вздутыми венами рукой. И рука эта принадлежала не хрупкой миловидной девушке с соблазнительной фигуркой, черными волосами и миловидным личиком, на которое, наверняка, клюнул начальник стражи, а с крепкими напряженными руками, звериным оскалом и красными горящими глазами, чудовищем.
— Гр-р-р-р! — прорычала она что-то не членораздельное и отшатнулась в сторону, ощущая новых противников…ну, или жертву. Кому как приятнее…
— Зара! — попытался воззвать к девушке страж, но та явно была не в себе и Сетия засомневалась не только в нездоровом рассудке девушки, но и в здравомыслии Кирта Техана.
Владелец трактира же вместо того чтобы прикидываться дохлым опоссумом, принялся откашливаться и пытаться приподняться с пола. Монстро-Зара тут же перевела на него внимание, и хотела было кинуться на мужичка, только в этот момент замерла от выпущенной Сетией силы. Сломалась печать и вся мощь десятой части вылилась наружу, заполоняя не только область вокруг нее, не только комнату, но и пространство всего второго этажа. Стражу стало трудно дышать, он итак был не здоров, а тут вообще медленно отшатнулся назад и начал прогибаться в коленях. Трактирщик, так вообще рухнул на колени и согнулся в три погибели, громко откашливаясь и пытаясь глотнуть хоть немного воздуха, который упрямо отказывался попадать в легкие. Но Сетия не обращала на это внимания. Цель ведьмочки была уже достигнута, и она сделала шаг вперед на встречу застывшей от страха девушке.
Зара застыла как статуя, и только дрожащие руки и спадающий оскал выдали ее волнение. Одержимая видела перед собой очень сильного противника, и буквально ощущала всю мощь, что в мгновение ока может накрыть ее как лавиной и отнять ее жизнь. Даже в бессознательном состоянии монстр, сидящий внутри нее, чувствовал, что нападать на того, кто сильнее — это безумие.
Селестия произнесла что-то на древнем языке и хоть голос, с приказными нотками был тихим, еле-различимым, проклятая служанка упала на пол, забилась в конвульсиях, словно ее било током, а потом обмякла. Страж был напуган тем, что глаза его любимой девушки замерли открытыми. Он не желал признавать, что она умерла, но подняться на ноги и что-то сделать был просто не в силах. Ведьмочка же подошла ближе и склонилась над телом, ладонью прикрывая ее глаза, все еще бормоча что-то себе под нос. Вскоре лицо девушки посвежело, а тускло-горящий светильник озарил мирно-спящее лицо, не тронутое тьмой. Слеза, скатившаяся с ее щеки, обратилась горным хрусталем и звякнула на полу.
— С вами невозможно оставаться бедным. — прыснул пораженный страж, когда Сетия снова запечатала свою магию, и окружающие смогли ровно дышать и подняться на ноги.
Но ведьмочка никак не отреагировала, продолжала смотреть на служанку или официантку…кем она там являлась… и особое внимание уделить метке на ее шее. Прохладные пальцы провели по маленькой ранке, исцеляя ее, а Селестия все прокручивала в голове, что это проклятье и правда можно было назвать болезнью. А если точнее, чем-то вроде эпидемии. Как если бы мертвец передал живому человеку мертвую частичку. В этом случае пойдет заражение, которое либо быстро заберет жизнь инфицированного, либо сделает его таким же зомби-фицированным агрессивным монстром, жаждущим одного — крови. То же самое было и со стражем, и это при том, что девушка еще не успела полностью потерять разум. Об этом говорило то, что она медлила с убийством хозяина таверны. Какого это, сдерживать жажду, Сетия не знала, но это не притупляло ее гордости за стойкость несчастной служанки, которой просто не повезло оказаться не в том месте, не в то время и возможно, рядом не с тем человеком.
Кирт осторожно поднял свою любимую на руки и понес в гостевую комнату все на том же этаже, ведьмочка же осталась с трактирщиком, залечивая его раны. Пострадал он не сильно, но царапины под исполосованной рубашкой кровоточили и саднили, и в подтверждение этому мистер Ёдан кряхтел, приподнимаясь на локтях.
— Какой Бездны тут происходит?! — выругался с вопросом владелец бара, когда ссадины затянулись, а сам он уже поднялся на ноги.
— Спасение вашей жизни. — холодно ответила Сетия, безразлично осматривая кабинет с разбросанными по полу бумагами и опрокинутой чернильницей, прикидывая как долго уборщица будет оттирать от пола черную жидкость.
— А перед этим покушение на нее! Сначала этот страж притащил ко мне через окно какого-то приблудного одержимого, а спустя немного времени моя работница напала на меня и чуть не убила. Потрудитесь ответить, когда вы и ваши знакомые перестанете тащить в мою таверну всех больных, проклятых и страждущих? — мужчина буквально перешел на визг, и Сетия поморщилась, ощущая, как неприятно стрельнула перепонка. Ее чуткому слуху совсем не понравилось, что его испытывали на восприятие звуковой частоты.
Однако же ведьмочке было интересно, кого еще он притащил сюда, учитывая, что страж не сказал ничего об этом. Что-что, а вранья она не любила. Сама могла недоговаривать, а вот чтобы врали или утаивали от нее… Это непростительно.
— Прошу прощения. — сухо извинилась она, при этом совершенно не чувствуя укола совести (вот ни-чуточки), и развернувшись, покинула кабинет, дальше не слушая доносящийся за спиной неугомонный голос. Кто бы мог подумать, что хозяин заведения может визжать как испуганная девица.
Кирт сжимал ладонь девушки, лежащей на диванчике. Под глазами ее залегли темные круги, которые сделали ее похожей на больную панду, а черные кудрявые локоны, как паутина тьмы, разметались по подушке. Не смотря на то, что тьма покинула ее тело, Зара выглядела больной и слабой, но Селестия не волновалась, отчетливо слыша, как размеренно и сильно бьется ее сердце. Встал за его спиной, она положила руку на его плечо.
— Она в порядке.
— Да. По-другому и быть не могло.
— Вы так в этом уверены.
Кирт кивнул.
— Я помню, как был спасен, и не настолько глуп, чтобы не понять, какой силой обладает та, что убила векового монстра, поглощающего любую магию. Когда из тебя вытягивают все соки, начинаешь понимать это гораздо отчетливее.
— Тем не менее, вы сохранили эту тайну.
— Не знаю, почему для вас так важно оставаться в тени, но вы и без меня прекрасно знаете, что вечно скрываться не получится.
— Мне не нужна вечность, я просто люблю свободу. — сухо бросила Селестия, когда начальник стражи поднялся на ноги и развернулся к ней.