копалась в ее вещах, но не стала говорить об этом вслух. Собственно, она не уделила «темной леди» больше пары минут, и, взяв сумку с вещами, вернулась к делам. Когда состояние пациентов стабилизировалось, и не было критичным, ей позволили вернуться домой. Только вот дворец хоть и был в двадцати минутах езды, находился не близко, так что недолго думая Сетия наняла ближайшую повозку и отправилась в квартиру на конце соседней улицы, где и проводила последующие от работы вечера. Владыка, вместо того чтобы отчитывать ее и настаивать на возвращении во дворец, к ее переезду отнесся на удивление спокойно, даже наоборот сам захаживал к ней в гости, без труда проходя через защитный барьер. Он обсуждал с ведьмочкой дела в городе, а Селестия тем временем заваривала лиственный успокаивающий чай, который владыка принимал с благодарностью.
Вообще они оба не заметили, как за считанные дни перешли на дружеский тон, практически не ссорились и спокойно беседовали. Но иногда Сетия замечала на себе пристальные взгляды янтарных глаз и слегка краснела, начиная рассматривать внезапно-вызвавшие в ней интерес стены и потолки. Бывало, когда Селестия в разговоре подходила к окну и вглядывалась в кромешную темноту улицы, разбавленную тусклым фонарем, владыка вставал за ее спиной, и она могла ощущать исходящее от него тепло. Так близко от нее он находился. Но все это были мелочи. Больше он не касался ее как прежде, а вернее сказать, вообще не прикасался к ней, даже случайно. Ведьмочка так загружалась своими мыслями, что совсем не давала волю беспокойству и не предавала значения таким мелочам. Каждый день она видела, как тьма поглощает людские сердца и тела, как пытается поработить их проклятием. Словно запущенный кем-то механизм выходил из-под контроля и распространял свою порабощающую мраком силу. Сейчас, во всей этой чертовщине ей было достаточно и того, что повелитель поддерживал ее и был с ней рядом, навещал и боролся вместе с ней за одну благую цель. Ее волосы снова почернели, и в теле не было ощущения холода, лишь прохлада от сменившегося времени года. Наступала зима.
Ведьмочка знала, то время от времени магистр наведывается в Верхний мир и посещает Советы магов, но он редко об этом говорил, а уж о том, чтобы она пошла вместе с ним, речи не шло совсем. Но она понимала, что меры, принимаемые магами, не приносят толка, и оттого внутри становилось еще чернее и беспокойнее. Сетия была сильна, но против кого обратить эту силу, когда не видишь свою цель? Как ей сразиться с врагом, когда он, словно мелкая блоха, скачет с места на место и кажется почти невидимым, когда вражеские мысли ей не понятны и неизвестны. Говорят, чужие мысли потемки, а мысли мага-маньяка, мотивы которого скрыты за семью плотными завесами — еще хуже. Хотя в постоянной борьбе с чужой смертью ведьмочка училась лучше использовать целительскую магию и уже умела затягивать более серьезные раны, что может пригодиться в сражении со злодеем…или злодейкой. Уж пол настоящего врага волновал ее меньше всего.
Местный травник, узнав, что ведьмочка вернулась в свою квартирку, да и вообще в город, наведался к ней и спросил о том, не хочет ли она возобновить работу в его магазине. Признаться, тогда Сетия почувствовала к этому мужчине некоторое отвращение. Конечно, его можно было понять, он торгаш до мозга, и ему было выгодно использовать бедственное положение в городе, чтобы нажиться, он определенно имел деловую хватку, но навариваться на страшной беде ведьмочка посчитала дикостью. Она даже была уверена, что не проплати магистр аренду дома на год вперед, в такой ситуации хозяин мог даже уменьшить ей плату. Тактично отказав, ответив, что сейчас не место и не время, она отправилась в госпиталь, где ее уже ждал особенный пациент.
Стоило Сетии только пересечь порог, как к ней тут же подскочила Рамиша и взволнованно пролепетала.
— Там вас ждут. Палата с краю от кабинета отца.
— Кто-то важный? — от неожиданности Селестия даже пропустила, что девушка обратилась к ней с невообразимым почтением, ведь уже давно они говорили с ней на «ты» и не соблюдали эту показную вежливость.
Девушка в ответ только кивнула и Сетия, полная беспокойства помчалась в палату. Важный… она очень беспокоилась, что это снова мог оказаться правитель. Что он вновь пережил нападение… И хорошо, если «пережить», а не находится при смерти или того хуже, в другом, недоступном ей мире, ведь пространственная магия ей все еще не давалась от слова «совсем», и портал для перемещения в другой мир за его душой, она бы не могла открыть уж точно.
К счастью, ее самые страшные опасения не оправдались, но была этому не сильно рада. Перед ней, хватаясь за руку, на кушетке сидел начальник охраны. Лицо его покрыла испарина, по щеке стекали мелкие капельки пота, а синева под глазами наталкивала на шутку про потекшую тушь, коей Кирт конечно же, не пользовался. Когда ведьмочка вошла в комнату, плотно закрыв за собой дверь, он отреагировал на стук и медленно поднял на нее измученный взгляд.
— Здравствуйте… — протянул он с легкой хрипотцой, явно сдерживая стон. Видно, слова давались ему не просто.
— Что произошло? — игнорируя приветствие, она сделала резкий шаг вперед и уставилась на опущенный рукав черной форменной рубашки, который явно что-то скрывал. Не дожидаясь ответа, которым ее одаривать и не собирались, она заклинанием ветра разрезала неугодную ткань так быстро, что мужчина не успел дернуться, и обнажила посиневшие, или вернее сказать потемневшие участки. — О, Бездна! — выдохнула Селестия, рассматривая почерневшую кожу, которая ветвями тьмы была покрыта шевелящимся узором. Все это выглядело так, словно под кожу запустили колонию черных муравьев, которые постоянно перемещались и приносили такую невыносимую боль, что сердцу в пору было остановиться.
Проследив за тем, что проклятье, кажется, не ограничивалось одной лишь рукой, она стянулась с него остатки рубашки и обнажила стража по пояс. Тот даже не сопротивлялся, лишь глубоко дышал, сгорбив спину и напрягая свое рельефное напряженное тело, от чего каждая мышца и кубики пресса чуть-ли не пульсировали. Узор тьмы и впрямь перекинулся на плечо и часть грудной клетки, отчего в этих местах набухли вены, и от прилитой крови покраснела кожа. Зрелище было не из приятных, как если бы кожу обожгли, а потом й пустили в пляс все тех же муравьев. Читай на Книгоед.