– Последнее письмо из Питера пришло уже после моего ухода, – напомнил Артём. – Поэтому ваши обвинения в скудоумии, уважаемая мадам Сталкер, являются абсолютно беспочвенными и полностью необоснованными…. Итак, что содержалось в послании от всезнающего начальства?
– Смена цвета лампочки – с изумрудно-зелёного на зелёный луговой – означает, что в одном из вентиляционных ходов полицейского офиса расположены, выстроившись в ряд, усилители. То бишь, тонкие керамические мембраны, помогающие естественным звукам успешно перемещаться в заданном направлении. Такие усилители не нуждаются в дополнительных источниках питания и могут работать практически вечно. Расстояние между отдельными мембранами составляет от десяти до двенадцати метров. Обычные контрольно-проверяющие приборы работу таких усилителей не фиксируют…. Последняя керамическая мембрана совмещена с преобразователем-передатчиком. Здесь естественный звук преобразуется в низкочастотные волны, которые – в свою очередь – передаются на приёмник, где и записываются на специальную съёмную мини-кассету. Такой, вот, английский многослойный пудинг – с маринованными говяжьими почками…
– Ты сказала, мол, в одном из вентиляционных ходов? Откуда взялась такая уверенность?
– Я бы могла отделаться дежурной «грушной» шуткой, мол: – «От двугорбого престарелого верблюда!», – лукаво улыбнулась Таня. – Но, будучи девушкой насквозь серьёзной и положительной, отвечу правдиво и без обязательных едких подколов. Катенька любезно извещает, что именно фирма, где изволит трудиться Герман Уилшер, полтора года назад и осуществляла коренную реконструкцию-модернизацию всей вентиляционной системы Музея детства…. Хочешь, выстрою стройную логическую цепочку?
– Выстраивай, наяда, – подливая в фужер бренди, одобрил Артём. – В этом высоком искусстве тебе нет равных.
– Спасибо, конечно, за правдивый и заслуженный комплимент…. Милый, а ты – случайно – не перебарщиваешь с потреблением данного алкогольного напитка? Я понимаю, что, мол, промок и замёрз, как бездомный щенок поздней осенью. Но, всё же, стоит немного притормозить…. Итак, обещанная логическая цепочка. Первое, семья Уилшеров постоянно и хронически нуждается в деньгах. Второе, Герман – старший из приёмных сыновей – регулярно пишет статьи и очерки для разных газет и журналов. Следовательно, он знаком с редакторами этих изданий. Третье, в лондонском Музее детства проводились плановые ремонтные работы, в которых – так совпало – принимала участие компания, где Герман занимал некую руководящую должность второго порядка. То бишь, что-то вроде начальника строительного участка. Четвёртое, в торце Музея детства расположен полицейский офис Ист-Энда. Пятое, папа и сын решили, воспользовавшись удобной и благоприятной ситуацией, наладить маленький семейный бизнес. То есть, оснастили вентиляционный коридор, соединяющий полицейский офис инспектора Джона Ватсона с кабинетом Фрэнка Уилшера, соответствующей шпионской аппаратурой. Папочка записывал – на специальную «тросточку» – все секретные разговоры, ведущиеся в комнате для полицейских совещаний. А сынок эти записи успешно продавал беспринципным «акулам пера». Как говорится, простенько, но со вкусом…. Одно только для меня остаётся непонятным…
– Что именно, алмазная донна?
– Екатерина подтвердила, что Герман Уилшер уже четыре месяца, как безвылазно сидит в славном российском городе Братске, кормит ненасытных сибирских комаров и – от тоски и безысходности – пьёт горькую.…Неужели наш благовоспитанный и чопорный директор лондонского Музея детства, джентльмен до мозга костей, самолично, сливая информацию о ходе расследования дела современного «Потрошителя», общается с подлыми и жадными редакторами? Торгуется по поводу гонораров? Не могу, хоть убей, представить такую картинку! Что-то здесь – явно – не стыкуется…
Артём, с удовольствием приложившись в очередной раз к фужеру с бренди, посоветовал:
– Не стоит, рассудительная амазонка, забивать голову всякой ерундой. Завтра утром я позвоню инспектору Ватсону и сэру Томасу. Пусть они напрягаются лишний раз и принимают окончательное решение. Мол: – «Сразу арестовать наглого мистера Уилшера? Или же предварительно провести комплекс дополнительных оперативных мероприятий?».
– Каких, собственно, мероприятий?
– Например, английские власти решат, что необходимо привлечь к уголовной ответственности не только сына и отца Уилшеров, виновных в незаконном получении секретных сведений, но и конкретных представителей средств массовой информации, купивших означенные сведения. Впрочем, до этих местных нюансов нам нет никакого дела…
– Почему – нет никакого дела? – не унималась Татьяна.
– Потому, что нашей главной задачей является – поимка кровавого «Джека». Не так ли? А «шпионский» семейный бизнес Уилшеров, сто процентов, не имеет к процессу поимки ни малейшего отношения.
– Сто процентов? Не слишком ли опрометчивое и преждевременное заявление?
– Согласен, слегка погорячился, – покаянно вздохнул Артём. – Пусть будет – для ровного счёта – девяносто пять. Давай, будем уже спать ложиться, упрямая беременная сеньора. Начало четвёртого на часах…. Эх, твою настойчивость – да в мирных бы целях…
Утро выдалась пасмурным и хмурым, но дождя не было.
– Вставай, противный соня! Половина десятого на часах, – торопила бодрая и энергичная Татьяна. – Умывайся, делай зарядку. Будем завтракать, а после этого гримироваться. Я уже Катеньке успела письмишко отправить – о вашей весёлой ночной прогулке…. Ну, долго тебя ждать?
– К чему такая спешка? – ещё не до конца проснувшись, проворчал Артём. – На скорый поезд опаздываем?
– Поезд здесь совершенно ни при чём. Но разве мы не собирались – с самого утра – посетить бедную Линду Камбарову и осмотреть «зелёную зону» госпиталя Святого Климента? Поднимайся, подполковник. Хантер заявится через полчаса…. Как говорится: – «Рота, подъём!».
Артём, вернувшись из ванной, решил, что вместо традиционной утренней зарядки – по причине нехватки времени – следует позвонить господам Ватсону и Бриджу.
Инспектор Скотланд-Ярда, получив развёрнутую информацию о противоправной деятельности семейства Уилшеров, ограничился лишь дежурными словами учтивой благодарности и невозмутимо пообещал – «незамедлительно принять экстренные меры, полагающиеся в таких случаях…».
Сэр Томас же, выслушав Артёма, повёл себя крайне странно и неадекватно. Сперва он целую минуту ошарашено молчал, а потом – бесконечно-сердитым голосом – заявил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});