуты и вместе с Нами напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле».
Косноязычный, и, по древней царско-имперской привычке, двусмысленный текст Манифеста с трудом понимался подданными. Он четко обозначил пределы деятельности нового народного законодательного органа. Государственная дума должна была не издавать законы, а только их одобрять. Думцы могли только теоретически наблюдать за соблюдением принятых законов. Назначение министров и губернаторов по-прежнему было только прерогативой царя, и подчинялись и отчитывались они только ему. Общество тут же отметило уклончивость Манифеста 17 октября, дающего только обещания. Революционеры объявили, что в империи мало что изменилось. Николай II считал 17 октября самым черным днем своей жизни и во всем происшедшем винил Сергея Витте, и жаловался, что в громадной державе в трудный момент мог опереться только на своего честного Трепова. Через год царь нарушил свой манифест, который по закону было нарушать нельзя и перестал быть легитимным государем в глазах многих своих подданных. Однако в октябре 1905 года они только пытались разобраться в казуистических хитросплетениях создания Государственной думы. Многовековое царство произвола делает человека апатичным. Это удобно наглой самодержавной власти, но может кончиться 1917-м годом.
Резиденцией будущей Государственной думы был выбран Таврический дворец в Петербурге. Она должна была избираться на пятилетний срок и могла быть распущена императором, одновременно назначавшим новые выборы и время созыва. Количественный состав депутатов определялся в 524 человека, в 1907 году сокращенный до 442 выборных. Порядок выборов в Государственную думу регулировался законом 1905 года, но мог быть легко изменен, что и произошло в 1907 году.
Для принятия законопроекта требовалось присутствие на заседании Государственной думы не менее одной трети ее членов. Общее руководство деятельностью Государственной думы должно было осуществляться председателем и его товарищами-заместителями, избиравшимися закрытым голосованием на один год. Царь в перерывах между сессиями в случае чрезвычайных обстоятельств имел право издавать законы по представлению министров и затем вносить их на одобрение Государственной думы. Уже зимой 1906 года был издан новый царский указ, по которому проходившие через Государственную думу законопроекты должны были быть одобрены Государственным советом, и только потом поступали на утверждение Николаю II. Если эта процедура не была соблюдена, то думские законы не имели юридической силы. Инициатором написания конституции мог выступить только царь, а он совсем не спешил это делать. Задачей Зимнего дворца было убить Первую революцию и отменить Манифест 17 октября. Правила жизни в империи он продолжал менять по собственному хотению и четырежды игрался в выборную систему. Первый созыв Государственной думы с председателем С. Муромцевым с 27 апреля по 8 июля 1906 года. Второй созыв с Ф. Головиным – с 20 февраля по 2 июня 1907 года, Третий созыв с Н. Хомяковым, А. Гучковым – с 1 ноября 1907 года по 9 июня 1912 года, Четвертый созыв с М. Родзянко – с 15 ноября 1912 года по март 1917 года.
В октябре 1905 года сложная многоступенчатая, сословная и цензовая система выборов была только продекларирована, но ей действительно удалось расколоть общество и затормозить разгоравшуюся революцию. Очень многие оппозиционные группы совсем не хотели имперско-самодержавной крови и стали надеяться, что смогут изменить государственный строй законно, без революции. Оставь надежду, всяк в империю входящий.