он ничего не мог поделать с нарастающим чувством ничтожности. Кот приблизился еще ближе, рассматривая глаза человека, словно выискивая ответ глубоко внутри.
— Как ты умудряешься каждый день врать в лицо тем, кому ты дорог? Притворяться, что тебе есть дело до них, до всех них. Я рукоплескаю тебе, Балдур! Даже аури, что ты носишь на своем плече, слепо верит, что тебе не плевать на его судьбу.
— Ты ошибаешься, — запротестовал человек, однако его голос внезапно дрогнул.
— Ты хочешь себя убедить, что ты действительно способен на чувства, способен воспринимать этот мир, как и все остальные. Ты настолько долго обманываешь себя этой лже-дружбой, лже-любовью, что сам начинаешь в неё верить. Однако ты тот, кем родился, а именно прокаженный. Ты способен испытывать базовые эмоции, потребности, что ставит тебя на ступень не выше муравья. Как ты так живешь? Как ты бродишь день ото дня с абсолютно мёртвой душой, натягивая фальшивую улыбку, даже не зная, кто тебя породил на этот свет. Как ты существуешь, понимая, что ты всего лишь подделка истинного, настоящего человека?
Балдур молчал. Он видел в глазах Варгина неподдельный интерес и не толики сомнения в его словах. Библиотекарь имел в виду каждое сказанное им слово, и не находил ничего оскорбительного в них, как бы показалось обычному человеку.
На мгновение ему показалось, что Варгин в какой-то степени одержим ответом на этот вопрос. Один из трех царей, самый мудрый из них, к которому ходят за советом светлейшие умы цивилизации, действительно чего-то не знает. Он продолжал смотреть в глаза, выискивая правду, и ожидая ответа Балдура.
— Да, думаю, как и все остальные, — на удивление Варгина, ответ прозвучал совершенно спокойным голосом.
Кот склонил голову слегка на бок, пытаясь понять слова человека, но Балдур продолжил:
— Ты засиделся в своих стенах, библиотекарь. Все мы муравьи, все мы на одной ступени. Чувство превосходства над другими всегда было и будет уделом всех живых, то, что заставляет чувствовать себя выше. Может мой ответ тебя не порадует, но живу я как живу, быть может потому, что другого я не знаю. Не знаю, как можно встречать рассвет и прощаться с закатом, ощущая радость встречи и горечь расставания. Я заходил в леса, поднимался на горы, спускался в подводные пещеры и для меня они были красивы, но никогда я не пойму той красоты: истинной и непостижимой. Как ты никогда не поймешь какого это жить слепым, глухим и иметь каменную кожу, но ты ошибаешься на мой счет. Великие боги сотворили нас, а затем наградили славной радостью духа, чтобы мы могли понимать мир так, как он задуман. Я не знаю кто мои родители, но знаю, что был рожден, как и все остальные, по велению заветов богов. Я слеп, но я могу видеть твоё лицо. Я глух, но слышу твои слова. Я нем, но веду с тобой беседу, с тобой, с одним из трех. Все мы муравьи, Варгин. Я не ощущаю мир как ты, или другой не клейменный «проказой», но ты ошибся, я чувствую, а не притворяюсь. Все, кого ты назвал дороги мне, и это не просто слова. Они спасали и охраняли меня множество лет, но я уверен настанет тот день, когда я верну свой долг, отдав самое сокровенное.
— Семантика, репрессия, иллюзорное мышление, — продолжая впиваться взглядом протянул Варгин.
— Напротив, — продолжил Балдур, а кот вновь склонил голову. — Я Стервятник, прокаженный, фактически расходный материал, если завтра меня не станет, то мне и похороны по-людски не устроят, это помогает.
— Как? — глаза кота вновь устремились к человеку, и на мгновение могло показаться, что Варгин жадно пытается вытянуть ответ.
— Не помирать и ценить тех, кто добровольно согласился впустить меня в их жизни. Быть может мы вместе, потому что отряд, и думают они иначе чем я. Но я скажу тебе, Варгин, меня не нужно уговаривать. Чёрт возьми, меня даже не стоит спрашивать смогу ли я за них умереть, просто скажи, где и когда. Это и называется чувствовать, и нет в этом ничего особого, чтобы скрепляло эти ощущения с духом. Рождало особую связь, с эссенцией даренной богами, и влияло на чувства и разум. Я это сделаю, потому что я готов пойти на это, и точка.
В тот момент Балдур увидел в глазах Варгина нечто, что его удивило, после чего библиотекарь испарился. Тьма и догорающая свеча вновь стали его одинокими спутниками в этом таинственном месте. Стервятник ожидал шуршание, мяуканье, шипение, хоть что-нибудь, но ничего не происходило.
Чувство опасности внезапно куда-то улетучилось, словно палач убрал острое лезвие с его шеи. Инстинкты редко подводили Балдура, но в этот момент он отказывался доверять даже им, особенно учитывая, что происходило ранее. В горле заметно пересохло, от чего он, не удержав порыв, приглушенно выкашлялся. Варгин так и не появился.
— Закхра, — внезапно раздалось из неоткуда.
— Она… прошу не вини её, она юная и наивная, что поверила не тому человеку. Если не удастся избежать наказания, то соверши его на мне. Она чистая душа и не заслужила этого.
— Интересно, — голос Варгина прозвучал холодно, но мягко. — Ты не смог ответить на первый вопрос, но так легко бросаешься закрывать собой ту, которую едва знаешь, почему?
— Это третий вопрос?
— Это просто вопрос.
Кто хозяин, тот и устанавливает правила, и даже если Балдур попытался бы обыграть Варгина в его же игре, ему бы это не удалось. Всё что ему оставалось, это лишь следовать и адаптироваться новым правилам, которые сочинялись на ходу.
— Она чиста, — коротко ответил Стервятник.
— Неужели? И как ты это понял, просто взглянув на неё?
— Её глаза сказали мне, — проговорил человек. — Она юна и наивна, а я воспользовался этим.
С дуновением ветра, свеча потухла, и во тьме загорелись два кошачьих глаза, хоть Балдур и не видел ничего кроме них, он мог поклясться, что в тот момент Варгин широко и жадно улыбался.
— Князь вернулся, — промолвил библиотекарь. — Значит скоро будем праздновать, но перед этим, я задам тебе последний вопрос, на который ты должен ответить только используя лишь одно слово. Помни, что стоит на кону.
Глава 22
22
На