Читать интересную книгу Ультиматум Борна (пер. П. В. Рубцов) - Роберт Ладлэм

– Проклятие!

– Merde в тройной степени, mon ami. На набережной д'Орсэ хотят сжечь мои подштанники и меня вместе с ними; и если бы не кое-какая информация о нескольких депутатах парламента, которой я располагаю, они, без сомнения, отправили бы меня на гильотину.

– А может, стоит подкинуть немного деньжат иммиграционным чиновникам?

– Лучше, если я буду действовать в своем бывшем официальном статусе, – будем надеяться, что Второе бюро не станет спешить с рекламой своих неудач. Как ее полное имя?

– Мари Элиза Сен-Жак-Уэбб.

– Ах да, припоминаю, – по крайней мере Сен-Жак, – живо откликнулся Бернардин. – Известный канадский экономист. Во всех газетах были ее фотографии. La belle mademoiselle[85].

– Она вполне могла обойтись без подобной рекламы.

– Конечно.

– Алекс ничего не говорил о Моррисе Панове?

– О вашем друге-докторе?

– Да.

– Увы, ничего.

– Дьявол!!!

– Послушайте, Борн, сейчас вам надо думать о себе.

– Понимаю.

– Вы возьмете машину?

– Стоит ли?

– На вашем месте я бы не стал этого делать. Все-таки по платежному поручению ее могли проследить до меня... Есть определенный риск, хотя и незначительный.

– Согласен. Я купил план метро. Воспользуюсь подземкой... Когда вам позвонить?

– Дайте мне часов пять... Как говорит наш Святой, ваша жена могла вылететь из нескольких аэропортов. Для того, чтобы получить списки всех пассажиров, необходимо некоторое время.

– Обратите внимание на утренние рейсы. Она вряд ли станет подделывать паспорт...

– По мнению Алекса, не следует недооценивать Мари Элизу Сен-Жак. Он даже заговорил по-французски и сказал, что она formidable[86].

– Одно могу сказать, она непредсказуема.

– Qu'est-ce que c'est?[87]

– Она – большой оригинал, и хватит об этом.

– А вы?

– Я иду в метро. Уже стемнело. Позвоню после полуночи.

– Bonne chance[88].

– Merci.

Борн вышел из телефонной будки, отчетливо представляя, что надо делать. Он заковылял вниз по набережной: повязка на ноге заставляла его ступать так, будто у него повреждено колено. Он вышел к станции метро возле Тюильри. Ему надо было доехать до остановки «Гавр-Комартэн» и там пересесть на пригородную электричку, идущую в северном направлении мимо Сен-Дени-Базилик в Аржантей. Аржантей – городок, основанный Карлом Великим четырнадцать столетий тому назад по соседству с женским монастырем. Теперь в этом городе располагалась резиденция убийцы, жестокость которого не уступала кровожадности воинов тех варварских времен. Злодеяния, вершившиеся их окровавленными мечами то на одном поле брани, то на другом, венчались, как и в наше время, праздниками и освящением в сумраке величественных соборов.

Кафе «Сердце солдата» располагалось в переулке, заканчивающемся тупиком. За углом располагались цеха давным-давно закрытого завода, выцветшая вывеска которого извещала, что когда-то здесь процветало металлургическое производство. Ни в одном телефонном справочнике кафе «Сердце солдата» не упоминалось. Поэтому Борну пришлось разыскивать кафе, расспрашивая прохожих и объясняя, что ему срочно нужен туалет. Обшарпанные дома и грязные улицы свидетельствовали, что он на правильном пути.

Борн стоял в темном узком переулке, прислонившись к шершавой кирпичной стене какого-то строения, напротив входа в кафе. Над дверью красными квадратными буквами было написано: «Le Coeur du Soldat». Когда время от времени открывалась дверь, на улицу вылетали обрывки военных маршей; посетители явно не походили на завсегдатаев салонов высокой моды. Борн, чиркнув о кирпич спичкой, прикурил тонкую черную сигару и захромал к двери.

Если бы не французская речь и оглушительная музыка, это кафе вполне можно было принять за портовый бар в Палермо, подумал Борн, продираясь сквозь толпу посетителей к стойке; прищурившись, он рыскал глазами по сторонам, примечая все вокруг; одновременно он спросил себя: когда же это я успел побывать в Палермо?..

Здоровенный мужик в рыжевато-коричневой рубашке поднялся со стула возле стойки, Джейсон проскользнул на его место. В плечо ему неожиданно вцепилась рука, похожая на клешню. Перехватив клешню, Борн резко вывернул запястье, откинул стул в сторону и встал во весь рост.

– В чем дело? – спокойно, но достаточно громко спросил он по-французски.

– Это мое место, свинья! Мне просто пора отлить!

– Может, когда ты вернешься, мне надо будет сходить, – сказал Джейсон, не отводя глаз и продолжая сжимать запястье этого человека; эффективность захвата усиливалась тем, что большой палец давил на нерв.

– Ах ты, инвалид чертов!.. – проскрипел мужчина, стараясь не морщиться. – С калеками я не связываюсь...

– Вот что я предлагаю, – заметил Борн, отпуская палец. – Ты возвращаешься, мы меняемся, и я ставлю тебе выпивку всякий раз, когда ты даешь передышку моей ноге, о'кей?

Взглянув на Джейсона, мужик криво ухмыльнулся.

– Эй, да ты, оказывается, нормальный парень.

– Не такой уж нормальный, но связываться не собираюсь. Судя по твоей комплекции, тебе ничего не стоит размазать меня по стене... – Борн отпустил мускулистую руку «коричневой рубашки».

– Это как сказать, – сказал мужик, потирая кисть. – Сиди, сиди! Пойду отолью, а когда вернусь, я ставлю выпивку. По тебе не скажешь, что ты набит франками.

– Как говорится, внешность обманчива, – ответил Джейсон, присаживаясь. – У меня есть шмотки и получше, только мой друг, с которым я должен встретиться здесь, не советовал их надевать... Я недавно вернулся из Африки. Тренировал дикарей... Так что с монетой нормально...

В металлической, оглушающей военной музыке раздался удар медных тарелок, одновременно «коричневая рубашка» оторопело уставился на Борна.

– Из Африки?! – не дал договорить он. – Я так и знал! Это же приемчики ЛПН...

В памяти Хамелеона вспыхнула аббревиатура ЛПН – Legion Patria Nostra. Французский Иностранный легион, сформированный из наемников со всего мира. Он не имел в виду легион, но это несомненно подойдет.

– Боже ты мой, ты тоже? – спросил он, якобы удивившись.

– La Legion etrangere! Легион – вот наша родина!

– Ну надо же, мать твою!

– Мы не кричим о себе на всех перекрестках... Разумеется, нам завидуют, потому что мы самые лучшие и платили нам соответственно, но здесь собираются свои ребята. Солдаты!

– Ты когда уволился из Легиона? – спросил Борн.

– А, девять лет назад! Меня вышвырнули из-за лишнего веса еще До того, как я успел записаться на второй срок. Они были правы и, возможно, спасли мне жизнь. Я из Бельгии, капрал.

– А меня уволили месяц назад, раньше, чем истек мой первый срок. Дали знать себя раны, полученные в Анголе, да еще они заподозрили, что на самом деле я старше, чем значилось в бумагах. Даже за лечение не заплатили... – Боже, как легко текут слова, подумал Борн.

– Говоришь, Ангола? Разве мы были там?! О чем же, интересно, Думают на набережной д'Орсэ?

– Не знаю. Я – солдат, выполняю приказы и не спрашиваю о том, чего не могу понять.

– Посиди! У меня мочевой пузырь сейчас лопнет. Скоро вернусь, потолкуем. Может, у нас есть общие друзья... Я ничего не слышал об Анголе...

Джейсон склонился над стойкой бара и заказал пиво, радуясь тому, что бармен был слишком занят, а музыка слишком громка для того, чтобы кто-то смог подслушать. А еще в этот момент он с благодарностью вспомнил заповедь Святого Алекса, которая гласила: «Оказавшись в новом месте, веди себя плохо, чтобы тебя оценили, а уже потом веди себя хорошо». Смысл этой заповеди заключался в том, что переход от вражды к дружбе всегда благоприятнее, чем обратное. Борн с удовольствием отхлебнул пивка: он обзавелся другом в «Сердце солдата». Теперь у него есть зацепка, может, и незначительная, но важная для него, а может, и не такая уж незначительная.

«Коричневая рубашка» вернулся к стойке в обнимку с каким-то парнем. Это был молодой человек лет двадцати, среднего роста, с такой развитой мускулатурой, что смахивал на банковский сейф; он был в американской армейской куртке. Джейсон хотел встать, но его тут же остановили...

– Сиди, сиди! – закричал его новый друг, стараясь перекрыть царившие в кафе гвалт и музыку. – Я привел девственницу.

– Что-что?!

– Парень, у тебя из головы все вылетело. Он решил записаться в Легион...

– Ну да, – засмеялся Борн, пытаясь замять оплошность. – Я-то думаю, в таком месте...

– При чем тут место, – перебил его «коричневая рубашка», – половина этих ребят готова заняться этим делом в любом качестве, лишь бы платили побольше. Но речь не об этом. Думаю, парню надо потолковать с тобой. Он американец, и его французский не ахти какой, но если ты будешь говорить медленно, он поймет что к чему.

– Не нужно, – с легким акцентом по-английски ответил Джейсон. – Я сам из Невшателя, но несколько лет жил в Штатах.

– Это здорово. – Американец говорил как южанин, в его улыбке не было фальши, смотрел он настороженно, но без страха.