– Этот человек, – сказал я, – мог быть огнепоклонником… и мы только оскорбим его веру, предав его земле… Или – мусульманином, а их вроде бы принято сжигать… или нет? Словом, имеем ли мы моральное право вмешиваться?
Гендельсон смотрел на меня с ужасом.
– Сэр Ричард!
– Да?
– Сэр Ричард… как вы можете?.. Он же сказал, что он христианин! Вы хотите сказать, что он мог соврать на смертном одре?
Я посмотрел на него, на распростертое тело, над которым снова начали кружить мухи. Странная печаль вошла в грудь, там защемило, во рту появилась горечь.
– Да, – сказал я, – да, сэр Гендельсон, вы правы, а я свинья… Мы похороним его по-христиански.
Яму удалось отрыть не ахти какую глубокую, зато сверху навалили столько камней, что слон не разроет. Я отряхнул руки, ноги дрожали от усталости. Когда-нибудь, когда будет свободная минута, я обязательно доберусь до этих подземных городов. Это понятно, что в недрах, в пещерах лучше сохранилось все, что туда попало. На поверхности могут проноситься хоть тучи саранчи, хоть пыльные бури или атомные смерчи… вызванные то ли ударом кометы, то ли атомными войнами, но в пещерах все останется целым…
И там, возможно, я отыщу ответы на все вопросы.
Наши кони с разбегу вбежали в высокие камыши, пронеслись по ним, как лесные кабаны. Под ногами захлюпала вода, камыши разом кончились, кони выскочили на открытую воду.
На той стороне речушки к берегу торопливо плыла девушка. Черные как ночь волосы стелились по воде. Она красиво и быстро забрасывала руки вперед, двигаясь дикарской, но очень энергичной разновидностью кроля. Возле самого берега встала на ноги, и я понял, почему плыла, а не бежала: это у нашей стороны берег пологий, а с той – обрывистый, вода достигла ей до середины бедер, удивительно широких, крутых, снежно-белых. Мы увидели снежно-белые ягодицы, похожие на горы сахара. В следующее мгновение она цапнула с берега меч, круто обернулась. Меч держала обеими руками, длинное острое лезвие направлено в нашу сторону.
На лице отразилась досада: за плеском и шумом воды она не могла рассчитать, насколько мы близко, и, чтобы не потерять драгоценные мгновения, схватила меч сразу, хотя успела бы выбраться на отвесный берег. Там прямо на берегу, ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, торчит коряга, под ней щит, на растопыренных корнях висят металлический шлем, налокотники и поножи, металлические пластины на грудь и спину.
Крупная белая грудь бурно вздымалась от стремительного плавания. При каждом вздохе сиськи расходились в стороны, а при выдохе сдвигались и смотрели ярко-красными кружками на нас. Все тело удивительно белое, совершенно не знающее солнца, тело изнеженной женщины. Даже плечи покатые, аристократические, очень тонкий стан, непропорционально широкие пышные бедра.
Я постарался оторвать взгляд от треугольника внизу ее живота, придержал коня, что намеревался с ходу одолеть водную преграду и выскочить на тот берег.
– Привет, – сказал я легко, – как вода, холодная?
Она ответила угрюмо:
– Подойди, узнаешь.
Вода все еще стекала по волосам, все тело блестело, искрилось в тысячах крохотных жемчужин. Я не видел на ее руках вздутых мускулов, но меч держит достаточно умело. А меч таких размеров непросто держать в таком вот положении, руки быстро устанут. Она смотрела на меня пристально, нимало не смущаясь своей наготы. Гендельсон сразу забормотал, что это ведьма, начал творить молитвы, ухватился одной рукой за меч, другой за крестик.
– Войду, – пообещал я, – но только чтобы потереть тебе спинку. Ладно, не сердись. Оденься, ветер холодный. А у тебя вид не крестьянки, а принцессы.
В ее глазах метнулось беспокойство. Быстро взглянула на Гендельсона, сделала шажок назад и уперлась спиной в берег.
– А вы ударите в спину?
– Девушка, – сказал я, – ты нас обижаешь. По крайней мере вот этого, что читает молитвы. Я могу, верно, и со спины, но вот он мне не даст…
Ее глаза снова быстро перебежали с Гендельсона на меня и обратно. Меч начал опускаться, она быстро повернулась, уперлась обеими руками, не выпуская меча, о край берега. Вода зашумела, как при водопаде, срываясь с ее тела. Сильным рывком она вздернула себя на берег, обернулась, оскаленная, злая, меч в обеих руках, готовая сражаться, дорого продать свою жизнь… Я засмеялся и успокаивающе помахал рукой.
Гендельсон читал молитву еще громче, но глаза у него становились все обреченнее. Девушка быстро нацепила на себя доспехи, я даже не видел, чтобы она одевалась, обернулась в нашу сторону уже не такая злая. Я помахал ей рукой, мол, едем, пустил коня на ту сторону. Умница, он тоже все видел, но сделал другие выводы: разогнался по мелководью, а когда дно начало понижаться, он в два могучих прыжка одолел это место, с шумом выпрыгивающей касатки выметнулся из воды, зацепился всеми четырьмя за берег и, выпрыгнув, с шумом обвалил в воду огромную глыбу.
Гендельсон выбирался дольше, он был похож на тяжелый танк, форсирующий реку, но выбрался, вода текла из всех щелей доспехов, как из пробитого стрелами винного бурдюка.
Девушка наблюдала за нами с нескрываемой враждебностью. Я постарался улыбнуться ей пошире, человек со смайлом до ушей хоть и выглядит идиотом, но зато неопасным идиотом, а нам сейчас самое главное – внушить, что мы два вот таких безобидных зайчика.
– Привет! – сказал я еще раз. – Да, ты права, вода холодная. Как ты только не закоченела в такой… Это же лед, а не вода!
Она гордо и презрительно улыбнулась, но в глазах настороженность тает, комплименты обезоруживают женщину почти так же быстро, как и мужчину.
– Кто вы? – спросила она. – Зарги?
– Нет, что ты, – сказал я. – Никакие не зарги, ты же видишь!
– Но вы едете со стороны заргов, – сообщила она. – Наши охотники видели целые отряды заргов. Они все идут на север.
Гендельсон порывался что-то сказать, я остановил его жестом.
– Меня зовут Ричард, – сказал я, – а это благородный и очень богатый сэр Гендельсон. Мы издалека, ты даже не знаешь, что он в самом деле богат и в самом деле очень знатен…
Гендельсон капризно хмурился, как может понравиться эта дикость, что на земле существуют страны, где о нем ничего не знают. Девушка как будто ощутила его справедливое недовольство, скользнула по нему быстрым взглядом.
– Ладно, – произнесла она. – Меня зовут Ирписта. Если вы не зарги… то можете остановиться на ночлег в нашем городе. Мы с заргами не воюем, даже дружим и торгуем, но все-таки в город разрешаем заходить только по двое-трое, да и то без оружия. Слишком уж они…
Она замялась, я сказал услужливо:
– Буйные. А вот мы как раз смирные. Садись к сэру Гендельсону, у него конь покрепче. Да и вообще он в этом деле уже почти профессионал. Так мы скорее доедем до города.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});