…
— Нет! Нет-нет-нет, как же так! Все должно быть абсолютно иначе!
Тишину нарушал голос, который доносился откуда-то издалека, будто он вообще был под водой.
— Не могло же лишь одно мое действие так сильно повлиять на полотно судьбы.
Голос становился ближе, пока не…
Ивор стоял в небесно-голубом чистом мире, где не существовало понятий времени, энергии и вовсе души. Лишь только он и его отражение.
Он пристально смотрел в глаза самому себе и не понимал. Человек перед ним был явно выше, старше и намного сильнее, чем он.
Множество шрамов на руках и даже парочка на лице, синяки под глазами. Усталый, отрешенный вид.
Внезапно глаза у отражения расширились.
— Ну и чего… Ты так и будешь играть в идиота?
— Что?
Ивор опешил. Его отражение заговорило, причем голос был грубым и хрипловатым. Он бы сказал, что на вид его отражению лет тридцать-тридцать пять, хотя кто знает, сильные практики на высших этапах манипулируют своим внешним видом и зрелостью тела так, как они пожелают.
— Что-что… Тьфу ты, даже не верю, что был таким остолопом.
— Я не понимаю.
— Да тебе и не стоит. Вот скажи, в чем был прок нырять сейчас? Это не ты должен был сделать. Не так все должно произойти, ты обрубил мне всю линию полотна. Как я сейчас буду ее восстанавливать? Я-то думаю, где причина, а она вот она, здесь и сейчас.
Ивор стоял молча, не понимая, о чем говорит его отражение, его лицо выражало крайнюю степень недоумения.
— Что я сделал не так?
— Ты… — внезапно взрослое отражение Ивора изменило свой взгляд на молодую копию. — Нет, ничего. Ты все сделал правильно, не слушай меня. Ты поступаешь, согласно своим убеждениям. Это я виноват, нарушил ход тогда, на турнире. По незнанию и неопытности. Но да ладно. Тебе нельзя знать, иначе все полетит псу под хвост.
— Так если мне нельзя, зачем ты все это мне сейчас говоришь?
Ивор имел одну особенность, которая плыла с ним через всю его жизнь. Если чего-то не понимаешь, то подыгрывай, адаптируйся, а там уж разберешься. И вот сейчас, он подыгрывал своему отражению, хотя в голову уже закрадывались мысли о том, что это просто глупый сон.
— О, смотрите-ка, какой умный. Мне ж дочерта есть с кем поговорить, да? Ладно, слушай сюда. Я все исправлю. Иначе вместо тебя придется погибнуть ей, а это недопустимо. Я должен вернуть полотно в исходную точку, чтобы моя память не разнилась с тем, куда я возвращаюсь.
— Кому ей?
Отражение оставило вопрос не отвеченным.
— Слушай, как думаешь, что вершит судьбу человека?
— Боги?
— Пхахаха! — отражение раскатисто рассмеялось, стирая слезинку с глаза. — Боги? Ну уж нет, давай еще подумай.
— Предопределенность. Я не знаю. Говорят, судьба человека уже написана на полотне Макоши, а человек лишь следует ему. Мне не особо хочется в это верить.
— Ну так и не верь! Ты можешь сколько угодно слышать, что судьбу вершит некое незримое существо, что человек даже не властен над своей волей, но знаешь, это не так. Свою судьбу вершишь только ты. Так вот, чтобы эта судьба свершилась, ты сейчас встанешь и пойдешь в массив Ледяного Самоцветного Пруда. Сколь бы больно тебе не было, ты будешь идти. Главное, заступи хотя бы за ворота! Ты понял?!
Ивор вопросительно поднял бровь, но его повзрослевшее отражение сделало шаг вперед, не дожидаясь ответа. Он думал, что их разделяет водная гладь, или какой-то невидимый барьер. Но человеком перед ним было не отражение.
Взрослый Ивор коснулся лба юного и тот мгновенно уснул.
— Вот уж не думал, что все так обернется. У меня осталось всего две попытки, я не могу ошибиться.
…
Глаза юноши открылись. Он попытался встать, но боль во всем теле была настолько невыносимой, что даже его разум дрожал.
Ивор медленно протянул руки вниз и только теперь он почувствовал, мало того, что его тело находилось в таком состоянии, что он вообще не должен был просыпаться, так еще и внутренний мир пребывал в абсолютной разрухе. Киноварное поле едва держалось от того, чтобы полностью рассыпаться.
Он краешком сознания увидел очертания чужой ледяной энергии в своем теле, однако домыслов строить не стал, да и не о том сейчас были его мысли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Добраться… до массива. Видимо все же не сон, тогда что же?»
Его тело, словно ведомое какими-то необъяснимыми силами поднялось с кровати, и он направился вперед.
Боль сковывала разум, побуждая лечь и не двигаться. Каждый вдох давался с невероятным трудом, но он продолжал шагать.
Ивор и сам не ведал, сколько прошло времени и как ему это удалось, но в полубессознательном состоянии он уже стоял около ворот в массив.
Двери медленно отворились, впуская его внутрь. И вот, сделав лишь шаг тяжелая молния ударила в его тело.
На самом деле, хоть это и выглядело как молния, таковой она не являлась. То был настолько плотный и могущественный сгусток энергии, что она принимала не только видимую, но и физическую форму.
И энергия та явно не принадлежала к настоящему миру Ивора.
Едва юноша переступил порог, как его сознание уснуло крепким сном. Но тело совершило резкий рывок вперед, подхватывая фигуру, что также пришла на звук открывшихся дверей.
— Прости меня, Юлия, я совсем забыл запечатать свою силу. В мире смертных все такие хрупкие, даже как-то непривычно.
Голос Ивора изменился, как и его аура. Такое чувство, что шел сюда один человек, но вот ступил в массив уже совершенно иной.
Он аккуратно влил в нее частички своей энергии, чтобы пробудить сознание, но как только он задействовал атрибут льда, тело предательски подкосилось.
— Хм… Да уж, все намного хуже, чем я предполагал. Но, стоит отдать должное, я дошел сюда, а значит на что-то все же гожусь.
Юноша поднял Юлию и направился вглубь массива, там он аккуратно уложил ее на мягкую снежную подушку, предварительно постелив на нее свой кафтан, а сам сел, сложив ноги вместе.
Его ладони сомкнулись, а после пальцы сплелись в совершенно неизвестный знак Эваз.
Энергия странным образом стала циркулировать по его телу, аккуратно проникая в растрескавшееся киноварное поле.
Лицо Ивора было очень сосредоточенным и серьезным.
Пальцы перестроились в знак Радуги. Славянский символ, который давно утратил его народ.
Духовная сила в большей части черпалась из сути самого массива, и почти не использовала ту, что производило его ядро-солнце. Однако все, что концентрировалось в его киноварном поле предварительно протекало через Морозную Сферу Абсолютного льда, придавая энергии необходимую глубину.
Так прошло несколько часов.
Юлия очнулась чуть ранее, чем закончил Ивор.
Женщина внимательно оглядела его и была шокирована. Конечно, травма юноши была не столь серьезной и запущенной, как ее, но тем не менее, чтобы на его уровне настолько эффективно заниматься самолечением.
Она отчетливо видела, как его киноварное поле уже почти собралось из сотни растрескавшихся осколков, и выглядело здоровым. Оставались лишь последние штрихи, чтобы укрепить его и снова напитать духовной силой.
Ледяной Оракул завороженно смотрела на то, что происходило с ним и попросту не могла унять свою дрожь.
Вскоре Ивор открыл свои глаза и удовлетворенно выдохнул.
— Было сложнее, чем я думал, но, думаю он будет доволен результатом. — пробубнил Ивор себе под нос.
— Кто ты?
Юноша перевел взгляд на Юлию, что заставило женщину вздрогнуть. Она знала очень много сильных практиков и повидала в жизни немало, но такого взгляда еще не встречала.
Это были глубокие глаза человека, который пережил многое. Он познал столько горя и невзгод, что другой давно бы сломался, на его плечи давила тяжесть долгих лет.
Ивор улыбнулся и, поднявшись, приблизился к Юлии. Его рука нежно коснулась ее щеки.
— Ты столь же прекрасна, как и в моей памяти.
Лицо Ледяного Оракула покрылось румянцем. В таких простых словах она услышала так много. Настолько, что почувствовала себя юной девушкой, сердце которой сжалось при виде прекрасного юноши.