Читать интересную книгу Ксеноцид - Орсон Кард

Новинья.

Глава 13

ВОЛЬНАЯ ВОЛЯ

— Среди нас есть и такие, кто считает, что людям следует воспрепятствовать в дальнейших исследованиях Десколады, Десколада — основа основ нашего жизненного цикла. Мы боимся, как бы люди все-таки не нашли способ уничтожить Десколаду на всей планете, ведь тогда спустя ровно одно поколение мы вымрем.

— Но если люди прекратят разработки Десколады, то через несколько лет вымрут они.

— Неужели Десколада настолько опасна? Пускай они сдерживают ее, как делали раньше.

— Мутации Десколады не случайны, ее поведение никак не соответствует законам природы. Она изменяется намеренно, хочет уничтожить нас.

— «Нас»? И тебя тоже?

— Мы вынуждены постоянно противостоять ей. Но не в лабораториях, как делают люди, а внутренним путем. Перед тем как отложить яйца, некоторое время я подготавливаю будущих личинок, снабжая их органами, которые будут вырабатывать особые антитела — эти антитела потребуются им для сопротивления Десколаде. Когда же Десколада в очередной раз изменяется, мы узнаем об этом по рабочим — они начинают умирать. Тогда один мой орган, расположенный рядом с яичником, начинает создавать новые антитела, и я откладынию яйца с новыми рабочими, которые смогут противостоять уже мутировавшей Десколаде.

— Значит, и ты тоже желаешь ее смерти.

— Нет. Этот процесс проходит бессознательно. Он просто имеет место в теле Королевы Улья. Все происходит на уровне подсознания, мы просто не можем не сопротивляться нависшей над нами угрозе. Наши органы иммунитета действуют весьма эффективно и умеют идеально приспосабливаться к окружающей среде — человек этим обделен. Но если говорить о каком-то длительном отрезке времени, то при условии, что Десколада не будет уничтожена, нас ожидает такая же судьба, как и колонистов Лузитании. Различие состоит лишь в том, что, если Десколада все же расправится с нами, во Вселенной не останется другой Королевы Улья, чтобы продолжить наш род. Мы — последнее звено в цепи.

— Твое положение куда более затруднительно, нежели их.

— Кроме того, мы абсолютно беспомощны, мы не можем ничего изменить. Нам неизвестна такая наука, как биология, у нас она до сих пор остается на самом примитивном уровне. Мы все время боролись с болезнями естественным путем, и всегда успешно, поэтому в отличие от человечества нами не двигал такой мощный стимул к познаванию жизни и подчинению ее.

— Так что же тогда? Либо погибнем мы, либо будете уничтожены вы и люди Лузитании. Если Десколада будет продолжать мутации, в один прекрасный день она доберется до тебя. Если же она будет остановлена, умрем мы.

— Это ваш мир. Ваши тела питаются Десколадой. Когда придет время выбирать между вами и нами, выживете вы.

— Ты сейчас говоришь за себя. Как на это ответят люди?

— Если они найдут способ уничтожить Десколаду, но при этом возникнет угроза вашим жизням, мы не позволим им воспользоваться найденным решением.

— Не позволишь? Когда человек слушался чьих-либо приказов?

— Мы повелеваем только тогда, когда обладаем достаточной силой, чтобы заставить слушаться своих приказов.

— А-а.

— Это ваш мир. И Эндер это понимает. Если же остальные забудут, то мы напомним.

— У меня есть еще один вопрос.

— Спрашивай.

— А как насчет сподвижников Воителя, которые хотят распространить Десколаду по всей Вселенной? Им ты тоже воспрепятствуешь?

— Им не следует приносить Десколаду на миры, где уже существует многоклеточная жизнь.

— Но именно так они и собираются поступить.

— Им не следует этого делать.

— Но ты строишь для нас космические корабли. Как только они завладеют хоть одним таким судном, они смогут отправляться, куда захотят.

— Им не следует этого делать.

— Так ты и им воспрепятствуешь?

— Мы повелеваем только тогда, когда обладаем достаточной силой, чтобы заставить слушаться своих приказов.

— Тогда почему же ты продолжаешь строить корабли?

— Приближается человеческий флот и несет с собой оружие, которое одним залпом может уничтожить весь этот мир. Эндер не сомневается, что так и будет. Так что же нам остается делать — пойти им навстречу и привязать вас к этой планете, отобрать право на продолжение рода, допустить, чтобы вы были уничтожены одним-единственным ударом?

— И ты, зная, что кое-кто из нас, возможно, обратит твой дар на разрушение, продолжаешь строить для пеквенинос космические корабли.

— Что вы будете делать, выйдя в космос, — это лежит на вашей совести. Если вы будете действовать как враги всего живого, тогда сама жизнь превратится в вашего врага. Мы преподносим космические корабли в дар всему вашему народу. И как народу вам предстоит решить, кто достоин покинуть Лузитанию, а кто нет.

— Много шансов за то, что партия Воителя наберет при голосовании большинство голосов. И тогда они будут выносить решения.

— А ты предлагаешь рассудить нам? Судя по твоим словам, мы должны прийти к выводу, что люди абсолютно правы в попытках уничтожить вас. А вдруг прав Воитель? Может быть, это люди заслужили смерть. Кто мы такие, чтобы судить вас? У них — Молекулярный Дезинтегратор. У вас — Десколада. Каждый обладает достаточной силой, чтобы стереть соперника с лица Вселенной, каждый вид способен на такое ужасное, монстроподобное преступление, однако в каждом обществе найдется множество индивидов, которые никогда бы по своей воле не причинили зло другому народу и которые заслуживают жизни. Выбирать не нам. Мы построим космические корабли и предоставим вам и человеку решать вопросы будущего между собой.

— Ты могла бы помочь нам. Могла бы не давать кораблей партии Воителя, а иметь дело только с нами.

— Тогда между вами неизбежно развяжется гражданская война. Или вы уничтожите их просто из-за расхождения во мнениях? Кто же тогда здесь монстр и преступник? Нам ли решать, когда обе ваши партии с такой легкостью идут на жестокость по отношению к другим разумным существам?

— Тогда надеяться не на что. Кто-то из нас неизбежно погибнет.

— Если только человеческие ученые не найдут способ изменить Десколаду так, чтобы и вы выжили, и вирус лишился способности убивать.

— Но разве такое возможно?

— Мы не биологи. Если такому быть, только человек сумеет воплотить это в жизнь.

— Тогда нам не следует мешать им в исследовании Десколады. Наоборот, мы должны помочь людям. Пусть даже они почти уничтожили наш лес, у нас не остается выбора — мы поможем им.

— Мы знали, что ты придешь к такому выводу.

— Откуда?

— Поэтому-то мы и строим корабли для пеквенинос. Вам доступна мудрость.

Как только весть о том, что флот на Лузитанию снова видим и успешно продолжает полет, распространилась по Пути, говорящие с богами немедленно потянулись к дому Хань Фэй-цзы, дабы еще раз преклониться перед его мудростью.

— Я не хочу никого видеть, — помотал головой Хань Фэй-цзы.

— Отец, ты должен, — возразила Хань Цин-чжао. — Таковы правила приличия — они воздают тебе честь за выполнение столь трудной задачи.

— Тогда я выйду и скажу им, что это все твоих рук дело, а я к этому не имею ни малейшего отношения.

— Нет! — крикнула Цин-чжао. — Ты не поступишь так!

— Более того, я скажу им, что на самом деле было совершено великое преступление, которое повлечет за собой смерть благородного духа. Я расскажу им, что говорящие с богами с планеты Путь — по сути дела рабы жестокого, злобного правительства и что мы должны направить усилия на уничтожение Конгресса.

— Я не хочу этого слышать! — закричала Цин-чжао. — Ты никогда и никому этого не скажешь!

И она была права. Си Ванму тихонько сидела в уголке и молча наблюдала за ними, тогда как отец и дочь начали исполнять ритуал очищения: Хань Фэй-цзы был «наказан» за бунтовские речи, а Цин-чжао — за то, что их услышала. «Хань Фэй-цзы никогда не посмеет сказать это кому-либо, ведь даже если он осмелится на такой шаг, внутренний позыв очиститься будет настолько силен, что хозяин не сможет удержаться, и люди собственными глазами увидят, как боги опровергают его слова, — и неправота его будет доказана. Они хорошо справились со своим заданием, эти ученые, которых нанял Конгресс для создания говорящих с богами, — думала Ванму. — Даже владея правдой, Хань Фэй-цзы беспомощен».

Поэтому Цин-чжао одна встречала у дверей посетителей и от имени отца отвечала на их хвалы. Сначала Ванму выходила вместе с ней, но потом ей стало невыносимо слушать, как Цин-чжао снова и снова описывает, каким образом ее отец и она открыли тайну существования компьютерной программы, обитающей в филотической сети анзиблей, и как эта программа будет уничтожена. Одно дело — знать, что в душе Цин-чжао искренне убеждена, что никакого убийства здесь нет, и совсем другое — слушать ее хвастовство о том, как свершится преступление.