Астроном улыбнулся. Он высунул язык и слизнул капельку собственной крови. Очки сами собой взлетели в воздух и приземлились на его переносице.
Фортунато собрал всю силу, которую дала ему Миранда, и направил ее в манипура-чакру в центре живота. Из его горла вырвался пугающий стон, и он вытолкнул прану — чистую энергию — в направлении Астронома. Сгусток энергии вырвался наружу, словно сверкающий зелено-голубой шар размером с детский мяч. Чернокожий туз широко раскинул руки с растопыренными пальцами; глаза его округлились.
Прана прорвала линии силы, окружавшие Астронома, и вывернула их наизнанку. Из концентрических кругов они превратились в полумесяцы с противоположной стороны его тела. Тощая рука, сжимавшая локоть Соколицы, соскользнула. Женщина вихрем накинулась на него, всадила колено старику в пах, а ладонью правой руки сломала ему нос, а затем, спикировав с края балкона, яростно заколотила крыльями. Астроном плюнул в нее и повернулся к Фортунато.
У старика были глаза мертвого человека. Как у Несущего Гибель. Как у того мальчишки с чердака. Астроном стал самой смертью — бессмысленной, жестокой, неминуемой. «Можешь бежать, — говорили эти глаза, — но я все равно найду тебя».
А потом он исчез.
* * *
Толпа тузов, застрявшая в дверях, расплелась, как медленно пробуждающийся спрут. Мистраль вытерла заплаканные щеки, вскинула руки и вызвала ветер. Свежая струя разметала удушливый туман, разогнала стелющиеся белые клочья и словно освободила людей от оцепенения, овладевшего ими. Все сломя голову бросились к двери. В воздухе не раз повисало зловещее: «Свяжитесь с моим адвокатом», но мысли Хирама, похоже, были заняты совершенно другим. Его взгляд был прикован к ограждению балкона, за которым исчезли Водяная Лилия и Соколица. Откуда-то доносился женский крик — надрывный вопль, похожий на плач попавшего в капкан зверька, потом послышался мужской голос, отчаянно призывавший врача.
Раздался оглушительный шум, как будто тысяча лебедей разом поднялась в воздух, и на балкон, озираясь по сторонам, опустилась Соколица с Водяной Лилией на руках. Невнятно вскрикнув, Уорчестер бросился к ним. По толпе оставшихся гостей пробежал вздох облегчения; люди начали перешептываться. Обе женщины вымокли до нитки — вокруг Водяной Лилии продолжало лить как из ведра, но вода, похоже, не погасила ярости Соколицы, глаза которой метали молнии. Ее взгляд наткнулся на Фортунато, и гневное выражение на лице крылатой красавицы померкло. Напряжение осталось — ее стройное тело дрожало, как струна, но эта дрожь была вызвана не только что пережитой схваткой с Астрономом и отчаянной попыткой спасти Водяную Лилию.
Рулетка почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо — между Соколицей и Фортунато, словно волны от мощного магнита, родилось притяжение. Возможно, это было свойство ее сверхъестественного дара или просто реакция на только что пережитое, но в разгромленном зале мгновенно повис пьянящий мускусный запах чувственности.
Хирам легкой, грациозной походкой приблизился к Фортунато.
— Кто бы мог подумать! — воскликнул он, — Здесь собрались практически все тузы Нью-Йорка, а он утер нам всем нос. Слава богу, мне удалось дотянуться до Водяной Лилии. Если бы она не была легче воздуха, Соколица могла не успеть долететь до нее вовремя.
Чернокожий туз буркнул что-то, но его взгляд был прикован к крылатой красавице, которая стояла, рассеянно обнимая Водяную Лилию, и с таким же зачарованным видом смотрела на него.
— Хоть раз моя сила оказалась…
Водяной Лилии больше ничто не угрожало. Одной заботой меньше. Фортунато отправился на поиски Кройда, Вероники и Корделии — и обнаружил их под одним из перевернутых столов. Кройд под шумок раздобыл огромный торт под интригующим названием «Шоколадная погибель», и теперь троица дружно поедала его руками. Когда Кренсон увидел Фортунато, его улыбка померкла.
— С Модульным человеком я дал маху, — сказал он. — Мне очень жаль.
— Это неважно, — отмахнулся Фортунато. — Главное — вы все целы.
— Мы в полном порядке, — заверила его Вероника.
— Я иду к нему, — сообщила Корделия, — Если ты точно не против.
— Все нормально, — отозвался чернокожий туз. — Но я не хочу, чтобы сегодня вы ходили по улице одни. Если ничего не случится, Каролина сегодня вернется домой рано. Позвоните ей и попросите заехать за вами на такси.
— Да, сэнсей, — хихикнула Вероника.
Они поднялись и двинулись к лифтам: Кройд — обнимая обеих за талии, Корделия — с куском торта в руке.
Фортунато тоже зашагал следом, не замечая, как под ногами хрустят осколки стекла и фарфора. Соколица, оставив спасенную ею девушку, двинулась за ним.
— Эй, Фортунато! Я ведь с тобой разговариваю! Ты можешь его выследить?
Он обернулся.
— Неужели я допустил бы все это, если бы мог выследить его?
Ресторатор беспомощно развел руками.
— Значит, нужно попытаться выследить его приспешников. Должен же кто-то знать о его планах.
Рулетка судорожно прижала руку к горлу и ощутила, как колотится под пальцами пульс. Она упорно смотрела вниз, на бледное лицо Тахиона, страшась пронзительного взгляда Фортунато. Потом принялась вытирать лицо, но лишь усугубила положение. Окровавленный платок выпал у нее из пальцев, и она как зачарованная уставилась на красные пятна на своей бледной ладони.
— Отстань, Хирам.
Уорчестер издал странный придушенный звук — как будто из котла вырвался пар. Казалось, тучного туза вот-вот хватит удар.
— Я не могу просто сидеть на месте! Нужно что-то делать!
— Пожалуйста, не надо. Без тебя мне будет гораздо легче.
Фортунато прижал локтем руку Соколицы и поспешил покинуть зал, пока Хирам не ответил на последнее оскорбление. Крылатая красавица бросила на ресторатора смущенный извиняющийся взгляд.
Внезапно чернокожий туз остановился. Все, кроме этой женщины, отступило куда-то в тень. Высокая и крепкая, она вся пылала — и он хотел ее. Выжатый как лимон, слабее новорожденного котенка, Фортунато тем не менее чувствовал ее возбуждение.
— Вечеринка окончена, — сказал он.
— Да.
— Идем?
— Мой «роллс-ройс» ждет у подъезда.
Они направились к двери — бок о бок, рука об руку.
* * *
Хирам остался растерянно стоять у широкой двустворчатой двери, глядя вслед Фортунато и Соколице. Эта парочка была не одинока. Его гости неиссякаемым потоком тянулись к лифтам — кашляющие, спотыкающиеся, цепляющиеся друг за друга, с красными слезящимися глазами. Среди них была и Кристалис.
— Случались и у меня в «Хрустальном дворце» веселые вечера, — сухо проговорила она, — но такое я вижу в первый раз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});