Читать интересную книгу Звездный лед - Аластер Рейнольдс

Однако ей запомнился еще и сон.

В нем ее окружала кромешная тьма, и там затерялся ребенок – маленькая девочка в снегу, в разреженном воздухе и жестоком холоде Гиндукуша. Она надеялась и молила о том, чтобы тьму рассеяли огни приближающихся спасателей.

Затем свет стал ярким, дневным, и Белла обнаружила себя лежащей на спине в мелкой заводи. Она подняла руку к свету. Да, «фонтаноголовые» все сделали. Но из сна в явь просочился ледяной холод, и, когда ее попросили встать, она еще чувствовала его в новых крепких костях.

– Белла, настало время возвращаться домой, – сказал Маккинли, и на мгновение она подумала, что речь идет о Земле, а не о Крэбтри.

Глава 27

Она решила рано или поздно перебраться в больший офис. Иначе придется распроститься с планами на устройство аквариумов. Старый бак все еще оставался здесь. Белла привезла его в Крэбтри, вернувшись к власти. Теперь он составлял лишь малую часть объединенной системы. Аквариумы занимали три стены и почти весь потолок, постоянно отбрасывая дрожащие блики на усеянный бумагами стол. Где-то за аквариумами пряталось окно, куда никто не заглядывал уже двадцать лет. Даже ночью, отключая освещение аквариумов, Белла предпочитала призрачный рыбий мир виду Януса.

Генетические манипуляции с земными рыбами дали сотни удивительнейших созданий. Утомившись бумажной работой, Белла могла подолгу увлеченно рассматривать хромово-желтых стремительных сиганов с лисьими мордочками и лазурных роскошных рыб-ласточек. У «фонтаноголовых» не оказалось генетических карт многих рыб, но инопланетяне знали, как сделать точные их копии, способные размножаться.

Было уже поздно. Погасив освещение аквариумов, Белла рассеянно листала историю Земли до Порога. Она делала пометки на полях молочно-белой, выращенной в наноплавильне бумаги, отмечая периоды, о которых можно без изменений рассказывать всем, и подчеркивая то, что подлежало цензуре.

Цензура истории не доставляла удовольствия, но была печальной необходимостью. Конечно, правда выплывет рано или поздно, но лучше ее преподносить отмеренными дозами, как очень сильное лекарство. У Беллы имелись досье на всех выживших членов команды «Хохлатого пингвина»: имена, национальности, места рождения, более-менее полные биографические данные. Взять, например, Габриэлу Рамос, недавно ставшую бабушкой. Она вполне довольный, счастливый и надежный член общества. Хотя Габриэла и приняла сторону Светланы в мятеже, Белла не видела ни единого повода для неприязни. Но Рамос родом из Старого Буэнос-Айреса, и там осталось большинство ее родных, когда она отправилась на Янус.

Как и всем остальным, Габриэле пришлось смириться с тем, что она никогда больше не увидит родных. Далось примирение с жестокой реальностью нелегко, но вся команда, так или иначе, нашла способ успокоиться и жить дальше. Однако в основе этого способа лежала уверенность, что дома все нормально, а родные и любимые тоже смогли успокоиться и жить дальше. Если поверить, что дома все хорошо, а существование оставленных на Земле не исполнено горечи, можно и на Янусе ощутить себя счастливым. Никто не забывал родных, и боль разлуки не уменьшалась, но добрые вести о доме – будто благословение для затерявшихся в космосе. Жизнь продолжается, и в ней есть место радости.

Но в Буэнос-Айресе жизнь не продолжилась.

В 2063 году, всего через полдюжины лет после отлета «Хохлатого пингвина», хакеры завладели управлением орбитальной электростанции. Они направили пучок ее излучения, несущий на Землю выработанную энергию, на Старый Буэнос-Айрес. Два миллиона восемьсот тысяч людей погибло в страшных пожарах, уничтоживших город. Большинство жертв пришлось на трущобы с деревянными лачугами.

Семья Рамос тоже наверняка погибла. Белле и думать не хотелось о том, какую боль причинит новость о трагедии города Габриэле. Такое известие может раздавить, уничтожить ее. Горе коснется всех на Янусе. А это не нужно никому, и прежде всего – самой Габриэле.

Потому Белла каждый вечер засиживалась допоздна, просматривая очередную порцию переданных «фонтаноголовыми» данных, удостоверяясь в том, что автоматические цензоры не пропустили лишнего. Временами кое-что проскальзывало, ведь даже косвенная отсылка к событию, не указывающая прямо на Буэнос-Айрес, может побудить человека к розыску опасных сведений. Белла вычеркивала все, имеющее хоть малейшее отношение к катастрофе.

Но одного лишь вычеркивания недостаточно. После него в земной истории оставалась зияющая дыра на месте Старого Буэнос-Айреса. А Рамос, конечно же, интересовалась будущим города своего детства. Потому Белле пришлось додумывать и доделывать историю, стараясь убедительно залатать прорехи, разбавлять настоящие известия толикой лжи, чтобы ни у кого и мысли не возникло докапываться до истины. Конечно, никаких выдумок о ее семье, но достаточно, чтобы решить – ее родные прожили нормальную счастливую жизнь, а не погибли в огненном аду.

И ведь дело не ограничивалось одной Габриэлой Рамос. Ее случай был крайностью, требующей грубого вмешательства. Но не только Габриэла заслуживала того, чтобы скрывать от нее жуткую правду об оставшихся на Земле. Шахтер из команды Перри, Майк Паскуалуччи, оставил на Земле сына. Потеря едва не уничтожила Майка, но он как-то сумел найти силы, продолжил жить, глуша себя постоянной, одуряюще монотонной работой. Теперь он вышел из тьмы, у него новая жена и сын. Но Белла знала: Майк не переставал думать об оставшихся на Земле.

А парень его пошел по скверной дорожке: серия изнасилований и убийств на трех континентах, затем арест в Стокгольме и, как обычно для Европейского союза в семидесятых годах двадцать первого века, – «ускоренное нейронное перепрофилирование». Майк Паскуалуччи не заслужил таких новостей о сыне. Путь лучше сохранятся воспоминания о маленьком мальчике, не омраченные знанием о том, какой из него вырос монстр.

Потому Белла подредактировала и эту часть истории, убирая все отсылки на серийные убийства и вписывая счастливый финал о том, как сын Паскуалуччи закончил свою карьеру хозяином прибыльного бизнеса по ловле омаров у Нью-Бедфорда. Белла отнюдь не афишировала выдумку, но аккуратно спрятала ее там, где Майк мог ее найти, – вставила сфабрикованную заметку в гастрономический раздел «Ньюйоркера». Просматривая историю поисков по базам данных, Белла обнаружила, что Майк нашел выдумку и много раз возвращался к ней, перечитывая, будто все убеждая себя в счастливой жизни сына.

Подобная правка истории поначалу казалась обманчиво легкой, но затем ручеек новостей превратился в поток, и сложность задачи выросла до невероятия. Белла знала: рано или поздно она обречена на ошибку, пусть в работе и помогает «пограничный разум». Раскрытая ложь обнажит другую, и по заботливо сконструированной истории пробежит трещина, как по айсбергу. Надежда была лишь на то, чтобы отсрочить неизбежный момент. Когда он наступит – через годы либо десятилетия, – опыт и память долгой жизни на Янусе смягчат травму. Конечно, пострадавшие возненавидят Беллу, но, как она надеялась, поймут мотивы: любовь к своим людям и долг перед ними, как у матери перед детьми.

Флекси запищал. Белла отодвинула последнюю порцию цензуры и приняла звонок от Лиз Шен.

– Так и знала: вы еще не спите, – упрекнула девушка.

– Ты позвонила лишь для того, чтобы удостовериться в этом?

– Вообще-то, нет. Я подумала, вам будет интересно услышать про расследование в Поддырье. – Лиз помолчала немного, затем напомнила тактично: – Я о кубе, который Светлана оставила там.

Да уж, Лиз не скоро избавится от привычки напоминать начальнице. Перед омоложением память Беллы работала все медленней и ненадежней. Но теперь-то она работает как часы!

Как ни странно, Белла совсем не думала о кубе после возвращения от «фонтаноголовых». Она помнила, как Эвери Фокс показывал куб, как сама давала задание Лиз найти всех, бывших в Поддырье во время эвакуации Светланы. Но с тех пор и секунды не уделила непонятному артефакту. И небрежение это показалось теперь странным и даже тревожным.

– Конечно, куб, – проговорила она поспешно. – И что ты нашла для меня?

– Имена. Было нелегко раскапывать события двадцатилетней давности. Пришлось выкручивать руки, припоминать одолжения. Но я отыскала старую команду Светланы.

– Так скажи.

– Дениз Надис, Иосиф Проценко и Кристина Офрия-Гомберг.

– Все упорные сторонники Барсегян, – протянула Белла разочарованно. – Расколоть их непросто.

– И вряд ли их присутствие там – совпадение. Светлана понимала, что имеет дело с чем-то важным и небезопасным. Потому и постаралась обойтись без Тэйла или Региса.

– Нужно поговорить с ними, – решила Белла и, засомневавшись, добавила: – Все ведь живы?

– Да, но Проценко и Надис непросто выловить, не поднимая шума. Они на маленьких форпостах, где слухи распространяются мгновенно.